Полицайская Беларусь Алексиевич против партизанской Белоруссии

Европа будет защищать свою козырную пешку до последнего.

Нынешние белорусские события, чьи основные контуры забугорные подстрекатели старательно выводят по лекалам украинской «революции гидности», к большому сожалению Запада и нашей с вами радости, ожиданий кукловодов не оправдывают. Спокойный, тягучий, подчёркнуто вялый бело-красно-белый протест разительно отличается от горячих деньков киевского майдана, с его горящими покрышками и коллективными камланиями вперемешку с согревающими на декабрьском морозе ритмичными подпрыгиваниями под до безобразия тупую речёвку.

В Минске всё не так. И потому, после первых недель переживаний и тревог, невольно переходишь к стадии отстранённого созерцания. Увы, но глазу стороннего наблюдателя зацепиться особенно не за что. Унылая домохозяйка Тихановская, которая, по сути, в последний момент подвернулась кураторам под руку, как ни старайся, а в «лидеры нации» и революционные вожди годится примерно так же как простая спичка на роль бенгальского огня — гореть, конечно, может, но эффект явно не тот.

Да и весь список их «Координационного совета», составленный наспех, на коленке, можно сколько угодно провозглашать «временным представительством народа, требующего демократических перемен в Белоруссии», но даже слепому ясно, что кроме самих себя эти люди не представляют ровным счётом никого. И, тем не менее, одна реальная фигура, с каким никаким, но международным авторитетом, там есть. Речь, конечно же, о нобелевской лауреатке, мастерице пера и диктофона, бывшей журналистке, не устоявшей перед соблазном графомании, Светлане Алексиевич.

Говоря об Алексиевич, чаще всего вспоминают её юношеское экзальтированно признание в любви к железному Феликсу, получившее смешанные отклики и несколько государственных премий «У войны не женское лицо», «Цинковых мальчиков», вызвавших бурю негодования у невольных героев этого опуса, и уже до краёв наполненную ложью и передергиванием «Чернобыльскую молитву».

Но всё это, как говорится, дело прошлое. Чем же сейчас дышит белорусская писательница, из которой старательно нынче лепят духовного лидера не только оппозиции, но и всего белорусского народа?

На днях на глаза мне попалось относительно свежее её интервью изданию «Медуза» (ну, а кому же ещё?!), приуроченное к премьере в Штутгарте некоего оперного эксперимента под названием «Борис», в основу которого, помимо классического сюжета о Борисе Годунове, легла книга Алексиевич, вышедшая в 2013 году «Время секонд-хэнд».

В беседе с журналистом «Медузы» нынешняя оппозиционерка, а тогда ещё просто именитая писательница, долго и обстоятельно рассуждала о природе человеческой жестокости, об избирательности людской памяти и журналистском искусстве заставить собеседника раскрыть перед тобой всю душу. В качестве основы для своих размышлений Алексиевич зачем-то выбрала воспоминания о войне, чужие, не свои, который у неё в силу возраста быть просто не может. Как известно, «авторка» родилась уже после войны в украинском Станиславе, позже переименованном в Ивано-Франковск.

Но данное обстоятельство никак не мешает ей делать безапелляционные и даже «сенсационные» выводы о том времени и своей стране.

«…я всю жизнь прожила в стране полицаев, — ничтоже сумняшеся заявляет «духовный лидер нации», — А что такое Беларусь, по-вашему? Тысячи белорусов служили в полиции. Не надо думать, что у нас все уходили в партизаны и только отдельные предатели… Это ведь как происходило? В село заходят немцы, забирают всех молодых ребят — и те становятся полицаями. К тому же дают им еду, хорошую одежду, а рядом мучаются голодные матери, братья, сестры…»

На вопрос собеседника откуда такие выводы – следует прямой и честный ответ – «мне бабки в селе рассказывали». Хм, думаю… мой дед, родившийся в 1930 в небольшой деревеньке в Гродненской области, по малолетству не попавший в армию и переживший всю оккупацию до самого освобождения Белоруссии Красной армией, тоже много чего мне рассказывал, порой даже забавного, но как-то о массовом уходе в полицаи не упоминал ни разу. А он, откровенно говоря, был даже не белорус, а скорее поляк, то есть человек сторонний, ну да ладно… Всё-таки не самый авторитетный источник. Лауреат Нобелевской премии так нагло врать же не станет. Читаю дальше…

«Большинство из них не боролось против партизан, этим занимались отряды СС и иногда вермахт, то есть действующая армия. Партизан бомбили с самолетов. Идти полицейским отрядом против партизан в наших белорусских дебрях — чистое самоубийство. Так что эти деревенские полицаи сидели в своих местечках, как в крепости, лишь иногда выбирались… И все же большое количество полицаев не были карателями».

