Специальный репортаж. Горе побежденных

Можно порадоваться за «Командира Аво», он не видел того, что сегодня происходит на той земле, за которую Монте Мелконян погиб. Странные ощущения, своеобразные понимания ситуации.

Время анализа всего происшедшего настанет немного позже, когда наш очевидец прошедших событий Никита Цицаги вернется из бушующего сегодня Еревана и в спокойной обстановке мы сможем подробно обсудить все увиденное им.

Сегодня же мы публикуем те мысли, которые Никита набросал под впечатлением ночных событий. (от редакции – Роман Скоморохов)

В ночь на 10 ноября правительство республики Армении во главе с ее премьер-министром Николой Пашиняном подписали соглашение о капитуляции армии Нагорного Карабаха.

Еще за несколько дней назад, в своих пресс-релизах командование НКР сообщало о том, что они удерживают Шуши, что на окраине этого города-крепости идут упорные и ожесточенные бои, и слухи о взятии его под контроль армией Азербайджана абсолютно ложные.

Соглашение о капитуляции, опубликованное Николой Пашиняном на своей странице в Фейсбуке, стало для жителей Армении шоком. Сразу вслед за этим в Ереване начался стихийный митинг с погромами здания Правительства и Парламента, лозунгами которого стало смещение действующего правительства, отмена капитуляции и избрание нового командования, готового к военным действиям.

Два часа ночи. К центральной площади Республики начинает стекаться огромная толпа людей.

Жители Еревана призывают выходить всех на улицу и идти вслед за ними к Резиденции Пашиняна, чтобы там им ответил на все их вопросы. В толпе звучат лозунги:

- НЕ СДАВАТЬ АРЦАХ!

- ПАШИНЯН, УХОДИ!

- ДАТЬ ВЛАСТЬ ВОЕННЫМ!

Полиция и солдаты в это время стоят в стороне и, кажется, не знают, что им следует предпринять. Кажется, что сейчас все они полностью поддерживают протестующих.

Внезапно над головой пролетает огромный булыжник и попадает в дверь Правительства. Стекло разлетается на мелкие кусочки. Люди начинают громить главные двери и окна и залезают внутрь. Кто-то просит всех успокоиться и не ломать мебель.

Толпа поднимается на верхние этажи, громит главный зал и кабинет премьер-министра. Внутри за толпой мчатся телевизионщики, снимая все на телекамеры. То один, то другой ереванец, попадая в кадр, начинает говорить, срываясь на хрип, о том, что они должны делать.

Пашиняна в этой толпе не поддерживает никто.

Вдруг на стол встает какая-то женщина и громко просит всех не винить премьер-министра. Он сделал все, что было в его силах. Ее вежливо игнорируют.

Все здание правительство бурлит и клокочет изнутри. То там, то тут собираются кучки людей, взмахивающие флагами Армении. Они кричат лозунги и предлагают ввести новый порядок действий. Сменить правительство и отказаться от въезда миротворцев. Постепенно толпа уходит из здания и возвращается на площадь. Кто-то смог достать громкоговорители и теперь передал им людям, чтобы их было слышно:

- Мы готовы драться за Карабах! Нам врали! Нам врали!

Главные двери здания Правительства разбиты, по полу разбросаны осколки. Пять фотографов, сменяя друг друга, сфотографировали одно и тоже разбитое окно для своих издательств.

- Правительство предало свой народ! Мы его выбрали, а он нас предал! Где он сейчас? Почему его нет с нами? Почему его нет в Ереване? Куда он уехал?

В голове проскальзывает мысль — как много здесь мужчин, пригодных для военной службы. Почему они не отправились в Карабах раньше? Тогда, когда стали появляться новости о взятии Гадрута. Когда противник перешел равнины и подступил вплотную к сердцу Карабаха? Когда он стал атаковать Шуши и близлежащие районы?

Может быть, потому, что правительство Армении порой предпочитало пропагандировать успехи своей военной кампании, а не ее поражения, из которых можно было успеть сделать выводы? Прямо сейчас люди в Ереване словно проснулись от ковша кипятка. Значит, дела были настолько плохи? За что погибали наши сыны?

Площадь просто кипела от вопросов, на которые никто не мог дать ответа. Точнее, на ней не оказалось людей, способных и имеющих право отвечать.

Неделю назад, когда меня привезли ночью в полицейский участок, чтобы проверить на «шпионаж» и «диверсионную деятельность», военнослужащие, сидя напротив, говорили о том, как они еще успеют дойти до Баку. Как каждые 30 лет они воюют за эту землю, и каждые 30 лет они отбрасывают противника назад. Если бы только врагу не попадали секретные военные сведения.

