Уроки истории: как русские открыли Антарктиду

Бесстрашный капитан пускается в кругосветку на сомнительного качества судне, всю дорогу кое-как преодолевает тридцать три несчастья, но в итоге добивается успеха

История вымышленного капитана Врунгеля и его яхты «Беда» чем-то напоминает плавание первой русской антарктической экспедиции. Ровно 200 лет назад, 24 июля 1821 года, из плавания вернулись первооткрыватели Антарктиды Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев.

Проект первой русской антарктической экспедиции утвердил император Александр I по совету кругосветных мореплавателей Отто Коцебу и Ивана Крузенштерна. Полярные широты всё ещё были неисследованными и оставалась надежда на существование у южного полюса неизвестного материка (Terra Australis Incognita). Экспедиции поручалось спуститься насколько получится дальше к югу, отыскивая неизвестные земли – и возвращаться на север лишь при обнаружении непреодолимых препятствий. Руководство решили отдать 30-летнему капитану 2-го ранга Фаддею Беллинсгаузену, служившему в тот момент на Чёрном море.

«Судно сие казалось мне вовсе неудобное»

Путешествие готовилось в большой спешке. Это выразилось, в частности, в том, что Беллинсгаузена так и не снабдили кораблём с усиленной обшивкой, специально предназначенным для плавания среди льдов. В путешествие решили отправить спущенный в 1818 году со стапеля верфи Охтинского адмиралтейства шлюп «Восток». Капитан жалуется в своём путевом дневнике на выстроенный из некачественного сырого соснового леса корпус, на излишне высокие мачты, поднимавшие центр тяжести корабля, делая его чересчур валким. Беллинсгаузен, по его словам, «предполагал уменьшить рангоут и сделать некоторые другие перемены, но по причине позднего времени уже некогда было к сему приступить…»

В недостатках своего шлюпа он винит инженера Вениамина Стоке, англичанина на русской службе. Моряк с грустью отмечает: «Таковые и другие встречающиеся ошибки в построении происходят более от того, что корабельные мастера строют корабли, не быв никогда сами в море, и потому едва ли одно судно выйдет из их рук в совершенстве». Слова своего начальника о «Востоке» дополняет и второй капитан экспедиции Михаил Лазарев: «Судно сие казалось мне вовсе неудобное к такому предприятию по малой вместительности своей и тесноте, как для офицеров, так и для команды». Маленькое судёнышко водоизмещением в 985 тонн и длиною в 39 метров взяло на борт 117 человек – в том числе шестерых офицеров, лекаря, астронома, художника, 36 унтер-офицеров, артиллеристов и мастеровых и 71 матроса. Шлюп «Мирный» был еще меньше (530-тонн, 36 метров) и нёс на себе 73 человек.

Для первой русской кругосветной экспедиции Крузенштерна крепкие шлюпы «Надежда» и «Нева» (1803 г.) были закуплены в Великобритании. Экспедицию же Беллинсгаузена снабдить судами заграничной постройки не сочли нужным.

Ведь в период правления в морском министерстве выходца из Франции маркиза Ивана (Жана) де Траверсе (1811-1828) русский флот страдал от сильнейшего недофинансирования, большинство плаваний из соображений экономии ограничивалось «Маркизовой лужей» – восточной частью Финского залива. Российская империя в ту пору вела много войн на суше, а флот снабжался по остаточному принципу. В таких условиях не нашлось денег и на качественные зарубежные суда для Беллинсгаузена.

Так или иначе, но выйдя в путь 4 июля 1819 года, «Восток» и «Мирный» достигли Копенгагена, Портсмута, острова Тенерифе, экватора, Бразилии, Южных Сандвичевых островов без особых приключений. По мере продвижения всё дальше и дальше на юг тёплый климат и щадящая погода сменяются ударами стихии: наваливаются шторма, холод. Вокруг оказывается всё больше ледяных глыб, порою внушительных размеров. Мореплавателям выпали условия жизни, близкие к экстремальным: постоянный мокрый снег и туман, мешающая сушить одежду и постели сырость.

«Нерадение корабельного мастера»

16 января 1820 года корабли впервые приблизились к Антарктиде – в районе современного шельфового ледника Беллинсгаузена у берега, ныне носящего имя Принцессы Марты. В тот день стояла пасмурная погода, сопровождавшаяся снегопадом – это помешало однозначно идентифицировать встретившееся кораблям препятствие как берег. «Мы встретили льды, которые представились нам сквозь шедший тогда снег в виде белых облаков», – отмечает в своем дневнике Беллинсгаузен. Австралийский полярник Фрэнк Дебенхем в 1945-м по этому поводу писал, что Беллинсгаузен «видел материк, но не опознал его, как таковой».

