Саудовская Аравия и ОАЭ: от арабского братства к прямой конкуренции

Серьезные разногласия, возникшие в ходе последнего раунда переговоров по нефтяной сделке ОПЕК+, продемонстрировали нарастание противоречий между двумя ведущими державами Персидского залива — Саудовской Аравией и ОАЭ, отношения между которыми долгое время были практически безоблачными

Но теперь продолжению их партнерства угрожает слишком многое: Эмираты хотели бы вести независимую политику на мировом рынке нефти, что не очень устраивает саудитов, а они, в свою очередь, хотят развивать у себя те отрасли экономики, на которых традиционно специализируются ОАЭ, например, туризм и финансы. Во многом это нарастание конкуренции между странами подпитывается личными амбициями их фактических лидеров — кронпринцев, которым еще предстоит стать полноценными главами своих государств.

Состоявшийся на минувшей неделе визит в Эр-Рияд наследного принца эмирата Абу-Даби Мохаммеда бен Заида ан-Нахайяна формально был приурочен к празднованию Курбан-байрама, однако нет никаких сомнений, что его переговоры с саудовским кронпринцем Мохаммедом бен Салманом были посвящены преимущественно вопросам, далеким от религии. Главной темой, скорее всего, были действия двух стран на мировом рынке нефти. Всего за несколько дней до встречи принцев участникам альянса ОПЕК+ все-таки удалось согласовать новые параметры сделки, выйдя из тупика, в котором соглашение о снижении добычи нефти оказалось после недавнего демарша со стороны ОАЭ.

В конце июня, когда министры нефти и энергетики стран ОПЕК+ собрались на очередное плановое (виртуальное) совещание, Эмираты выдвинули категорическое условие своего согласия на продление соглашения после апреля 2022 года — повысить для них исходный уровень, от которого отсчитывается снижение добычи. Несколько дней переговоров не принесли консенсус — представители ОАЭ продолжали стоять на своем, и в июль альянс ОПЕК+ вошел под очередной угрозой развала, как это уже было в марте прошлого года. Однако спустя почти три недели, когда министры вновь собрались для обсуждения параметров сделки, решения были приняты в кратчайший срок.

«Переговоры ОПЕК+ — это искусство», — прокомментировал итог очередного раунда переговоров Абдулазиз бен Салман, саудовский министр энергетики, брат кронпринца Мохаммеда.

Подробности происходившего за закрытыми дверями он не раскрыл, но можно предположить, что далеко не все участники ОПЕК+ остались довольны достигнутым компромиссом. Дело в том, что право на увеличение базового уровня добычи нефти с мая 2022 года смогли выторговать не только Эмираты, но и еще четыре страны — Россия, Кувейт, Ирак и, конечно же, Саудовская Аравия. Но для остальных полутора десятков стран, входящих в ОПЕК+, этот уровень останется неизменным — еще одно напоминание о том, что среди номинально равных участников альянса есть, так сказать, более и менее равные.

Это был уже не первый случай, когда особое мнение ОАЭ создавало затруднения для решений ОПЕК+. В преддверии первой в этом году встречи министров, которая проходила в самом начале января, Эмираты (а вместе с ними и Россия) настаивали на необходимости значительного ослабления ограничений по добыче. Начиная с февраля предлагалось вернуть на мировой рынок 500 тысяч баррелей в сутки, что явно не соответствовало представлениям Саудовской Аравии о перспективах сделки ОПЕК+. Принц Абдулазиз в очередной раз призвал всех ее участников к осмотрительности, напомнив о сохраняющихся рисках коронавируса для цен на нефть, и в итоге раскол в рядах ОПЕК+ удалось преодолеть только благодаря неожиданному решению Саудовской Аравии на два месяца добровольно сократить добычу еще на 1 млн баррелей в сутки — до минимального за 11 лет уровня 8,125 млн баррелей в сутки. Тем самым саудиты в очередной раз продемонстрировали свою крайнюю заинтересованность в сохранении сделки ОПЕК+, которая вносит существенный вклад в рост цен на нефть, что помогает Саудовской Аравии бороться с финансовыми проблемами. В прошлом году из-за резкого падения нефтяных цен дефицит бюджета королевства достиг неприличного уровня 11,3% ВВП, однако в этом году ситуация существенно лучше. Согласно недавней оценке рейтингового агентства Moody’s, если средняя цена нефти в 2021 году будет превышать $ 60 за баррель, саудовский бюджет будет оставаться в пределах вполне сносного дефицита 5% ВВП.

