Зачем Эрдогану война на Кавказе

В  том, что на Южном Кавказе теперь идет война, а армяне и азербайджанцы от «плохого мира» перешли к ракетным ударам по позициям друг друга, многие обвиняют президента Турции. Реджеп Эрдоган действительно ведет себя так, будто бросил вызов всей остальной Европе, включая Россию. Но какие цели он при этом преследует и чего именно хочет добиться?

«Армяне на Южном Кавказе являются последним препятствием для экспансии Турции на север, юго-восток и восток. Империалистическая политика Турции простирается значительно дальше, чем на Южный Кавказ. Давайте посмотрим на действия Турции в Средиземноморье, Ливии, на Ближнем Востоке, в Ираке и Сирии... Если международное сообщество неверно оценит геополитическое значение этой ситуации, Европе следует ожидать Турцию возле Вены», – заявил премьер-министр Армении в интервью изданию Bild. 

Никол Пашинян намекает на Венскую битву 1683 года, когда войска христианских держав под командованием польского короля Яна Собеского остановили продвижение Османской империи в Европу. Как принято было говорить прежде, навсегда.

Теперь это «навсегда» под сомнением. Премьер Армении запугивает европейцев возвращением турецкой угрозы применительно к новой войне в Нагорном Карабахе. Формально ее ведут азербайджанцы с армянами, но очень многие уверены: главным закоперщиком обострения конфликта выступила именно Анкара.

Для того, чтобы так считать, есть как минимум три причины.

Рога торчат полумесяцем

Во-первых, война стала большой неожиданностью для все, кроме турецкой пропаганды. Обычно Нагорный Карабах – приятное и спокойное место, где ничего не происходит, так что журналистам там просто нечего делать. Но турки с первых выстрелов оказались в гуще событий и как будто бы были к ним готовы, взяв на себя работу по пиар-обеспечению азербайджанской армии.

Во-вторых, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган оказался единственным мировым лидером, кто однозначно поддержал действия Баку – и в этом качестве он по факту перечит всему остальному миру. Пока Россия, Евросоюз и Соединенные Штаты призывают к немедленному прекращению огня, турецкий лидер требует как можно скорее покончить с армянской оккупацией территории Азербайджана.

И то и другое можно объяснить кооперацией между Баку и Анкарой без доминирования последней. Но есть еще и «в-третьих»: не только Армения, но также Франция, США и Россия заявляют о переброске сотен или даже тысяч боевиков-исламистов из Сирии в зону карабахского конфликта.

Москва при этом сохраняет аккуратность в формулировках и не обвиняет Турцию в организации «десанта» напрямую, но всем понятно, что осуществить подобное могла только она, Азербайджану это не под силу. В САР сейчас располагаются полуоккупантские-полумиротворческие силы Анкары, там же имеются ее верные союзники и прокси-войска из числа местных тюркоговорящих племен и протурецких движений. 

В том числе и радикально исламистских – тех, кто в Сирии выступает за уничтожение всех шиитов, а теперь вот послан кем-то помогать шиитам в Азербайджан. Сложно не заподозрить, что фамилия этого «кто-то» – Эрдоган.

Турецкого лидера уже давно за глаза величают «султаном» и обвиняют в попытках воссоздать Османскую империю, которая, как известно, была последним признанным халифатом – сиречь образцовым мусульманским государством, руководимым наследниками Пророка. Гораздо реже встречаются попытки объяснить, зачем Эрдогану все это нужно: в частности, зачем ему нужна война в Карабахе, раз уж он ее, по словам обвинителей, развязал.

Обычно рассуждения о мотивах турецкого лидера упираются в три определения – «имперец», «исламист» и «националист», но последнее весьма и весьма спорное, тем более, что противоречит первым двум.

Эрдоган действительно уделяет повышенное внимание именно тюркоязычным мусульманам (азербайджанцы, уйгуры, крымские татары), но для лидера Турции, как главной страны тюркского мира, это естественно. Важнее то, что его правление ознаменовалось значительными культурными послаблениями для национальных меньшинств (в первую очередь для курдов). А сам Эрдоган в первые годы после прихода к власти считался проевропейским политиком, горячим сторонником вступления Турции в Евросоюз и противником тех самых турецких националистов.

В общем, когда Пашинян заявляет, что Эрдоган готовит новый геноцид армян, он явно преувеличивает. Причины, по которым турецкий лидер ведет себя именно так, а не иначе, лучше искать в его генезисе как успешного политика.

Там две основы – экономика и ислам, а ислам однозначно на первом месте.

 

Демократ с Кораном

Послеататюрковская и доэрдогановская Турция была националистическим светским государством, политическая система которой держалась на штыках. Армия жестко пресекала любые попытки вмешательства происламских сил в госуправление, в рамках чего практиковала военные перевороты и жесткую цензуру.

С учетом, что страна при этом активно развивалась и модернизировалась, это записывали военным в заслугу. Но нужно понимать, что миллионы религиозных турок ощущали себя дискриминируемыми в собственной стране. Их зарубежные диаспоры (например, в Германии) десятилетиями жили при отсутствии запретов, характерных для самой Турции (например, на ношение мусульманского платка в публичных местах).

Эрдоган в тот период возглавлял молодежную ячейку одной из происламских партий и выиграл выборы на пост мэра Стамбула – самого европейского, вестернизированного и секуляризированного города Турции. Три года спустя произошел очередной военный переворот, по итогам которого нынешний президент угодил в тюрьму, отсидел четыре месяца по местному аналогу 282-й статьи и получил судебный запрет на занятия политикой.

