Не все солдаты вермахта были убежденными нацистами, но это не означает, что их не нужно было уничтожать любыми доступными способами. Они дали свою энергию злоумышленникам. Они за это должны нести ответственность.
В Белоруссии не протесты. В Белоруссии – мятеж управляемых извне сил. Мятеж должен быть подавлен. И подавлен явно и демонстративно: так, как подавил стрельцов Петр или как раздавили их в Китае на площади Тяньаньмэнь.
Какой флаг используют противники Лукашенко в своей «кампф»? Флаг белорусских сторонников Гитлера. Они сами выбрали себе свое имя – по этому имени к ним и нужно относиться и поступать с ними так, как белорусские партизаны поступали с гитлеровцами.
С врагом не нужно что-то обсуждать – врага нужно уничтожать.
Россия навязывает Лукашенко путь диалога с агрессором, вместо того, чтобы агрессора уничтожить. Путь диалога – путь к поражению. Диалог с агрессором – смерть противостояния агрессии.
Можно по-разному оценивать визит Лукашенко в СИЗО и встречу с арестованными организаторами попытки госпереворота, хотя определенная эстетика в этом была: и предложить диалог, и продемонстрировать, что это делается побеждающей стороной. Но фактом является одно: враг после этой попытки диалога предъявил Лукашенко ультиматум — то есть воспринял его как знак слабости и уступку агрессору.
Лукашенко вести диалог с «Координационным советом» — все равно что Сталину в 1943 году вести диалог с командирами власовской армии.
К сожалению, Лукашенко с самого начала сделал ставку на излишнюю мягкость обращения с организаторами попытки переворота и минимизацию жестких мер. Раз так – была некая логика и в проведении закрытой инаугурации: в случае ее открытости оппозиция тут же объявила бы массовую акцию на ее фоне. Надо было бы весь город оцеплять, а путчисты организовывали бы прорывы через оцепление полиции и создавали картинку инаугурации на крови.
Стратегически надо было допустить мятежников до центральных площадей – и уничтожить. Они — не оппозиция. Оппозиция – это те, кто отстаивают альтернативную модель развития страны, а не ставят своей задачей уничтожение ее суверенитета. Те, кто сегодня в Белоруссии выступают против Лукашенко, по сути, мятежники и бандиты, которые хотят разграбить Белоруссию, как их собратья разграбили Украину, и продать остатки Польше, Прибалтике и США. К тому же неизвестно, какую часть имитирующей протест массовки составляют белорусы, а какую – гости из захваченной бандеровцами Украины.
Понятно, что одни этот мятеж организовывали, а наивные люди в этом принимали участие. Поэтому те люди, которые выходят на антигосударственные акции, в массе своей не являются злоумышленниками, но они приняли в этом участие. И несут ответственность за поддержку агрессии против своей страны.
Но и не нужно твердить, что Белоруссия должна войти в состав РФ. От этого только больше людей качнется в сторону западного агрессора. Во всех постсоветских республиках есть люди, которые ощущают свое единство с Россией и то, что принято называть русской культурой. Но самый пророссийский грузин не захочет, чтобы его называли русским. Не потому что он против России, а потому что он грузин. И самый союзноориентированный грузин, который хочет воссоединения Грузии и России, не захочет, чтобы Грузия стала российской губернией.
И так можно сказать про каждую республику. Такие вещи надо учитывать. В республике может быть 20% против союза с Россией; за объединение с Россией, возможно, 30% и 50% тех, кто за союз с Россией, но без лишения собственной государственности.
Страшный урон нашим позициям на Украине нанесло размахивание триколорами и иконами, которые использовались антимайданом как символами борьбы с бандеризацией Украины. Тогда мне напрямую говорили люди из Киева: «Мы против фашистов и бандеровцев, но зачем идти с вами? Да, черно-красный флаг – флаг бандеровцев, но триколор – флаг власовцев. Это – не наша война – это война деникинцев и петлюровцев».
Знамя Победы должно было стать основным символом сопротивления бандеризации Украины. Это общий святой символ для России и на тот момент Украины. Вообще, дух империи — он не в том, чтобы всех унифицировать. Унификация – инструмент национальных государств, а не империй. Унитарные государства так делают, когда люди, проживающие на одной территории, могут сказать: «Мы все французы!» «Мы все турки!» или еще как-нибудь. Империя – это асимметричное объединение многообразия народов, культур и вер.