Между тем Эмираты давно стремятся наращивать добычу нефти, делая ставку на увеличение своей доли и влиятельности на мировом рынке.

Всего через несколько дней после возникновения патовой ситуации в июньских переговорах по сделке ОПЕК+ нефтяная компания эмирата Абу-Даби ADNOC сделала еще один демонстративный жест, заключив крупные контракты с нефтесервисными компаниями по развитию новых месторождений, которые позволят ей выйти на добычу 5 млн баррелей в сутки к 2030 году. Для сравнения, сейчас флагманская эмиратская компания может добывать 3,5 млн баррелей в сутки нефти, контролируя порядка 6% ее мировых запасов. Значительные неосвоенные резервы позволяют ADNOC наращивать добычу, более активно конкурируя с другими поставщиками Персидского залива, прежде всего с саудовской Saudi Aramco. И если прогнозы о снижении мирового спроса на нефть в нынешнем десятилетии по мере перехода на альтернативные источники энергии сбудутся, эта конкуренция со временем станет лишь обостряться.

Более того, Эмираты, существенно уступая по объемам добычи Саудовской Аравии (в обозримой перспективе эта ситуация едва ли заметно изменится), хотели бы компенсировать это лидерством в области рыночных стандартов. Традиционно цены на нефть из Персидского залива рассчитывались с основой на эталонные котировки из других регионов наподобие североморской Brent, однако ОАЭ задались амбициозной целью разработать собственный фьючерсный контракт для глобального рынка. В марте в эмирате Фуджейра, где ADNOC хранит свою нефть, началась продажа фьючерсов на легкую малосернистую нефть Murban, которую Эмираты хотели бы сделать ближневосточным эталоном, способным стать таким же ориентиром, как Brent и американская марка WTI. Наращивание добычи в пику заявлениям Саудовской Аравии о необходимости сохранять осторожность выглядит одной из главных составляющих этого плана.

Тем временем Саудовская Аравия прилагает серьезные усилия для того, чтобы состояться в тех секторах экономики, на которых прежде специализировались как раз Эмираты. Наиболее характерный пример — финансовые услуги. После состоявшегося осенью 2019 года первичного размещения акций (IPO) компании Saudi Aramco на бирже в Эр-Рияде «Тадавул» эта площадка стремится стать одним из главных финансовых центров исламского мира и регулярно демонстрирует новые успехи.

В прошлом году, согласно данным аудиторской-консалтинговой группы EY, на саудовской фондовой бирже состоялось 78% IPO компаний из стран Ближнего Востока и Северной Африки. Крупнейшим размещением прошлого года на сумму $ 702 млн стал листинг медицинской компании Dr.Sulaiman Al-Habib Medical Services Group, а на втором месте оказалась саудовская торговая сеть BinDawood Holding, разместившая акции на $ 584 млн. В планах биржи «Тадавул» на 2021 год значилось более десяти размещений, а в следующем году она планирует провести собственное IPO, что позволит ей стать третьим по значимости рынком публичного капитала в регионе Персидского залива после эмирата Дубаи и Кувейта.

Совсем недавно базирующаяся в Ирландии инвестиционно-финансовая группа Global Shares, открыв свой первый ближневосточный офис в Эр-Рияде в качестве базы для своей экспансии в регионе, сообщила о резком росте числа компаний, готовящихся к IPO в Саудовской Аравии. Среди последних заявок, одобренных местным регулятором, значатся запросы на биржевой листинг от телеком-компании STC Solutions, работающей на рынке недвижимости компании Banan Real Estate и еще одного медицинского оператора Canadian Medical Center. А в первом квартале в Эр-Рияде провели IPO инфраструктурная компания Alkhorayef Water and Power и сервис проката автомобилей Rentacar.

По масштабам эти размещения, конечно же, принципиально меньше, чем рекордное IPO Saudi Aramco, позволившее ей привлечь более $ 25 млрд, но примечателен отраслевой набор саудовских компаний, которые решили выйти на биржу. Похоже, что этот механизм может стать одним из главных стимулов для диверсификации экономики королевства — главной цели, провозглашенной в стратегии Vision 2030, которая разрабатывалась под руководством принца Мохаммеда бен Салмана. Саудовские финансовые достижения еще более весомы на фоне слабых результатов в ОАЭ. Недавнее решение суверенного фонда благосостояния Абу-Даби Mubadala вывести на IPO свою спутниковую компанию Yahsat станет первым листингом на бирже в Дубаи начиная с 2017 года, сообщает старейшее саудовское издание Arab News.

