Вкусвилл на службе прогрессивной чучундры

Почему выходка Вкусвилла, который попытался было себя рекламировать с помощью матриархов-веганов и гендерквиров-полиаморов, да поперхнулся массовым возмущением, выглядит так отвратительно?

Дело ведь совсем не в том, что толпа пылает темными чувствами к женщинам, которые желают жить друг с другом, да хоть бы и целой коммуной, да хоть бы и с конем.

Кто-то, может быть, и пылает, но таких немного, а многие другие — и я в их числе — думают, что это личное дело каждого — с кем ему жить. Нет, тут что-то другое.

Дело в том, что любая общественная мода — как, кстати, и любая государственная традиция, — должна соответствовать чему-то существенному и симпатичному для обывателя. Она должна расти из какого-то основательного корня.

Так, в шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века почти каждый молодой человек на свете желал отпустить длинные волосы, слушать Beatles, исповедовать пацифизм, ездить автостопом, носить клеша, бахрому etc.

Тогдашняя мода может казаться нам прекрасной или дурацкой, но невозможно отрицать то значение, которое она имела буквально для всех — там и тогда. Люди, выросшие полвека назад, этим действительно жили.

Или — другой пример — наш нынешний государственный культ войны 1941-1945 года и 9 мая можно не любить и не разделять, но никак нельзя отменить то простейшее обстоятельство, что почти все русские семьи имеют родственников и предков, которых эта война затронула самым непосредственным образом. Это касается всех — и потому логично, что люди празднуют годовщины этих событий и вспоминают именно об этом.

И вот как раз в этом смысле новейшая религия меньшинств удивительна — и возмутительна — тем, что она напрямую касается мизерного количества экзотических личностей, но впаривается сверху с таким напором, словно бы каждый человек в мире должен сердечно на нее отозваться.

Казалось бы, очевидно, что продуктовые супермаркеты имеют дело с огромной аудиторией, абсолютное большинство которой так же далеко от гендерквиров и матриархов, как и от каких-нибудь медуз в Тихом океане, и потому сама идея рекламировать себя с их помощью должна казаться нелепой — ну не заманивают же людей покупать разные товары, нанимая для агитации распорядителей в морге или коллекционеров спичечных коробков, мало ли какие бывают в жизни занятия и увлечения, но причем тут купикефир и купиколбасу?

Но нет, всем понятно, что образы и темы, которые могут увлечь покупателя, не имеют для жрецов новейшего культа никакого значения.

Гендерквиры и матриархи-веганы нужны вообще не для покупателя, они должны быть навязаны ему, поскольку так велит идеологический отдел обкома партии, и в этом смысле религия меньшинств ничем не отличается от рекламных щитов «Навстречу съезду КПСС» из 20 века, те ведь тоже существовали вовсе не потому, что были нужны и приятны советскому человеку, а просто имелась обязанность вбивать эти слова ему в голову. И неважно, нравится вам съезд КПСС или не нравится. Так вопрос в принципе не стоит. Так надо. Кушай.

Вот именно это — а вовсе не сами однополые женские отношения или любые другие, — вызывает такую злость и отвращение у тех, кто заставил Вкусвилл поперхнуться своим гендерквиром.

Бывшая политкорректность, а теперь уже тоталитарное учение о меньшинствах — прет и прет вперед с энергичностью моды и гражданской веры одновременно, нисколько не заботясь о том, кого оно на самом деле касается, и касается ли. Оно хочет заполнить собой мир, заставляя кланяться своему глубоко экзотическому трансгендеру-полиамору всех без исключения — и люди, наученные как прежним коммунистическим, так и новейшим западным опытом, где общество уже сломали, выдрессировали и привели к присяге глобальной чучундре, отчаянно сопротивляются.

Победить сотрудников одного супермаркета, которые побежали за прогрессивной чучундрой слишком ретиво, вроде бы получилось.

Но я склонен ждать худшего.

Чиновники следующего поколения наверняка захотят любви от заграницы — и, поскольку эта любовь теперь происходит в жанре матриархального гендерквира, начнут насаждать его так, что мы еще горько зарыдаем.

А пока этого не произошло — предлагаю наслаждаться свободой.

Дмитрий Ольшанский