В прошедшую пятницу министры иностранных дел ЕС договорились о введении санкций в отношении Белоруссии. Принимаемые меры будут носить исключительно персональный характер, то есть будет составлен очередной черный список из ряда белорусских чиновников. Как отметил по этому поводу глава МИД Польши Яцек Чапутович, решение было принято, чтобы «санкции не ударили по обычным людям».
Отдадим должное гуманности европейских властей, но нельзя не отметить странностей происходящего.
Сама природа санкций содержит в себе ловушку. Когда ограничения направлены исключительно против высокопоставленных лиц, они не эффективны, поскольку ни коим образом не снижают общественной поддержки руководства внутри страны — и даже играют скорее ему в плюс. Если же стоит цель нанести реальный ущерб, выбить почву из-под ног противника, нужно вводить действенные — в первую очередь экономические — рестрикции, которые неизбежно будут болезненными для широких масс, в расчете на то, что те отшатнутся от своих лидеров.
По прошлым событиям хорошо известно, что Запад никогда не останавливают возможные трудности «обычных людей». В этом на собственном опыте в 2014-2015 годах убедились и граждане России, когда введенные против страны санкции оказались болезненными для отечественной экономики и кошелька большей части общества.
А тут выдался такой удобный случай поспособствовать краху «последнего диктатора Европы», а по обе стороны Атлантики отделываются формальными телодвижениями. Вернее, Польша с Прибалтикой рвутся в бой, но самые влиятельные державы Запада удивляют своей сдержанностью.
Нет, все положенные заявления с осуждениями делаются, послы ЕС совершили ритуальный жест и возложили цветы на месте гибели протестующего в Минске. Но на этом все. По сравнению с событиями Евромайдана, когда Запад открыто и на самом высоком уровне был движущей силой государственного переворота, европейская и американская реакция на события в Белоруссии выглядит весьма бледной.
Никто из лидеров западного мира не потребовал от Александра Лукашенко немедленно уйти в отставку, передав власть восставшему народу. Более того, ни Трамп, ни Меркель, ни Макрон, ни Джонсон вообще пока не высказались лично о происходящем. О том, что канцлер ФРГ осудила насилие в отношении демонстрантов, стало известно от представителя германского правительства. Публичная активность президента Франции по теме свелась к телефонному разговору с Владимиром Путиным и твиту. От США отдувается госсекретарь, также уклоняющийся от обещаний решительных действий.
Но почему?
Александр Лукашенко больше двух десятилетий стоит костью в горле Запада (хотя в последние годы отношение к нему потеплело: попытки белорусского лидера наладить отношения дали свои плоды). Не говоря уже о том, что республика является единственным союзником России на западном направлении.
Казалось бы, сейчас самое время объединить усилия и нанести решительный общий удар по засидевшемуся в президентском кресле автократу, сокрушив его и перетянув республику в зону своего влияния.
Главная причина, объясняющая, почему этого не происходит, находится в словах «объединить усилия».
Это в принципе невозможно, поскольку коллективного Запада больше не существует. Кстати, триггером, повлекшим его развал и запустившим переформатирование всей мировой политической системы, стали события середины 2010-х вокруг Украины.
Вместо единого Запада ныне есть влиятельные державы, чьи отношения друг с другом осложняются на глазах. А уж когда речь заходит о формировании единого фронта против какой-нибудь «неправильной» страны, все становится совсем непросто. Прямо сейчас Соединенные Штаты прилагают титанические усилия, чтобы принудить Европу к совместному давлению на Китай. Процесс идет туго. До этого — пару лет назад — главной целью американцев был Иран. И тоже получилось не очень.
Собственно, жесткое противостояние с Россией было последним, когда западный мир с дружным энтузиазмом и безоговорочной уверенностью в своей скорой победе запустил маховик объединенного давления — даже вопреки национальным интересам отдельных стран. Итог известен: наша страна вернула себе статус великой державы, а восстановленное сотрудничество с западными государствами стало еще одним яблоком раздора между ними.
Таким образом, в ситуации глубоких противоречий между Штатами и Европой, между континентальной Европой и Британией, а также внутри ЕС и самих США при попытках добиться хоть какого-то консенсуса по действительно стратегическим вопросам большой геополитики (тот же Китай или Россия) Белоруссия для Запада выглядит слишком малозначительной и одновременно довольно опасной темой.
Белорусское общество — не украинское. Сторонников проевропейского курса не так много, да и ожесточенного гражданского противостояния там тоже нет.
Ситуацию усугубляет то, что социально-экономическая система РБ во многом выстроена по лекалам советской и уже столкнулась с острым кризисом, поскольку республике она не по карману и существовала все это время только благодаря поддержке со стороны России. Впереди приватизация, перевод экономики на рельсы экономической эффективности, урезание социальной сферы и все прелести эпохи первоначального накопления капитала.
Для белорусского общества велики шансы впервые испытать шок, пережитый постсоветским пространством в 1990-е, — шок, которого республика тогда избежала благодаря Александру Лукашенко. Разумеется, это крайне болезненный процесс, который гарантирует очень быстрое обрушение рейтингов любой власти. Если он окажется связан со ставленником Запада, это гарантирует резкое усиление пророссийских настроений в Белоруссии — с соответствующими политическими изменениями.
Да и сбрасывать со счетов фактор самой России для Запада невозможно. Тем более что, в отличие от событий Евромайдана, на этот раз Москва сохраняет безмятежное спокойствие и хладнокровную отстраненность. Подобное поведение в исполнении Кремля пугает даже больше, чем жесткие заявления и выражаемая готовность к решительным действиям.
В результате западные державы, раздираемые противоречиями и с трудом находящие общий язык по куда более важным вопросам мировой политики, не очень-то и хотят активно влезать в белорусские события: шансы на победу не очевидны, потенциальные выгоды сомнительны, зато проблемы и издержки при любом исходе гарантированы серьезные.