Я смог убедиться лично, в составе армии НКР хватает профессиональных и смелых солдат, умелых командиров, готовых воевать до последнего вздоха. Молодых героев, сражающихся за свою Родину. А еще мне удалось встретить 4 людей, которые все хотели пойти на войну через несколько дней, да так никуда и не поехали. И все они верили, что дела на фронте складываются в их пользу. С трудом, с потерями, но складываются.

Почему центр Арцаха, самая укрепленная его часть, состоящая сплошь из гор и ущелий, была взята так быстро? Почему 8 ноября в официальных источниках командование НКР сообщало о том, что Шуши всё еще стоит и обороняется, а теперь Араик Арутюнян говорит о том, что город был потерян еще 7 числа? А 5 ноября на его окраинах уже был противник.

Почему с начала войны Армения не превратилась в военный лагерь для поддержки Арцаха? Почему армия Армении не сделала ни одного шага на помощь?

Все эти вопросы сейчас повисли в разгоряченном ереванском воздухе.

Я тоже задаю вопросы. Я имею право это делать, потому, что сам десятки раз отвечал на вопрос, почему Россия не помогает Армении.

Спрашиваю мужчину, который уже охрип от крика. Мне интересно, почему он столь яростно ругает Пашиняна.

- У меня двое сыновей сейчас на фронте в Степанакерте.

- Сколько они уже там воюют?

- С начала войны. Они уже три месяца до этого служили, потому что были призывниками. Всем выдавали бумагу — согласен ты воевать в Арцахе, или нет. Если подписываешь, то попадаешь на фронт. Они, конечно, подписали.

- Тут в толпе есть кто-то из солдат, прибывших оттуда?

- Нет, но у многих знакомые сейчас в Карабахе. И они говорят, что можно воевать дальше. Что все не так плохо, и они способны это делать. Многие территории находятся под нашим контролем.

Наш разговор прерывает другой мужчина:

- Двое моих братьев погибли на этой войне! - кричит он. - Мой двоюродный брат и племянник. Сейчас лежат в земле. За что они погибли? За что? Ты видел, сколько людей погибло? Сколько их погибло на самом деле? Тысячи? Если Пашинян был готов сразу проиграть, зачем было гибнуть этим людям? Ты понимаешь!? Мы готовы сражаться дальше! … (Долой) Пашиняна. … (Долой) его. Он подписал соглашение!

Из правительственного здания выносят какого-то мужчину в форме. Кажется, ему стало плохо. Его кладут на капот машины и вызывают скорую. В те секунды, когда он приходит в себя, он хватается за голову и говорит что-то на армянском.

На трибуне начинают появляться политические деятели и простые люди из толпы. Они предлагают сместить правительство и отдать власть в руки военным. Рассматривают все варианты, которые смогут спасти Арцах.

Протестующие обсуждают, как можно отменить соглашение, подписанное Николой Пашиняном.

Один из членов партии республиканцев залезает на крышу машины и начинает говорить в громкоговоритель. Отец двух сыновей объясняет, что он месяц провел на войне. Он предлагает передать власть в руки другой партии и продолжать сражаться за Арцах.

Часть протестующих решает направиться в здание Парламента. Выдвинувшись большой колонной, они идут по улицам вверх по Еревану. Центр города оглашается звуками громкоговорителей. Наблюдателей просят спуститься с балконов и идти вслед за ними. За спиной колонны людей собирается пробка сигналящих машин.

Но это уже реально ничего не меняет. Документы подписаны, и в них одним достается победа, другие обречены на горечь поражения.

44 дня длилась война в Нагорном Карабахе. Нет сомнений, что этот конфликт уже перекроил современную военно-политическую картину Закавказья.

Обе стороны потеряли в этой ожесточенной войне своих сыновей, и потери эти исчисляются большим числом, чем те, что указаны в официальных сводках.

С этого дня на территорию Арцаха вступают две миротворческие силы и значит, что Вторая Карабахская война подошла к концу.

Но никому не известно, что может произойти в этом регионе через пять лет, когда миротворцы снова покинут эту высокогорную каменистую землю, обильно политую кровью обеих сторон.


Мир в очередной раз изменился. Затишье. Но Карабах – настолько старый и кровавый вопрос, что все, и армяне, и азербайджанцы, прекрасно понимают, что весь вопрос только в том, когда начнется новый виток.

В том, что он начнется, почему-то у нас нет сомнений. Но об этом мы будем говорить в самом ближайшем будущем, когда Никита вернется из Армении обратно в Россию. Так что – продолжение следует.