Министр иностранных дел Китая Ван И недавно заявил, что агрессия и экспансионизм никогда не были в «генах» китайской нации. Почти удивительно то, что ему удалось сказать это с невозмутимым видом, пишет профессор стратегических исследований в Центре политических исследований в Нью-Дели Брахма Челлани в статье, вышедшей 23 сентября на портале Project Syndicate.
Очевидно, что агрессия и экспансионизм не являются генетическими чертами, но именно ими и определяется курс председателя КНР Си Цзиньпина, который в некотором роде принял на себя экспансионистскую роль Мао Цзэдуна. Так, нынешний китайский лидер пытается реализовать современную версию системы обложения других данью, которую китайские императоры использовали для установления власти над вассальными государствами: подчинись императору и пожинай плоды мира и торговли с империей.
С точки зрения Си Цзиньпина, пандемия COVID-19, которая на протяжении многих месяцев занимает умы правительств по всему миру, должна была стать идеальной возможностью быстро добиться достижения своих целей. Так, в апреле и мае он приказал Народно-освободительной армии (НОАК) скрыто вторгнуться в заснеженные окраины индийского региона Ладакх, где китайские военные приступили к созданию хорошо укрепленных лагерей.
Тем не менее план китайского руководства оказался далеко не таким умным, как, по всей видимости, оно считало. Так, Пекину не только не удалось укрепить региональное превосходство Китая, но и его действия привели к усилению сопротивления со стороны держав Индо-Тихоокеанского региона, которые углубили свое сотрудничество в сфере безопасности. К этому взаимодействию подключился и самый могущественный конкурент Китая, США, тем самым обостряя двустороннее стратегическое противостояние, которое осуществляется в технологической, экономической, дипломатической и военной сферах. Призрак международной изоляции и перебоев в поставках сейчас нависает над Китаем, побуждая китайское руководство объявить о планах накопления гигантских объемов минеральных ресурсов и сельскохозяйственных продуктов.
Но сильнее всего просчитался Си Цзиньпин, пойдя на вторжение в Гималаях, в плане взаимодействия Пекина с Нью-Дели, который теперь отказался от своей политики умиротворения по отношению к КНР. Неудивительно, что Китай продолжает проводить вторжения с помощью НОАК, которую в Пекине по-прежнему изображают как оборонительную силу: в конце прошлого месяца китайский лидер поручил высокопоставленным чиновникам «укрепить пограничную оборону» и «обеспечить безопасность границ» в районе Гималаев.
Однако Индия готова к борьбе. В июне, после того как НОАК устроила засаду и убила индийских солдат, патрулирующих долину Галван в Ладакхе, в результате рукопашного столкновения погибло множество китайских военнослужащих — первых солдат НОАК, убитых в боях не в рамках миротворческих операций ООН за более чем четыре десятилетия. Си Цзиньпин был настолько смущен таким развитием событий, что, хотя Индия почтила своих 20 павших как мучеников, Китай отказывается признать точное число погибших.
Правда в том, что без элемента неожиданности Китай не способен взять над Индией верх в военном противостоянии. И Индия делает всё, чтобы ее снова не застали врасплох. Теперь Нью-Дели пошел на разворачивание такого же военного контингента на границе с Гималаями, как и Китай, а также активировал всю свою логистическую сеть для транспортировки материалов, необходимых для поддержки войск и оборудования в предстоящую суровую зиму.
Еще один удар по Китаю — недавно индийский спецназ занял стратегические горные позиции с видом на ключевые китайские объекты на южной стороне озера Пангонг. В отличие от НОАК, которая предпочитает вторгаться в беззащитные приграничные районы, индийские силы провели свою операцию прямо под носом Китая, в разгар крупного наращивания сил НОАК.
Как будто произошедшее было недостаточно унизительным для Китая, Индия с радостью отметила, что в состав Специальных пограничных сил (СПС), которые возглавили операцию, входят беженцы из Тибета. Более того, тибетский солдат, который погиб, подорвавшись на мине в ходе операции, был удостоен почетных военных похорон.
Нью-Дели послал четкий сигнал: претензии Китая на Тибет, который разделял Индию и Китай до тех пор, пока режим Мао Цзэдуна не аннексировал его в 1951 году, далеко не так прочны, как хотели бы в Пекине. Жители Тибета считают Китай жестокой и репрессивной оккупационной державой, и те, кто стремится бороться с оккупантами, стекаются в СПС, созданную в 1962 году, после войны Мао с Индией.
Вот в чем загвоздка: претензии Китая на обширные гималайские окраины Индии основаны на их предполагаемых исторических связях с Тибетом. Если Китай просто оккупирует Тибет, как он может претендовать на суверенитет над этими приграничными территориями?
В любом случае довести до конца недавнюю попытку китайского лидера получить контроль над территориями, которые не принадлежат Китаю, оказалось намного сложнее, чем начать. Как показывают действия Китая в Южно-Китайском море, в Пекине предпочитают асимметричную или гибридную войну, которая сочетает в себе обычную и нерегулярную тактику с психологическими манипуляциями и манипуляциями средствами массовой информации, дезинформацией, борьбой на правовом поприще и принудительной дипломатией.
Но хотя Си Цзиньпин сумел изменить геополитическую карту Южно-Китайского моря без единого выстрела, кажется очевидным, что подобный подход не сработает на границе Китая с Гималаями. Напротив, из-за действий Пекина произошло резкое обострение китайско-индийских отношений, имеющих решающее значение для региональной стабильности. Китайский лидер не хочет ни отступать, ни вести открытую войну, которая вряд ли приведет к решающей победе, необходимой ему для восстановления своей репутации после пограничного фиаско.
У Китая может быть самая многочисленная армия в мире, но и Индия тоже немала. Что еще более важно, закаленные в боях силы Индии имеют опыт ведения конфликтов низкой интенсивности на больших высотах. НОАК, напротив, не имела опыта боевых действий после катастрофического вторжения во Вьетнам в 1979 году. Учитывая это, китайско-индийская война в Гималаях, вероятно, зайдет в тупик, а обе стороны понесут тяжелые потери.
Китайский лидер, похоже, надеется, что сможет просто утомить Индию. В то время, когда индийская экономика переживает тяжелейший спад из-за все еще более острого кризиса из-за COVID-19, Пекин вынудил Индию направлять все большую долю ресурсов на национальную оборону. Между тем Пакистан стал нарушать режим прекращения огня так часто, как никогда прежде, что грозит Индии войной на два фронта. Как предполагают некоторые китайские военные аналитики, Си Цзиньпин мог бы использовать озабоченность США предстоящими президентскими выборами, чтобы нанести быстрый локальный удар по Индии, не стремясь развязать войну.
Однако, скорее всего, такие шаги приведут не к краху Индии под давлением Китая, а череде дорогостоящих ошибок китайского руководства. Своей авантюрой в Гималаях оно спровоцировало могущественного противника и загнало себя в угол.