В странах-участницах ШОС продолжают подводить итоги саммита глав МИД, который прошёл 9−10 сентября в Москве и фактически завершил год российского председательства (саммит Совета глав государств ШОС, который должен был состояться в конце июля в Санкт-Петербурге, перенесен на ноябрь и пройдет в видеоформате).
Встреча министров, которую своим вступительным словом по видеосвязи предварил российский президент Владимир Путин, сделав упор на растущей роли ШОС в вопросах безопасности в Евразии, сопровождалась активной работой «на полях». Каждый из министров провел целый ряд двусторонних встреч, что было особенно важно, учитывая существующие напряженности в китайско-индийских и индийско-пакистанских отношениях. Только накануне саммита, в конце августа — начале сентября, было отмечено очередное обострение обстановки в восточном Ладакхе, одной из точек пограничного спора Пекина и Дели. Потом по информационным лентам прошло сообщение об отказе Индии от участия в российских стратегических учениях «Кавказ-2020», стартующих 21 сентября, при том, что Китай в них участвует и уже направил для этого в нашу страну свой воинский контингент. Поэтому помимо двусторонних переговоров, Россия, взяв на себя в определенном смысле посреднические функции, организовала и встречу в тройственном формате РИК — Россия, Индия, Китай. В целом, можно сказать, что главными итогами встречи в Москве, заложившими прочную основу для ноябрьского саммита глав государств, можно считать всемерную поддержку ее участниками роли ООН как главной международной организации и гаранта существующего миропорядка. А также констатацию «альтернативности» ШОС, которая препятствует восстановлению американского и западного доминирования. Однако нельзя не видеть, что на одну ступень с ними объективно становится и «миротворческая» роль, которую ШОС играет в отношениях между своими членами — Индией и Китаем. Помимо переговоров глав МИД этих стран Ван И и Субраманияма Джайшанкара — вдвоем и с участием российского министра Сергея Лаврова, пятью днями ранее, 4 сентября, в рамках совещания глав военных ведомств СНГ, ОДКБ и ШОС, прошла и встреча министров обороны Индии и КНР Раджнатха Сингха и Вэй Фэнхэ. Причем, сам факт этой встречи «на полях» постсоветского формата тесно вплетается в тему «Большой Евразии», в которой ШОС придается мощный вес не только экономического и гуманитарно-культурного, но и военно-политического характера.
Показательно: как раз в эти дни западный блок НАТО продолжает сотрясать многолетний, ныне в очередной раз обостряющийся конфликт между его участниками Грецией и Турцией. В Североатлантическом альянсе на него практически не реагируют, руководствуясь максимой Генри Киссинджера, что НАТО «не предоставляет гарантии одним своим членам против других». На этом фоне миротворчество ШОС выглядит особо привлекательно, и не случайно Путин упомянул в своем выступлении шестнадцать заявок, которые поступили в организацию, причем, как на полноценное участие, так и на статус наблюдателей и государств-партнеров. Нет сомнений, забежим здесь чуть-чуть вперед, что если в рамках организации удастся если не снять противоречия между Китаем и Индией, то хотя бы ввести их в русло диалога без пограничных обострений и угрозы военного противостояния двух азиатских гигантов, то авторитет ШОС еще более вырастет. Причем, прежде всего за счет стран АСЕАН, значительная часть которых находится в бассейне Южно-Китайского моря (ЮКМ) или вблизи него. И имеет с Китаем собственные территориальные противоречия, которые хочет разрешить мирным путем. А сближение с ШОС стран АСЕАН, которое, к слову, заложено в согласованном участниками информационном сообщении о московских переговорах, почти что ставит крест на планах США сформировать в рамках пентагоновской концепции так называемого «индо-тихоокеанского региона» антикитайский и антироссийский военный блок. Ибо следует прямо признать, что этот проект мертв без Индии и лишен перспектив без поддержки со стороны ключевых участников АСЕАН из бассейна ЮКМ, так как без их участия навязать в этой акватории Китаю военное противостояние Вашингтон может только с помощью Тайваня. А это, учитывая безоговорочное международное признание принципа «одного Китая», — опасная игра «от ножа» с непредсказуемыми последствиями, в том числе для самих США.