Ну хорошо, может я не знаю чего, мне-то лет ещё меньше, чем ей, и видеть весь тот ужас своими глазами мне тоже не довелось. Но даже если всё так, разве можно назвать Белоруссию – «страной полицаев»? А как же большое количество партизанских отрядов, ведь осталось столько воспоминаний, документальных свидетельств, в том числе и в немецких источниках?..

Нет, наличие самих партизан Алексиевич не отрицает, это было бы слишком сложно, даже такой «творческой личности» как она. Но какие это были партизаны по версии нашей «героини»?

«Ведь кто такие партизаны? Они ведь далеко не сразу сложились в какое-то подобие военных отрядов. Поначалу это просто были полубандитские группы. Просто мужики с оружием, вот и все…. простые женщины легко рассказывали, что днем боялись немцев, а ночью — партизан. Партизаны-то еще и страшнее: немца можно уговорить, а партизана — никогда…»

И тут же, в доказательство столько неожиданного утверждения, приводит «воспоминания» еврейского мальчика, чудом не погибшего во время расстрела немцами его семьи и попавшего в «типичный» белорусский партизанский отряд:

«Однажды заснул и проснулся от выстрела над головой. Вскочил: „Немцы?“ На конях сидели молодые хлопцы. Партизаны! Они посмеялись и стали спорить между собой: „А жиденыш нам зачем? Давай…“ — „Пускай командир решает“. Привели меня в отряд, посадили в отдельную землянку. Поставили часового… Вызвали на допрос: „Как ты оказался в расположении отряда? Кто послал?“ — „Никто меня не посылал. Я из расстрельной ямы вылез“. — „А может, ты шпион?“ Дали два раза по морде и кинули назад в землянку. К вечеру впихнули ко мне еще двоих молодых мужчин, тоже евреев, были они в хороших кожаных куртках. От них я узнал, что евреев в отряд без оружия не берут. Если нет оружия, то надо принести золото. Золотую вещь. У них были с собой золотые часы и портсигар — даже показали мне, — они требовали встречи с командиром. Скоро их увели. Больше я их никогда не встречал… А золотой портсигар увидел потом у нашего командира… и кожаную куртку…»

«Я выросла среди этих рассказов. Сейчас мужчин, которые могли бы это рассказать, почти не осталось, а раньше было много», — напирает Алексиевич на массовый, а вовсе не единичный, характер приведённого случая.

Нет, послушайте, всё-таки что-то не то, странная «история» получается, однобокая – полицаи все «белые и пушистые», мухи не обидят, а партизаны зверюги-юдофобы, наводившие ужас на несчастных мирных селян. А ведь на протяжении всего интервью писательница постоянно повторяет, что правда многомерна, как и сам жизнь, и в ней не может быть только белого и черного – а тут такой явный перекос. Хочешь не хочешь, а начнёшь сомневаться в искренности рассказчика.

Но сама оппозиционерка никаких противоречий в своих показаниях не увидела, и более того, с упоением наслаждаясь «глубиной» собственного взгляда на жизнь, в один момент она так увлеклась, что не заметила как сдала себя и все свои «правдивые» истории с потрохами. Да так, что будь это речью в суде, присяжным даже долго думать бы не пришлось.

«Помню, когда я опубликовала самые первые рассказы — а собрала я их уже много, долго ездила по стране, — десятка два знаменитых партизан написали в Конституционный суд, что я оболгала Великую Победу и партизанское движение. Так что всю правду можно будет рассказать лишь со временем, когда не останется свидетелей. Вот узники концлагерей уже почти все умерли, и правда становится возможна».

Что ж это за «правда» такая, которая боится живых свидетелей?! Что ж это за тайное знание, которое можно поведать миру лишь тогда, когда не останется никого, кто мог бы его опровергнуть?! А всё просто. Такая правда называется – ложью! Ложью наглой, лицемерной, грязной и подлой. Впрочем, в нынешнем мире, именно такая «правда» всё больше в чести и всё чаще используется как инструмент уничтожения сознания, личности, народов и государств. И именно за подобные россказни эту лауреатки ушлые западные спецы продвигают в те самые «духовные лидеры».

Впрочем, здесь они кажется не ошиблись, Алексиевич действительно духовный лидер — духовный лидер «страны полицаев». Слава Богу, таковая существует лишь в её воспалённом воображении, и к реальной Белоруссии отношения не имеет.

Алексей Белов