Доклад Еврокомиссии о «значительных искажениях рыночных механизмов в экономике России со стороны правительства», несмотря на ряд своих замечаний, касающихся якобы нарушений прав трудящихся России на забастовки и недостаточное влияние профсоюзов, не учел главного — прав и интересов самих россиян. А ведь одной из главных ролей существующего в России представительства Европейского союза является поддержка политического диалога между ЕС и РФ, который должен строиться, никак не ущемляя интересов и прав человека. Поскольку доклад напрямую касается России, то речь идет об интересах россиян. Если бы Еврокомиссия осуществляла мониторинг оценки населением политических решений, принимаемых в России с учетом международной политики, то обнаружила бы несогласие большинства россиян с этой политикой, прежде всего с ее рыночными механизмами. Россиян трясет от слова приватизация, которую в народе прозвали прихватизацией. Редкий человек помянет добрым словом господина Чубайса как главного реформатора энергетической отрасли. А профсоюзы и вовсе в свое время превратились в пережитки прошлого. Причем вытеснила их все та же рыночная экономика, потому как взносы в эти организации стали расцениваться россиянами как квазиналоги на их и без того невысокие доходы. Поэтому, говоря о недостаточном влиянии профсоюзов, ЕК, вероятно, желает возродить эту практику, а вместе с ней протестные настроения, при этом не говоря о том, на чьи плечи ляжет финансовая нагрузка по возрождению таких организаций — на плечи самих предприятий или государства. В любом случае ЕС, видимо, не до конца понимает настроения россиян, которые могут выйти на протесты, требуя в первую очередь ликвидации именно рыночных реформаторов, ориентирующихся в продвижении своих реформ на международные интересы и ценности, а не на желания самих россиян, считающих, что роль государства в их жизни минимальна. Поэтому, указывая в общем и в отдельности по отраслям на повышенное участие государства в экономике России, ЕС, совершенно очевидно, будет настаивать на дальнейшей приватизации, то есть расширении рыночных механизмов, складывающихся в условиях глобализации в пользу иностранных предприятий или иностранного капитала, тем самым, по сути, выступая против интересов россиян, впрочем, как и интересов многих людей из тех же европейских стран, которые, как говорили участники одного из форумов в Давосе, все чаще стали требовать деглобализации и национализации экономик. Казалось бы, процесс глобализации, придуманный или затеянный никак не Россией, должен был покончить с национальными признаками, на деле же выходит с точностью до наоборот. Чем чаще возникают торговые войны и санкции, тем больше возникают вопросы национальных признаков и идентификации. Сами доклады ЕК напрямую указывают на это. До доклада о России был доклад по Китаю. Но нет аналогичных исследований, касающихся экономик других стран. А потому эти два доклада выглядят не только как направленные против конкретных именно национальных экономик, но и явно дискриминирующими. Тем самым ЕС вместо дружественного диалога дает всё отчетливее понять, что глобализация пошла не тем путем, планы ЕС не вполне состоялись, и по-прежнему Россия — больше враг, чем друг, что, с одной стороны, должно быть лестно для России, потому как ей всё же удалось подготовиться к моменту основной «схватки», которой можно считать именно пандемию, когда глобальные корпорации могли бы запросто съесть и российские компании и в целом перевернуть всю экономику страны с ног на голову, но в итоге всё оказалось не так просто — экономика России устояла, и «вину» за то различные международные институты возложили на участие государства в капитале системообразующих отраслей.
ЕК, видимо, не учитывает, что санкции, являясь сдерживающим инструментом развития экономики России, ударили не только по предприятиям, вызвав необходимость участия государства, но и по финансовому сектору, лишение которого доступа к международному капиталу сказалось на ликвидности финансовых организаций. При этом проблемы с ликвидностью у финансового сектора и так возникали периодически, в том числе по большей части из-за увязки с мировой экономикой. Затянувшись с 2008 года, эти проблемы уже стали хроническими и в том или ином проявлении дают о себе знать до сих пор. Собственно, именно на оценки МВФ, ранее указывавшего на факторы, позволившие экономике России перенести последствии пандемии лучше других стран, и ссылается ЕК в своем докладе. Именно высокая доля госсектора в экономике и стала одним из критериев при выборе стран для подготовки отчета. По оценке МВФ, эта самая доля занимает: в финансовом секторе РФ — 59%, в энергетике и ЖКХ — 52%, в транспорте — 48%, в добыче — 44%, в производстве — 21%. При этом, судя по всему, ни МВФ, ни ЕК опять же не берет во внимание ментальность россиян, больше доверяющих, особенно в финансовых вопросах, государственным институтам, которые на самом деле вовсе далеко не государственные, на что все чаще стали обращать внимание клиенты того же Сбербанка. То есть Еврокомиссия еще и еще раз игнорирует или готова игнорировать интересы россиян, а по сути их права на свободный выбор тех или иных институтов, услуг, компаний? Между тем институционально структура финансовой системы России, в отличие от структуры, так сказать, клиентских предпочтений россиян, далека от высокой доли государства, да и по большому счету — напоминает структуру финансовой системы Германии, представленной трехуровневой моделью, где первый уровень занимают: Государственный банк Германии (бундесбанк) — осуществляющий монетарную политику, направленную на обеспечение стабильности цен в еврозоне, банковский надзор и контроль, и банки федеральных земель, являющие собой группу из девяти банков с государственным участием, в зоне действия своих регионов, обслуживающих в основном крупных институциональных клиентов. На втором уровне располагаются коммерческие банки, при этом ведущую роль здесь играют несколько крупнейших банков — по сути финансовых конгломераторов или концернов Германии, например, Deutsche Bank или Commerzbank, в капитале которых в той или иной степени присутствует государство, или же значительная доля акций которых принадлежит резидентам страны. На этом же уровне работают банки развития, имеющие профильную специализацию, отвечающие за инновационное финансирование немецкой экономики. Это, например, банк развития малого и среднего предпринимательства, банк содействия в сфере жилищного хозяйства, инфраструктуры, образования, социальных вопросов, банк международного экспортного и проектного финансирования и т. д. Ну, а на третьем уровне находятся учреждения микрофинансирования. Как видим, никаких таких больших отличий в целом институциональная структура финансовой системы России не представляет в сравнении с системой Германии. Разве что на рынке России работает меньшее число финансовых организаций. Но вот какая коллизия. При большем числе банков и меньшей численности населения объемы активов только двух крупнейших банков Германии практически вдвое превышают активы всего банковского сектора России. Так, в абсолютных величинах объем активов российского банковского сектора на 1 января 2020 года составил 96,6 триллиона рублей. Тогда как активы только Deutsche Bank и Commerzbank, как сообщалось в марте прошлого года, — почти два триллиона евро, что с учетом сегодняшнего курса валют составляет порядка 180 триллионов рублей. Это говорит о том, насколько российский бизнес может страдать от нехватки денег для развития, оттого являясь в рыночной экономике легкой мишенью для захвата иностранным капиталом, и в то же время вызывать у европейского сообщества неприязнь к участию Российского государства в жизни бизнеса в любом его проявлении, способствующем выживаемости бизнеса.