5 февраля мореплаватели вновь увидели континентальный ледник – теперь Берег Принцессы Астрид. По словам Беллинсгаузена, морской лёд здесь примыкал к «льду гористому, твёрдо стоящему». 13 февраля «Восток» и «Мирный» вновь почти достигли материка – в той его части, что сейчас называется Землей Эндерби. Но к концу февраля на кораблях начали истощаться запасы дров и воды, паруса и такелаж от постоянной сырости стали приходить в негодность. К тому же, поскольку флагманский шлюп был построен из сырого леса, бороться с сыростью в помещениях оказалось бесполезно. Матрос «Востока» Егор Кисилев 19 февраля в своём дневнике записал: «Была большая погода, пресильные бури, снег с дождем, и тут у нас были закреплены все паруса, и тут повредило у нас румпел». 20 февраля удары волн оторвали на «Востоке» несколько досок от обшивки.

27 февраля Беллинсгаузен велел извлечь с целью осмотра повреждённый бурей корабельный румпель. Это рычаг, соединенный с баллером – осью руля, идущей вверх, сквозь корпус. Таким образом, румпель служит для поворота пера руля. При извлечении румпель «Востока» развалился – «половина конца от гнилости осталась в руле». Фаддей Фаддеевич с гневом пишет: «Неблагонадёжность румпеля, столько нужного для безопасности судна, доказывает нерадение корабельного мастера, который, забыв священные обязанности службы и человечества, подвергал нас гибели». К счастью, моряки успели быстро заменить румпель, заново изготовив его из имевшегося на борту запаса железа.

Этим число проблем не ограничилось. Чрезмерно большие мачты обусловили слишком сильную качку, особенно во время штормов. Люки, через которые экипаж поднимался изнутри корабля на верхнюю палубу, тоже оказались неудачной конструкции. Их комингсы (деревянные брусья, окаймляющие дверцу люка) были чересчур низкими. От этого вода постоянно проникала во внутренние палубы, затапливая жилые помещения. 4 марта Беллинсгаузен решает взять передышку, идти на север в тёплые моря и там чиниться. А уже потом с новыми силами возвращаться на юг – но следовать уже под другим меридианом, чем прежде, там, где ледовая обстановка, быть может, окажется более благоприятной.

К слову, шлюп «Мирный», хоть и был значительно крепче и надёжнее «Востока», оказался куда его медленней. И это тоже создавало проблемы и трудности, так как суда могли в любой момент разлучиться. Впрочем, до австралийского Порт-Джексона корабли и так добирались порознь. Беллинсгаузен с Лазаревым договорились, что «Восток», как более ненадёжное судно, пойдёт в порт напрямую, а «Мирный» дорогой обследует практически неизученную акваторию к югу от Тасмании.

С 8 по 10 марта «Востоку» пришлось выдержать жесточайший шторм. «Восток» прибыл в Порт-Джексон 29 марта, а «Мирный» – 7 апреля. Последовала стоянка в Австралии, где моряки просушили паруса, запаслись провиантом и излечили цинготных. Затем экспедиция достигла Новой Зеландии, где мореплаватели смогли нарубить достаточно качественной новозеландской древесины. Её использовали для ремонта «Востока» – усовершенствовали корабельные люки, сделав их более высокими, и изготовили новые реи для мачт.

«Отважность иногда ведёт к успехам»

Далее им предстояло путешествие по Тихому океану, открытие и исследование архипелага Россиян. Потом экспедиция побывала на Таити и вторично посетила Австралию, чтобы произвести ещё один ремонт – некоторые части мачт и бушприт снова нуждались в замене. Затем наступило время опять идти в полярные широты и экспедиция покинула Порт-Джексон 31 октября. Причём исправление недостатков шлюпа «Восток» не прекращалось даже в пути. На корабле была оборудована кузница, где изготавливали металлические части, требовавшие замены. Моряки, дабы уменьшить качку, создаваемую чрезмерно большими мачтами, убрали пушки в трюм, подкрепили корпус изнутри. От гнили периодически ломались части рангоута, их тоже меняли.