В Евросоюзе к стамбульскому мэру относились как к демократу и диссиденту, в связи с чем на Анкару давили – и додавили-таки. Демократизация турецкого режима по указке из Брюсселя позволила Эрдогану прийти к власти менее чем через три года после выхода из тюрьмы. За созданную им Партию справедливости и развития голосовали как религиозные турки, так и те, кто мечтал видеть Турцию демократической страной и членом ЕС, для чего необходимо было приструнить генеральный штаб как центр силы. 

За 18 лет у власти (из них шесть – как президент, 11,5 – как премьер-министр в парламентской республике и еще полгода как «серый кардинал», лидер правящей партии) Эрдоган полностью покончил и с дискриминацией мусульманских практик, и с всевластием военных в стране. Во втором пункте этой программы ему немало поспособствовали сами военные, решившиеся в начале 2016-го на очередной госпереворот, на сей раз неудачный. Воспользовавшись ситуацией, Эрдоган зачистил офицерские ряды от своих противников и принял поправки к конституции, запрещавшие совмещать военную службу с политической деятельностью и превращавшие президента из номинальной фигуры в главу исполнительной власти. 

Так, к немалому удивлению Евросоюза и турецких либералов, «демократические реформы прозападного политика» привели страну к авторитаризму нового типа. Однако разрыв с вестернизированной частью общества электоральные позиции Эрдогана отнюдь не ослабил. Его правление ознаменовалось значительным экономическим ростом Турции, который почувствовало на себе не только промышленная элита, но и подавляющее большинство граждан.

Но именно сейчас, когда Эрдоган уже сросся с властью и вошел во вкус ничем не ограниченного правления, у него могут начаться проблемы, приближение которых он, будучи политиком хитрым и опытным, должен был предчувствовать.

Нужна одна победа

Во-первых, экономическое чудо закончилось – его съедает инфляция и упадок прежде стремительно развивавшегося туристического сектора из-за пандемии коронавируса.

В принципе турки привыкли к перманентно слабеющей лире, это одна из особенностей местной экономики, но теперь лира слабеет чересчур быстро, а коронакризис не дает надежд на стабилизацию в среднесрочной перспективе.

Во-вторых, прежде почти поголовно лояльные Эрдогану происламские силы раскалываются на его сторонников и противников, причем раскол идет «по живому» – в оппозицию к президенту перешли такие столпы режима, как Абдулла Гюль и Ахмет Давутоглу (оба в прошлом возглавляли и правительство, и МИД, а Гюль избирался президентом как ближайший соратник Эрдогана).

Причины этого прозаичны. Эрдоган решил проблемы с дискриминацией мусульман, то есть они перестали быть актуальной и объединяющей темой: уж если муэдзины возвращаются в Святую Софию, чего еще остается желать? В то же время авторитарные практики настроили против него часть бывших симпатизантов, желавших видеть Турцию исламской демократией, но никак не султанатом.

В-третьих, от турецкой армии по-прежнему может исходить угроза, связанная с неудачами в той самой неоимперской внешней политике, за которую Эрдогана ругают в России и на Западе. Примерив на себя роль не только национального, но и международного защитника мусульман, он втягивался в самые разные конфликты, но мало где преуспел.

Израиль не изменил своих методов в Палестине и секторе Газа, а Китай – в отношении уйгуров. В Египте на смену «происламскому» президенту Мурси пришел сторонник секуляризма Ас-Сиси, а в Сомали по-прежнему воюют по принципу «все против всех». Наконец, в Ираке, вторжение в который стало первой громкой внешнеполитической инициативой Эрдогана, курды создали устойчивую и мало чем ограниченную автономию, то есть как раз то, чему пыталась противиться Анкара

Наиболее актуальные, многообещающие и в полной мере поддержанные армией проекты касались Ливии и Сирии, но и там с точки зрения желаемых целей дела идут из рук вон плохо. В мае Эрдогану удалось защитить свою ставку – главу ливийского Правительства национального единства Фаиза Сараджа, но уже к осени пошли сообщения, что под давлением других игроков он вскоре уйдет в отставку.

Что же касается Сирии, туркам удалось создать некий буфер в приграничной зоне, но гораздо меньший, чем они рассчитывали. При этом в Идлибе – зоне ответственности Анкары по соглашению с Москвой и Тегераном – партия не сложилась: установить надежный контроль за заявленными территориями не удалось, а после весеннего наступления сирийской армии отдельные турецкие «укрепрайоны» оказались отрезаны от основных сил и, как следствие, от снабжения.

В таких условиях Эрдогану объективно выгодна война в Карабахе. Она отвлечет военных от поражений на внешних фронтах, а население в целом – от неудач на экономическом. Она вернет актуальность образу турецкого лидера как защитника мусульман региона и сплотит вокруг него патриотические силы. Она даст дополнительные козыри для торговли с Западом и Россией по Сирии и Ливии.

Главная проблема в том, что Эрдогану нужна именно победоносная война.

 

Сама по себе разморозка старого конфликта с последующим возвращением к статус-кво не реабилитирует его за прошлые неудачи и даст только краткосрочный внутриполитический эффект.

Приемлемые критерии победы уже заявлены Баку – вывод армянской армии с оккупированных территорий Азербайджана. Армян это устроить не может – к азербайджанцам у них доверия нет и не появится, так что вывод войск будет рассматриваться как бегство, в результате которого азербайджанская армия займет стратегические позиции на границах НКР и при желании быстро закончит дело полным поглощением непризнанной республики.

Другими словами, чтобы конфликт завершился быстро, а ситуация вернулась к состоянию более-менее устойчивого мира, который наблюдался прежде, Эрдоган должен проиграть опять. Но даже из Москвы видно, сколь надоело ему проигрывать и что хотя бы в маленьком Карабахе хотя бы руками азербайджанцев (да – тюрков, но шиитов из зоны влияния России и Ирана) он предпочел бы довести начатое до конца.