«Мы пытались возродить белорусскость»: Станислав Шушкевич о ситуации в стране, протестах и национализме

Станислав Шушкевич — первый руководитель Белоруссии после распада СССР. Он же был одним из трёх лидеров, подписавших 8 декабря 1991 года Беловежские соглашения. В интервью он оценил происходящие в стране события, а также вспомнил, как Белоруссия из парламентской республики стала президентской.

Станислав Шушкевич был лидером одной из трёх стран, подписавших 8 декабря 1991 года Соглашение о создании Содружества Независимых Государств, которое констатировало прекращение существования СССР. Он же был первым руководителем Белоруссии после распада Советского Союза. Но в отличие от России и Украины, где уже существовал институт президентства, Белоруссия была парламентской республикой. В годы нахождения Шушкевича у власти в Белоруссии был возрождён бело-красно-белый флаг — один из исторических национальных символов, который сейчас часто ассоциируется с оппозиционным движением.

— Как вы оцениваете ситуацию, которая сложилась в Белоруссии после прошедших президентских выборов?

— Прежде всего, я считаю, что в результате президентских выборов президент проиграл с большим процентом. Люди возмущены. Ночью (по оценкам, в том числе и спутниковым) 300 тыс. людей вышли с протестом. И СОБР на них не бросился, потому что их было слишком много. Травят газом, взрывают шумовые гранаты. У нас — безобразие. Вот моё понимание ситуации.

— Что вы думаете о задержании журналистов?

— Это деяния нашей власти, которая избегает справедливого освещения происходящего в Белоруссии. Это звенья одной цепи. Политический цирк, арест потенциальных лидеров — всё это сделано предварительно. Латиноамериканцы могут позавидовать. Когда там выступают против Мадуро, это всё мелочи жизни. У нас это в более совершенной форме — европеизированная латиноамериканская так называемая демократия. А в действительности это диктатура жуткого толка, подлого и никчёмного.

— Что вы думаете об оппоненте Лукашенко Светлане Тихановской?

— Умная женщина. Перехватила флаг из рук мужа. У неё муж — замечательный интервьюер. Он брал интервью у меня, у многих других. Никаких выходок с его стороны не было, тем более хулиганских. Он просто был опасен. Он опасен, потому что он правильно освещал события. И его нужно было арестовать. В общем, Тихановская — наша Жанна д'Арк. Замечательная, умная женщина.

— Не так давно, пару недель назад, Леонид Кравчук был назначен главой украинской делегации в трёхсторонней контактной группе по урегулированию конфликта в Донбассе. Вам не хотелось бы выступить миротворцем в Белоруссии?

— Я не могу. Кравчук — государственный деятель Украины, и там совсем другая обстановка. Там он может выступать на государственном уровне. Потому что там ещё какой-то просвет есть в мнении населения. А у нас нет. У нас в три с половиной раза ниже средняя заработная плата, хуже ситуация по покупательной способности, чем в находящихся рядом Польше, Литве, Латвии, Эстонии. Это до того довести государство — Беларусь, трудолюбивую страну!

— Ваш прогноз — как в ближайшие дни будут развиваться события в Белоруссии?

— Не знаю. Чтобы 300 тыс. человек прошедшей ночью были на ногах, глухой ночью — этого я не ожидал. Поэтому я прогнозов не делаю. Я старомодный человек. А здесь работает новая технология.

— Скоро 19 августа. Во время событий путча 1991 года вы требовали срочного созыва Президиума Верховного Совета Белоруссии. Зачем нужно было созывать его?

— Тогда было ясно, что происходит антидемократический путч. Я слишком хорошо знал, кто такой Янаев. И раз он стоял во главе путча, ничего хорошего там ожидать нельзя было.

Поэтому я сразу же побежал и потребовал от Дементея собрать Верховный Совет, чтобы принять решение, что мы не поддерживаем этот путч. Но Дементей поддерживал его лично. Поэтому он и потерял тогда власть.

— Сразу после путча вы возглавили парламент Белоруссии. И под вашим руководством был принят закон «О придании статуса конституционного закона Декларации Верховного Совета Белорусской ССР о государственном суверенитете Белорусской ССР». Вы вели страну к независимости. Вы довольны результатом?

— Я доволен тем, что люди поняли, что такое может быть. Но дело в том, что силы, которые действовали неприличными способами (это те же самые янаевцы, только более гнусные и более подлые), появились у нас в Белоруссии и уничтожили достойных политиков. Я не хочу сказать, что всегда был в восторге от Гончара. Но я всегда был в восторге от Захаренко. Их уничтожили. Против них действовали такими методами, про которые я думал, что это просто невозможно.

Я не допускал такого подхода к действительности, когда господствовала ложь. Поэтому много было упущений. Но, в конце концов, все понимают, что Беларусь два с лишним года была под нашим историческим флагом. И мы пытались возродить белорусскость. Кстати, не вопреки российскости, заметьте. Потому что никогда мы не выступали против России, против русских.

— Вас называют умеренным националистом. Это так? Что это значит для вас?