Но обо всем по порядку. Комментируя итоги саммита, глава МИД России Лавров обратил внимание и еще на один важный аспект. Это общая оценка участниками ШОС ситуации в Афганистане и вокруг Сирии. Между тем, афганский и сирийский вопросы исключительно важны. Ведь именно раскол оппозиционного «Талибана» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) с вовлечением Индии в противостояние с кабульским правительством его южной ветви в свое время продвигала группа сторонников экс-советника Дональда Трампа по национальной безопасности Герберта Макмастера. Не прошло: предстоящие переговоры талибов (организация, деятельность которой запрещена в РФ) с афганскими властями идет вразрез с этими планами Вашингтона. И активную роль в том, чтобы они состоялись, по словам Лаврова, сыграли Москва и Пекин, планомерно и последовательно работавшие как с официальным Кабулом, так и с вооруженной оппозицией. Цена вопроса — мир в постсоветской Средней Азии и в центральноазиатском регионе в целом, который в геополитическом отношении является южным «подбрюшьем» России и западным — Китая, а в целом — ключиком к региональной безопасности того, что покойный Збигнев Бжезинский, ярый русофоб, помнится, именовал «евразийскими Балканами». И не скрывал планов ввергнуть регион в хаос с тем, чтобы затем опрокинуть его на север и восток, направив дестабилизацию в сферу российских и китайских интересов.
То же и с Сирией, где участились попытки незаконно находящихся в этой стране военнослужащих США навязать российским военным локальные военные стычки, которые, надо полагать, осуществляются не без ведома определенных лиц в Пентагоне, стремящихся максимально интернационализировать сирийский внутренний конфликт. И получить предлог для собственного более масштабного вмешательства, а также для «спуска с тормозов» турецких амбиций. Случайно ли именно в эти дни Трамп, наконец, признал и без того очевидное: что пытался не просто свергнуть сирийского президента Башара Асада, но и уготовить ему судьбу растерзанного озверевшими экстремистами ливийского лидера Муамара Каддафи.
Завершая тему московского диалога Китая и Индии, отметим, что Ван И и С. Джайшанкар подписали совместное заявление для СМИ. В нем пять пунктов:
- приоритет в разрешении ситуации имеют стратегические договоренности лидеров двух стран — Си Цзиньпина и Нарендры Моди;
- войска необходимо развести, устранив почву для периодических «невооруженных» (с использованием подручных средств) вспышек взаимного насилия (речь, напомним, идет о западном секторе — Ладакхе, но по умолчанию имеются в виду все потенциально конфликтные участки линии соприкосновения, включая как восточный сектор в штате Аруначал-Прадеш, так и центральный — в районе плато Доклам, на узком участке китайско-индийской границы между Непалом и Бутаном);
- соблюдение всех ранее подписанных протоколов, в том числе по пограничным вопросам (это очень важно потому, что большинство этих документов имеют неокончательный вид ввиду отсутствия линии границы, признаваемой обеими сторонами, и подобная ситуация сама по себе носит взрывоопасный характер);
- согласие вернуться к посредническим усилиям ООН, а также двустороннему рабочему механизму пограничных консультаций;
- и на этой основе успокоение и нормализация обстановки — переход к выработке новых мер доверия в целях поддержания регионального мира и спокойствия.
Теперь об общих вопросах, касающихся ШОС в целом. В упомянутом информационном сообщении ясно просматривается общая очередность приоритетов, как она видится прежде всего из Москвы, Пекина и Дели. Прежде всего новая глобальная ситуация, сложившаяся вследствие коронавирусной пандемии, которую большинство стран, включая членов ШОС, стремятся сделать точкой отсчета международных отношений нового типа. А США этому всячески противостоят, включая набившие оскомину механизмы односторонних подходов — санкционных и протекционистских.
Еще главы МИД ШОС констатировали наличие консенсуса в основных вопросах будущей Декларации ноябрьского видеосаммита глав государств, обнародовав перспективы новых шагов по реализации Стратегии развития ШОС до 2025 года (принятой, как помним, по итогам саммита организации 2015 г., прошедшего в российской Уфе).
Отдельной строкой — для России это особенно важно — прошло упоминание о незыблемости исторической памяти об общей победе наших стран над нацизмом, фашизмом и милитаризмом во Второй мировой войне. С учетом той атаки на историю, которая предпринята США и Западом, а также в условиях наблюдающегося весьма символичного для юбилейного года кардинального ухудшения российско-германских отношений, это дорогого стоит. Особенно имея в виду прозвучавшее в начале сентября из Пекина заявление на высшем уровне о безоговорочной приверженности КНР принципу исторической правды. А также, что ряд стран-участниц ШОС победу в войне встретили в составе именно той западной империи, которая сегодня стоит у кормила попыток переписать историю, проявляя в этом грязном деле крайнюю изощренность. То же самое в полной мере относится и к юбилею ООН, который главы МИД ШОС использовали, чтобы напомнить о «центральной координирующей роли» ООН и Совета Безопасности и принципов международного права в системе глобальной безопасности. Особенно ценно здесь индийское согласие, ибо еще в недавнем времени Дели настойчиво требовал пересмотра состава постоянных членов Совбеза в сторону его увеличения, а Россия и Китай занимали в этом вопросе очень осторожную позицию, предпочитая не расшатывать основы международной системы безопасности.