8 ноября обнаружилась новая напасть: открылась течь в носовой части. «Капитан-лейтенант Завадовский осматривал оную, вода входила так сильно, что слышно было её журчание, но в какое место, невозможно было видеть за обшивкою», – записал Беллинсгаузен. Плотники пытались найти щели, через которые поступала вода, но в условиях путешествия это оказалось невозможно. Отныне капитан даже не мог поставить дополнительных парусов, «дабы рез то, умножая ход, не увеличить течи в носовой части». И это на судне, идущем в антарктические воды! Капитан пытался смотреть на дело философски: «Не имея средства сему помочь, я имел одно утешение в мысли, что отважность иногда ведёт к успехам».

Даже лёгкие удары небольших льдин приводили к порче бортов. Пазы в обшивке расходились, их конопатили, но внутри становилось всё более сыро и мокро. 25 декабря 1820-го случился самый драматический момент за всё путешествие – льдина ударила в нос корабля.

«Случилось в самый праздник Рождества Христова и ударились правым скулом обо льдину в 12 часов дни, было богослужение, и стояли на коленях, и так ударились, что никто на ногах устоять не мог», – свидетельствует Егор Кисилев.

В свою очередь, астроном Иван Симонов рассказывал, что экипаж во время этого ЧП сохранил самообладание.

«Помню я то мгновение, когда в день Рождества Христова во время молебна мы стояли на коленях: вдруг шлюп «Восток» ударился о льдину и зашатался. Шлюп зашатался, а капитан Беллинсгаузен с непоколебимым духом остался на коленях, и все предстоящие молились, не вставая с места, кроме капитан-лейтенанта Завадовского, который вышел на шканцы, узнал обстоятельства дела, доложил капитану и опять стал подле него на колени. Таким образом, все офицеры и матросы, кроме вахтенных, оставались на коленях до конца молебна – и молились», – писал Симонов.

Беллинсгаузен констатировал: «Удар последовал весьма сильный, и ежели бы при тогдашней качке не ослаблен был якорным штоком и подъякорными нижними досками, то проломил бы судно, ибо льдина наперед упёрлась в шток и силою своею приподняла оный с веретеном на фут, раздробила подъякорные доски и сверх того оторвала медь под водою на 3 фута и вырвала из настоящей обшивки малую наделку, которая при построении шлюпа положена корабельным мастером на место вынутой гнилой части».

Капитан отмечает, что шлюп не пошёл ко дну только потому, что удар произошёл, когда судно спускалось по волне носом вниз, отчего якорный шток (поперечная перекладина якоря) несколько смягчил силу удара.

Однако экспедиция продолжалась и 10 января 1821 года был обнаружен остров Петра I, находящийся в 400 километрах от западного побережья Антарктиды. А 17 января состоялось открытие Земли Александра I. Таким образом, Беллинсгаузен и Лазарев трижды смогли пробиться к Антарктиде – у нынешнего Берега Принцессы Марты, у Берега Принцессы Астрид, у Земли Александра I.

Затем начальник экспедиции решает взять курс к Южным Шетландским островам, чтобы провести их обследование. «Восток» приходит во всё более плохое состояние. В конечном итоге, Беллинсгаузену приходится 30 января прервать путешествие и взять курс на Рио-де-Жанейро. Лазарев так описывает причины этого шага: «Беспрестанное отливание воды изнуряло людей чрезвычайно, которые, впрочем, были еще здоровы. Гнили показалась в разных местах, притом и полученные от льдов толчки принудили капитана Беллинсгаузена оставить поиски слишком месяцем прежде и думать о возвращении».

Шторм 4 февраля 1821 года едва не отправил «Восток» на дно. На корабле не осталось места, куда бы не просачивалось море. «Вода непрерывно прибывала в трюме, и в продолжении бури беспрерывно оную помпами выкачивали», – фиксирует хронику тех дней дневник Беллинсгаузена. В Рио-де-Жанейро, которого достигли 27 февраля, пришлось вновь произвести основательный ремонт, затянувшийся на месяц: конопатили пазы в корпусе, укрепляли расшатанный штормами корпус изнутри. Только это сделало возможным возвращение судна в Россию – шлюпы прибыли в Кронштадт 24 июля 1821 года. Задача экспедиции считалась выполненной – русские моряки обследовали обширные пространства, где до них никто не бывал, стёрли с них «белые пятна».

Владимир Веретенников, ВЗГЛЯД