Еще одна сфера, где Саудовская Аравия хотела бы составить серьезную конкуренцию Эмиратам, — светский туризм, развитие которого также предусмотрено стратегией Vision 2030. Несмотря на то, что пандемия коронавируса нанесла по глобальному рынку путешествий серьезный удар (ощутила его и Саудовская Аравия, второй год подряд вводящая ограничения на паломничества к мусульманским святыням), эти планы не были отложены на лучшее будущее.

В начале этого года Мохаммед бен Салман объявил о создании государственной компании по строительству инфраструктуры для гостей королевства — гостиниц на 2,7 тысячи номеров, 1,3 тысячи единиц жилья и 30 торгово-развлекательных объектов. В эти проекты планируется вложить около $ 3 млрд, чтобы к концу десятилетия саудовская экономика получила от них порядка $ 8 млрд. В прошлом году власти Саудовской Аравии также объявили о планах создания фонда развития туризма с начальным капиталом $ 4 млрд.

Концепция туризма, ориентированного не на паломников, на первый взгляд, не отличается принципиальной новизной — саудиты определенно решили идти по пути соседнего Египта, построившего свои курорты на пустынных берегах Красного моря вдали от крупных городов. Аналогичный проект курортной зоны Неом на площади 26,5 тысячи квадратных километров, прилегающей к границам с Египтом и Иорданией, собирается с невиданным размахом реализовать Саудовская Аравия, пока главный центр туризма в Персидском заливе — эмират Дубаи — будет залечивать раны, нанесенные пандемией. Однако разработчики проекта Неом решили ориентировать его на модные тренды борьбы с изменениями климата — новый курортный кластер планируется обеспечивать экологически чистой энергией. Кроме того, на этой же территории будут развернуты новые промышленные и логистические мощности, где обещано создание 380 тысяч рабочих мест. В начале этого года, когда строительство «климатически нейтрального города» находилось на старте, саудовские власти пообещали завершить его уже к середине десятилетия.

Несомненно, важнейшим стимулом для саудовских амбиций остается то обстоятельство, что принц Мохаммед по-прежнему является наследником престола при своем 85-летнем отце Салмане, который взошел на престол в 2015 году. Несмотря на консолидацию личной власти, которую предпринял Мохаммед бен Салман, получив бразды фактического правления, риски, связанные с очень большим количеством теоретически претендующих на трон представителей саудовской королевской семьи, по-прежнему сохраняются. Последнее тому подтверждение — вынесенный несколько недель назад саудовским военным судом смертный приговор в отношении принца Фахда бин Турки бин-Абд Аль-Азиза, сына одного из старших братьев короля Салмана, бывшего командующего саудовскими силами в Йемене, которого обвинили в государственной измене и попытке организации антиправительственного переворота. В ситуации, когда корона может достаться одной из младших линий потомков основателя Саудовской Аравии Абдул-Азиза ибн Сауда (король Салман является лишь тридцатым его сыном), принцу Мохаммеду нужно регулярно предъявлять и элитам, и обычным гражданам страны результаты, оправдывающие его притязания на престол.

Не обладает всей полнотой власти в ОАЭ и принц Абу-Даби Мохаммед бен Заид ан-Нахайян, третий сын основателя страны Заида ибн Султана Аль Нахайяна от его третьей жены, который с 2014 года является регентом при своем перенесшем инсульт старшем брате Халифе ибн Заиде, эмире Абу-Даби и президенте ОАЭ. Курс принца Мохаммеда бен Заида не раз вызывал недовольство правителей других эмиратов ОАЭ, прежде всего из-за нарастающей вовлеченности страны в конфликты внутри арабского мира — Эмираты напрямую участвовали в возглавляемой саудитами коалиции в Йемене, оказывали поддержку фельдмаршалу Халифе Хафтару в Ливии, инициировали бойкот Катара с разрывом дипломатических отношений в 2017 году и т. д. Нарастание экономических противоречий в отношениях с Саудовской Аравией выглядит продолжением этой линии, хотя недавняя встреча кронпринцев в Эр-Рияде и завершилась декларациями, заверяющими в нерушимости альянса двух ключевых стран Персидского залива.

Олег Поляков, EADaily