Начиная с пятидесятых годов прошлого столетия трехсторонние отношения между Америкой, Китаем и Индией в значительной степени формировали мировую политику. С точки зрения американских «бойцов холодной войны» путь к победе лежал через Пекин. Сегодня Кремль, судя по всему, полагает, что путь к возрождению былой мощи России и ее международного престижа как сверхдержавы также пролегает через Пекин.
Индия не является частью этого треугольника, и все же их отношения между собой представляют собой три наиболее важные фактора, которые будут иметь далеко идущие последствия. Следовательно, правильная оценка китайско-российских отношений имеет решающее значение для нашего внешнеполитического курса.
Еще до начала пандемии Covid-19 динамика в этом стратегическом треугольнике начала меняться. Во-первых, как сказал посол Стэплтон Рой, американский эксперт по России и Китаю, на протяжении последних трех десятилетий американцы занимали наиболее выгодную позицию в отношениях с этими двумя странами, но теперь, судя по всему, эта позиция перешла к Китаю. Во-вторых, распад Советского Союза в значительной степени свел на нет российскую угрозу в глазах китайцев. Обе эти тенденции, вероятно, сохранятся в обозримом будущем, несмотря на нынешнюю напряженность в американо-китайских отношениях.
Три столпа, на которых в настоящее время зиждется китайско-российское партнерство – это мирная обстановка на границе, расширение торговых связей и обоюдное недоверие к американским геополитическим намерениям. Россия по-прежнему считает себя мировой державой и надеется быть в центре евразийской интеграции, охватывающей колоссальное пространство от Тихого океана до Атлантики. Москва рассматривает гегемонию Соединенных Штатов и их западных союзников как главную угрозу этому процессу, и именно это определяет ее сближение с Китаем. Однако, сближение не обязательно означает, что дело идет к формальному альянсу, а кроме того оно не снимает озабоченности Москвы по поводу диспаритета в отношениях с Китаем.
Что касается экономической основы партнерства, хотя Россия в настоящее время имеет номинально положительное сальдо торгового баланса, причем не только по общему объему товарооборота, но и по торговле товарами с высокой добавленной стоимостью, в долгосрочной перспективе Китай имеет явное преимущество. Большая часть его экспорта в Россию сейчас характеризуется более высоким технологическим уровнем, а доля товаров с высокой трудоемкостью постепенно снижается. В свою очередь, российский экспорт в Китай по-прежнему в основном сконцентрирован на сырьевых товарах, прежде всего, на нефти и природном газе. Несмотря на обещания Пекина, рост инвестиционных связей остается весьма сдержанным, за исключением тех случаев, когда это отвечает базовым энергетическим интересам Китая. Примером может служить 400-миллиардный контракт сроком на 30 лет на поставки газа в Китай по 2200-километровому газопроводу, известному как «Сила Сибири».
Россия по-прежнему крайне настороженно относится к перспективе любого китайского доминирования в нефтегазовой сфере. На самом деле, в долгосрочной перспективе интересы двух стран существенно расходятся. Россия, по всей вероятности, рассчитывает контролировать Китай за счет энергетической зависимости, в то время как Китай со всей очевидностью не намерен мириться с таким положением. Пекин рассчитывает, что раньше или позже сможет интегрировать Россию в свою экономику, переориентировал потоки нефти и газа в восточном направлении. Однако, хотя Россия действительно остро нуждается в финансировании, маловероятно, что она готова поступиться своим экономическим суверенитетом и независимостью.
Что же касается их общей неприязни к Вашингтону, каждый из партнеров втайне все еще надеется восстановить связи с Америкой, и, следовательно, ни один из них не доверяет другому полностью в том, что касается третьей вершины стратегического треугольника. В то время как сегодня Москва и Пекин разделяют общую озабоченность по поводу американских планов «смены режима», и именно это привело их к нынешней координации усилий, сближение вовсе не тождественно долгосрочному совпадению целей и интересов. Хотя поставка Китаю передового зенитно-ракетного комплекса С-400 преподносится как пример формирующегося стратегического альянса, на самом деле эта продажа вполне может оказаться одной из последних возможностей для России поучаствовать в крупной сделке по продаже вооружений, прежде чем Китай окончательно станет самодостаточным в сфере обороны.
В свете сказанного новая реальность китайско-российских отношений состоит в том, что значительное углубление двустороннего сотрудничества сопровождается растущей асимметрией и ростом влияния Китая, в том числе на «заднем дворе» России, в странах Центральной Азии, а также в Арктике. Москве грозит реальная опасность окончательно превратиться в «младшего партнера».
Профессор политологии Сумит Гангули в своей статье для журнала Foreign Policy, опубликованной в прошлом месяце, приводит доводы в пользу пересмотра Индией своих отношений с Россией. Главный аргумент индийского ученого состоит в том, что политически надежного и заслуживающего доверия поставщика вооружений, разделявшего опасения Дели по поводу растущего «дракона», которым был некогда Советский Союз, больше не существует. На его месте теперь прагматичная в политическом отношении и мотивированная главным образом коммерческими соображениями новая Россия, которая «больше не разделяет наши опасения по поводу китайской экспансии».
Возможно, это было бы справедливо, если бы Китай являлся главным фактором наших отношений с Россией, но это не так. Такого не было даже в семидесятые годы. Стратегическое партнерство с Россией, основанное на отсутствии фундаментальных конфликтов интересов и общем понимании того, что та или иная форма многополярности все же лучше, чем любая форма китайско-американского кондоминиума, является чрезвычайно важным для Индии, и эти отношения заслуживают большего внимания с обеих сторон. По словам премьер-министра Индиры Ганди, которые прозвучали в Москве 20 сентября 1982 года, «сад дружбы, как и все сады, требует постоянного ухода».