В докладе ЕК и указывается на наличие господдержки на рынке стали и политики «ценообразования на электроэнергию, газ и железнодорожный транспорт», которые «могут способствовать снижению затрат на производство и доставку продукции», а основные претензии ЕК касаются цен на газ на внутреннем рынке, мол, оптовые цены в России ниже экспортных, и не происходит их сближения. Однако, ЕК, видимо, опять не учитывает ряд факторов. Говоря о внутреннем рынке России, в корне неверно привязываться к цене на газ. Необходимо учитывать среднемесячные доходы россиян, а также стоимость инфраструктуры и подключения к ней. Собственно, именно эти факторы могут сдерживать повсеместную газификацию жилых районов России. Не оттого ли в том числе появилось поручение президента Владимира Путина правительству и местным органам власти при участии Газпрома обеспечить формирование источников финансирования мероприятий по подключению граждан к газораспределительным сетям без привлечения их средств? К слову, исходя из расчетов РИА Рейтинг, по уровню доступности газа для населения в этом году на первом месте стоит Казахстан, на втором — Люксембург, Россия занимает третью строчку рейтинга. При этом обратим внимание, что для большинства европейских стран цены на газ в национальной валюте в процентном соотношении снизились, тогда как в России как добытчице газа — нет. Более того, российское федеральное законодательство о недрах, гласит, что недра принадлежат государству, и было бы странно, если бы на внутреннем рынке России цены на газ были равны экспортным.
Появление доклада ЕК, российские эксперты считают намеком на будущее введение антидемпинговых пошлин ЕС на российские товары. То есть, таким образом, ЕС готовит почву для этих мер. Однако почва, надо сказать, довольно рыхлая. Скорее этот доклад можно назвать общим исследованием, которое должно послужить дальнейшему процессу глобализации, выиграть в котором должны именно транснациональные корпорации. Собственно, потому основополагающей в «значительных искажениях рыночных механизмов в экономике России» ЕК и считает роль правительства. Этот же доклад, несмотря на отсутствие доказательной базы, лишний раз может быть свидетельством того, что не обязательно иметь реальный повод для введения тех или иных ограничений со стороны ЕС, сдерживающих экономику России, достаточно иметь на то желание или наличие факторов, требующих принятия подобных мер. Кстати, после публикации доклада на сайте ЕК появилась информация о том, что в совместном заявлении ЕС вместе с 28 членами форума призвал лидеров G20 в преддверии их встречи в следующем месяце активизировать усилия по решению проблемы избыточных мощностей, которые наносят ущерб производителям стали ЕС. В своем комментарии исполнительный вице-президент Европейской комиссии и комиссар по торговле Валдис Домбровскис подчеркнул, что «в разгар кризиса COVID-19 наши отрасли столкнулись с резким падением спроса. Это усугубляет проблему глобального избытка производственных мощностей. В этих сложных условиях, как никогда, важно восстановить баланс и обеспечить равные условия игры на мировом рынке стали. Именно этого и добивается этот форум: только совместными усилиями мы сможем ликвидировать субсидии и сократить избыточные мощности. Европейский союз будет продолжать работать над устойчивым решением, которое вернет сталелитейный сектор ЕС в нужное русло, и я приглашаю всех заинтересованных партнеров присоединиться к этим многосторонним усилиям». Вероятно, что именно российское производство потенциально уже признаётся избыточной мощностью, за счет которой и могут восстановить баланс. И поводом для устранения этих мощностей будут являться субсидии. Напомним, что именно в докладе ЕК упоминаются субсидии правительства России тем или иным производителям товаров. То есть, не было бы Крыма, нашлась бы масса других поводов для сдерживания развития именно российских компаний. Вот только возникает вопрос, что это за такая глобальная экономика с ее правилами игры, которую способна разрушить пандемия. И как в принципе можно называть экономику глобальной, в которой спрос уже практически на постоянной основе снижается? Может быть, ЕС уже стоит задуматься о системных ошибках, так же как и подумать, какие меры нужны для повышения спроса на товары. Иначе же, чем больше политика ЕС будет строиться на запретах и ограничениях, тем больше будет сжиматься экономика всего мира.