Хотя будущее режима Александра Лукашенко в Белоруссии после «гротескно сфальсифицированных президентских выборов» с каждым днем кажется всё более мрачным, перспективы перехода страны к демократии, верховенству закона и рыночной экономике остаются столь же неопределенными. Но это не повод для отчаяния. Напротив, это причина, по которой западные политики должны отнестись к белорусскому вызову гораздо серьезнее, чем сейчас, пишут бывший министр экономики Словакии и советник министра финансов Украины Иван Миклош и словацкий политолог Далибор Рогач в статье, вышедшей 17 августа в The American Interest.
Прежде всего, призывают авторы, нужно быть сдержанным в ожиданиях. Независимо от того, считать ли недавнее прошлое Украины историей успеха, Белоруссия — это не Украина. До 2014 года граждане Украины уже имели достаточный опыт работы с демократией, хотя и несовершенный. Страна могла похвастаться динамичным гражданским обществом и ярко выраженной национальной идентичностью, корни которой уходят во времена еще до Советского Союза.
Напротив, в период после 1991 года Белоруссии не хватало ресурсов, необходимых для построения нации, таких как национально сознательное население или исторические мифы, на которые можно было бы опираться. В отличие от других посткоммунистических стран, которые стремились выпутаться из советского коммунизма, в Белоруссии не было собственной альтернативы советской ностальгии.
Как утверждают политологи Стивен Эке и Тарас Кузио, «среди идеологической и моральной пустоты, вызванной нежеланием большинства народа и его руководства переоценить свое недавнее прошлое», ностальгический квазисоветский популизм стал самой привлекательной платформой на президентских выборах 1994 года в Белоруссии. В обмен на сохранение уверенности прошлого Лукашенко сформировал и укрепил вертикаль власти, которая оставалась непререкаемой в течение 26 лет — до недавнего времени.
Граждане Украины, пришедшие на майдан в Киеве, не просто требовали отставки Януковича. Они боролись за что-то, а именно за будущее Украины в сообществе европейских демократий. Более того, «агрессия» президента России Владимира Путина невольно дала окончательный ответ на извечную дилемму геополитики Украины, разрывающейся между Европой и Россией. После «захвата» Крыма и «нападения» на Донбасс более глубокие связи с Москвой перестали иметь политический характер.
Связи Белоруссии с Россией глубже, чем у Украины, и европейская альтернатива месту страны в Союзном государстве с Россией так и не была полностью сформулирована. Парадоксально, но именно балансирование Лукашенко между РФ и Западом обеспечило стране определенное пространство для маневра, в том числе его недавние усилия по диверсификации источников поставок энергоносителей в Белоруссию.
Тем не менее зависимость от российского газа и нефти по-прежнему огромна. Это дает Кремлю рычаг воздействия на любое будущее руководство в Минске. Экономика также тесно интегрирована с экономикой России, на которую приходится 38,2% белорусского экспорта и 58,4% всего импорта.
Некоторые отрасли находятся в полной зависимости — 74,5% всего сельскохозяйственного и пищевого производства и 75% всего производимого оборудования и электротехнической продукции экспортируются в Россию. Уйти от Москвы в политическом плане означает спровоцировать серьезный экономический, финансовый и энергетический кризис. Отказ же от разрыва отношений означает невозможность проведения значимых политических или экономических реформ.
Преодоление этого основного препятствия потребует колоссальных усилий со стороны белорусской оппозиции, не имеющей опыта управления, а также от сторонних игроков. Тем не менее, поскольку США находятся в разгаре ожесточенной избирательной кампании, а ЕС сосредоточен на своих внутренних проблемах, время назревающей смены правительства является неблагоприятным.
Нельзя победить что-то — в данном случае ностальгический популизм Лукашенко и теплые, хотя и удушающие объятия Кремля, — если не предложить что-то взамен. И белорусская оппозиция, если она придет к власти, и Запад должны доказать белорусской общественности, что есть более перспективный путь развития, чем цепляться за иллюзию определенности советского прошлого страны.
Страны ЕС и США должны будут предложить конкретную, действенную сделку, чтобы как ослабить положение Лукашенко, так и сделать новое демократическое руководство устойчивым. Даже если о членстве в ЕС не может идти и речи, то безвизовый режим, свободная торговля и значительный пакет экономической помощи при условии проведения необходимых реформ являются очевидной отправной точкой.