— Я считаю, что националист — это человек, который гордится своей нацией и пытается сделать её лучше. А нацист — это человек, который унижает другие нации, чтобы своя оказалась лучше. Так вот, многим белорусским патриотам, белорусским националистам приписывают нацистские качества, которых у них нет. Это большая ошибка. А умеренность... Я всегда должен хорошо знать предмет. И тогда я не умерен, а уверен. Так вот, я уверен, что я поступаю правильно.

— Вы ставили подпись в Беловежской пуще как председатель Верховного Совета БССР. И в этом качестве вы руководили страной после развала Советского Союза. Как Белоруссия из парламентской республики стала президентской?

— Это долгий разговор. Я написал об этом в своей книге. Суть здесь примерно такая. Старые партийцы, старая партийная номенклатура, поняв, что лобовым методом со мной бороться плохо, притворились моими большими друзьями.

В том числе и Вячеслав Францевич Кебич, премьер-министр. Я считал его своим большим другом. Умный человек, умеющий работать, руководить, бывший директор завода. А он тайно делал всё, чтобы меня унизить, сместить. И я проиграл в этой игре. Я ничего не скрываю. Но, если бы дальше были нормальные демократические выборы, всё бы восстановилось. А с демократией было покончено, когда я был изгнан. Вот и вся история — очень простая.

— Для Белоруссии, на ваш взгляд, какая форма правления наиболее приемлема?

— Видите ли, в чём дело: конечно, чтобы действовать быстро и хорошо, лучше президентская форма. Но вы видите — можно нарваться на такого президента, который не думает больше ни о чём, кроме как о том, чтобы оставаться президентом как можно дольше. Парламентская — она более тягучая. Потому что там должно публично выработаться мнение. Но она, конечно, лучше. Поэтому это народу решать, какая должна быть форма правления. Если президентская — то должен быть ограничен срок. У нас он был неограниченным.

— И последний вопрос — не связанный с политикой, чисто личный. Кого из белорусских музыкантов вы любите, кого слушаете?

— Я всегда восторгаюсь музыкантами, у меня страшная зависть, когда я вижу, что люди хорошо играют. Я им так завидую, я их так люблю, что это просто страшное дело! Я люблю нашего Анисимова, замечательного дирижёра. Но у меня, к сожалению, нет времени... Мне даже стыдно перед Анисимовым, что я не бываю на его концертах. Это замечательный дирижёр. Очень много хороших исполнителей. Эстрадных исполнителей такого уровня, как в России, конечно, у нас нет. Но у нас есть свои Паваротти. Я считаю совершенно очаровательным наш балет, но, когда я был в России, я стремился быть в Большом театре. И вы знаете, я горжусь тем, что я слышал Паваротти в Австрии. Когда «Любовный напиток» Доницетти ставили там во время моего пребывания, я был приглашён в президентскую ложу, чтобы это услышать. Я человек, который это любит, но у которого не получается с этим соприкасаться. Я очень сожалею, что у меня нет на это времени, даже сейчас.

— Чем вы занимаетесь сейчас? Чем увлекаетесь?

— Я не люблю зарядку, не люблю спортивные упражнения — я люблю заниматься какой-нибудь физической работой, чтобы был виден результат. Из старого материала я сейчас мастерю всякие поделки у себя на даче. У меня прекрасный инструмент, электромеханический. Много я привёз из Штатов, из Европы, а теперь и у нас всё можно найти. Я люблю работать руками. Но, к сожалению, силы меня уже подводят. Если мне не помогает сын, мне очень трудно работать.

— А какая самая любимая поделка? Чем гордитесь?

— Самая любимая поделка — это мой дачный дом. Из бетономешалки (киевского производства, кстати), из 50-литровой бетономешалки я построил дом. Снаружи он бетонный, а внутри — деревянный. Внутри вы как в деревянном доме, а снаружи он хорошо защищён. И в трёх уровнях. Мансарда, первый этаж и цоколь, где камин и где можно посидеть в прохладе даже летом.

— Вы сказали, вам сын помогает. Дети, внуки — все в Белоруссии?

— У меня сын и дочь. Они в Белоруссии. И одна внучка. Она сейчас получила высшее образование в Варшаве. Я сам являюсь доктором двух престижнейших университетов Варшавы. Моя внучка была победителем четырёх международных олимпиад по биологии. И Лукашенко ей выписал удостоверение, что она может поступить в любой вуз Белоруссии с повышенной стипендией на первом курсе без экзаменов. Потому что он не знал, что она моя внучка. У неё фамилия Глинник.

— Она занимается биологией?

— Понимаете, современная биология — это не совсем то, что мы думаем. Если раньше она занималась выращиванием растений на засоленных почвах (и достигла в этом определённых успехов), то сейчас она занимается диетологией. То есть правильным питанием. Она сама пошла на эту специальность в частную академию, сама зарабатывает на это деньги и сама оплачивает свою учёбу. Я горжусь тем, что моя внучка — наследница моих подходов к жизни.

Будь в курсе актуальных событий: vk.com/geopoliticsrussia