Надо отметить, что отдельной строкой в итоговый документ встречи вписана китайская озабоченность необходимостью противодействия «трем силам зла», как дипломатия КНР именует сочетание терроризма, сепаратизма и экстремизма. Этот требование в информационном сообщении дополнено упоминанием об информационной безопасности, в том числе в сети Интернет. Надо ли говорить, что тем самым даются весомые, с точки зрения международного права, основания для профилактики и превентивного пресечения в глобальной Сети пропаганды «трех зол» в целях подрыва стабильности в странах ШОС.
Важным является упоминание ядерного фактора международной безопасности, которое в итоговом документе носит широкий характер и затрагивает не только вопрос нераспространения ядерного оружия, на чем обычно любят спекулировать наши «заклятые партнеры», говоря о КНДР и Иране. Но и, вопреки Вашингтону, незыблемость СВПД — Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной программе. А также проведение всех процедур, необходимых для превращения в безъядерную зону Центральной Азии — постсоветских среднеазиатских республик, Афганистана и Восточного Туркестана, под которым поджигатели нестабильности обычно подразумевают дестабилизацию китайского Синьцзяна.
И последнее. Весьма далеко идущим представляется сделанный по итогам саммита комментарий Лаврова в отношении повышения роли и удельного веса ШОС в процессе принятия решений не только в ООН, но и в «Группе двадцати». Большинство наблюдателей как бы пропустили этот момент «мимо ушей». Между тем, он, на наш взгляд, наделен глубоким содержательным смыслом. Дело в том, что «двадцатка» — классический пример глобального управления в интересах Запада; ядром этого форума, созданного еще в конце 90-х годов в формате глав минфинов и центробанков, является группа стран, входящих в состав учредителей и Совета директоров Банка международных расчетов (БМР). При этом, если говорить об учредителях, то среди них в 1930 году, когда подписывалось Гаагское соглашение по созданию БМР, наряду со странами — Великобританией, Францией, Бельгией и их будущими противниками (и оккупантами) во Второй мировой войне — Германией, Италией и Японией, фигурировали и США. Но не как государство, а как пул олигархических банков, тесно связанных с ФРС. Так заказчики этого проекта сложили альянс государственных и частных денег, отдав в нем бразды правления последним. Позднее, уже в послевоенное время, путем многоступенчатых манипуляций, вокруг БМР было выстроено ядро западной, с претензией на глобальную, финансовой системы. Около пятнадцати членов «Группы двадцати», связанных с Западом, так или иначе входят в это ядро или располагаются близь него. Компанию им в этом, на экстерриториальных правах, составляют и контролируемые США финансовые институты — МВФ и Всемирный банк. Вместе с БМР, этот конгломерат, управляющий процессами принятия решений в «двадцатке», формирует некое подобие коллективного мирового Центробанка. Что касается участников ШОС, то даже их верхушка, входящая одновременно в объединение БРИКС — Россия, Индия и Китай, — в неофициальных документах БМР числятся «странами второго порядка», то есть выведенными «на периферию» глобальной политики. Поэтому заявление Лаврова о растущей роли наших стран в «двадцатке» не только отражает неумолимую смену прежних реалий, но и представляет собой весомую заявку на коррекцию прежнего статуса Москвы, Пекина и Дели в глобальных раскладах. Если автору не изменяет память, то это первый прецедент, связанный с подобным открытым вызовом — назовем вещи своими именами — существующему миропорядку. И в том, что это не случайность, убеждает другой тезис Лаврова — о странах ШОС как «альтернативе» претендующим на глобальную власть «доминаторам» в лице, скажем здесь словами российского министра, «наших западных коллег».
Дорогу, как известно, осилит идущий. Но «вначале было Слово», которое ясно обозначило цель. Поэтому прошедший саммит глав МИД стран ШОС в Москве позволяет смотреть в будущее с осторожным оптимизмом. Ибо самое главное, чего недостает современному миру, и что загоняет его в тупик — представления о всевластии Запада и об отсутствии ему вменяемых альтернатив. Перефразируя классика, такая альтернатива — существует. И это лишь вопрос времени, чтобы придать ей не только институциональное и политическое, но и идеологическое оформление.