Поэтому нельзя втискивать Белоруссию в состав Российской Федерации.
В силу единой исторической общности народов республики соединить сейчас можно, но для этого нужен наколенный проект, который ответил бы на вопрос: «Что мы вместе хотим делать?», «Что мы вместе хотим создать?» На сегодняшний день можно заявить, что мы будем вместе противостоять агрессии умирающего, разлагающегося Запада. Это надо еще политически оформить. Хотя рано или поздно встанет вопрос: «Агрессию отбили, а дальше что?»
Лукашенко и не мог позиционировать себя как сателлит России, как ее вассал. Во-первых, это было бы не принято в обществе, во-вторых, это вызвало бы для него осложнения на мировой арене (кто стал бы говорить с Белоруссией, позиционируй она себя как вассал России?). В-третьих, Лукашенко был бы более полезен для России как союзник, нежели вассал или сателлит. Позиция Лукашенко в международных спорах была бы позицией независимого государства. И чем больше по каким-то вопросам он мог спорить с Россией, тем весомее была бы его позиция за Россию на международном уровне. Поэтому Лукашенко для нас полезен как союзник, который учитывает наши стратегические интересы в мире.
В этом отношении политика Лукашенко была абсолютно правильной.
А что касается всякого рода возмущений наших определенных кругов, возмущающихся, что Лукашенко сказал что-то не так, или тем, что он не выслал послов тех стран, которые его не признали, не россиянам твердить такие вещи. К России тем более можно адресовать аналогичные упреки: Россия что, выслала послов государств, не признавших воссоединение Крыма? Россия, кстати, боится Сбербанк в Крыму открывать. Власть и бизнес России поставляют горючее для танков бандеровских корпусов до сих пор. Упрекают в том, что это делает Белоруссия, но поставляет-то Россия и не только через Белоруссию. Как сказал в свое время Лавров: «Россия не может быть более просербской страной, чем сама Сербия». Лукашенко не может быть более пророссийским, чем сама Россия.
У России было бы больше союзников, займи она позицию последовательного противостояния США и стояла насмерть, не сходя с этого пути. А для многих непонятно, в какой ситуации находится Россия: борется с агрессий США и Запада или с ними торгуется?
Многие западные страны, потенциально готовые встать на сторону России, находятся в недоумении: «Вот мы сейчас порвем все отношения с Западом, вступим в блоковое объединение с Россией. А Россия возьмет и помирится с США. И что дальше? Нас просто так обратно не возьмут. А еще США потребует, чтобы Россия нас сдала». Вот чего боится и многие европейские лидеры, и тем более, Лукашенко, больше всего. Этого боятся и другие главы постсоветских государств.
Почему в России не пресекается деятельность прозападного лобби? Почему эти люди занимают места в правительстве? Давайте посмотрим, на кого американцы наложили персональные санкции после 2014 года, а на кого не наложили. Разве руководители российского экономического блока под санкциями? Поэтому вопросов к нашей элите слишком много. И непонятно, как в этих условиях можно объединяться с Россией против яростно атакующего Запада.
Еще раз – в Белоруссии не политический кризис. Белоруссия подверглась агрессии западных стран. Это – агрессия. И она не прекратится в один момент, если Лукашенко не перестанет играть в мягкость и не перейдет к активным и контрагрессивным действиям в отношении тех, кто пытается его свергнуть.
В Белоруссии идут позиционные бои, где Лукашенко, к сожалению, держит стратегическую оборону. И не переходит в наступление. Против него ведутся не очень активные, но изматывающие атаки, без перехода в решающее наступление.
Но оборона без контрнаступления – это всегда путь к поражению. Диалог с врагом – это пьедестал для победы врага. А пьедесталы нужно строить для своей победы – на останках уничтоженного врага.
И только простой еще один вопрос: а для чего Россия толкает Лукашенко в ловушку диалога? И для чего она настаивала на неприменении Януковичем силы во время переворота февраля 2014 года? И почему не мешала прозападным силам свергать в Молдове Воронина? И почему сначала помогла прийти к власти в Грузии Саакашвили, а потом помогла ему захватить вполне пророссийскую Аджарию? И почему она вообще все делает наполовину…