По сути, слабая экономика страны является наиболее приемлемой точкой приложения усилий Запада, направленных на уничтожение советского наследия республики. Белоруссия не первая посткоммунистическая экономика с искусственно завышенным уровнем занятости на государственных предприятиях (ГП) и резко субсидируемыми ценами на природный газ. Так, белорусские домохозяйства оплачивают лишь около одной пятой стоимости отопления.
Долгое время с помощью этих мер сдерживалась бедность, по крайней мере, по сравнению с другими постсоветскими странами. Однако эта модель неустойчива. Если в начале прошлого десятилетия реальные доходы на душу населения в Белоруссии приближались к 80% средних доходов в странах Центральной Европы и Прибалтики, то в 2018 году это соотношение было ближе к 60%.
Как отмечает Всемирный банк, «способность накопления капитала для стимулирования экономического роста исчерпана, энергетические субсидии, вытекающие из двусторонних соглашений с Россией, ниже, а соотношение государственного долга к ВВП растет. Становится всё труднее покрывать разрыв между сбережениями и инвестициями за счет иностранных займов».
До пандемии ожидалось, что расходы на субсидируемые счета за отопление, а также гарантии и другие формы государственной поддержки госпредприятий приведут к увеличению государственного долга до 70% к 2023 году. Учитывая, что в этом году ожидается сокращение на 6%, момент расплаты, скорее всего, придет намного раньше.
После 2014 года Украине в основном удалось отказаться от энергетических субсидий и реструктурировать свой банковский сектор. В то время на Украине по-прежнему остается большое число госпредприятий, в Белоруссии есть множество различных методов приватизации, которые используются с разной степенью успеха в Центральной и Восточной Европе. У страны также есть многообещающая основа для будущего роста в виде бурно развивающейся технологической индустрии.
Парк высоких технологий, основанный в 2005 году, например, является зоной, свободной от налогов, и местом проживания ИТ-компаний, многие из которых принадлежат иностранцам. Это также родина приложения для обмена сообщениями Viber, созданного израильскими и белорусскими предпринимателями, а также разработчика онлайн-игр Wargaming.net, основанного в 1998 году белорусским предпринимателем Виктором Кислым.
Плохая новость заключается в том, что экономические реформы, как правило, являются сложными с политической точки зрения даже при самых лучших обстоятельствах. И хотя, как известные аргументы Ивана Крастева и Стива Холмса, попытки переделать посткоммунистические общества в несовершенные копии Запада — глупая затея, большая часть прогресса, достигнутого, скажем, на Украине с 2014 года, является результатом давления международных игроков, особенно МВФ.
Подлинный доморощенный реформизм лидеров, таких как бывший премьер-министр Алексей Гончарук и некоторые из его министров, неизменно заходил в политический тупик. Вместо этого украинские лидеры обычно делают правильный выбор, когда сталкиваются с перспективой дефолта страны как наиболее вероятной альтернативы выполнению условий МВФ и ЕС.
Импульс для реформ, которые приведут к процветанию в Белоруссии и обеспечат легитимность демократического поворота в стране, может быть получен только путем более глубокой политической и экономической интеграции с Западом и отказа от нынешних связей с Россией. Пока мало что указывает на то, что это может быть реальная перспектива, отчасти из-за постсоветского наследия Белоруссии, а отчасти из-за отсутствия конкретных шагов Запада, который ограничился выражением озабоченности по поводу репрессий, используемых режимом Лукашенко против протестующих.
В то же время ставки слишком высоки, чтобы оставить Белоруссию на произвол судьбы не только из-за особой важности республики или ее положения поблизости от ЕС, но и из-за насущной необходимости со стороны защитников демократии, верховенства закона и рыночной экономики добиться хотя бы каких-либо побед. Сейчас не время для самоуспокоенности «политики неизбежности».
Так, Тимоти Снайдер из Йельского университета назвал иллюзией то, что либеральная демократия автоматически утвердится в качестве высшей системы управления, которая лежит в основе большей части участия Запада в Центральной и Восточной Европе, а также на Балканах с 1989 года. Правда в том, что эти принципы сами по себе не возобладают в Белоруссии после Лукашенко.
Фактически нет никаких гарантий, что они вообще победят, независимо от того, что делают на Западе политики из лучших побуждений. Но если и есть верный способ добиться провала этих принципов, то он состоит в отказе Запада от участия и его отказе серьезно планировать будущее Белоруссии после Лукашенко.