Американский сенатор Линдси Грэм (республиканец от штата Южная Каролина) сообщил со ссылкой на информацию, полученную непосредственно от командира военизированных формирований Сирийских демократических сил (СДС) генерала Мазлума Кобани, что СДС подписали контракт с базирующейся в США компанией Delta Crescent Energy о добыче, переработке и торговле нефтью на северо-востоке Сирии. При этом Кобани обратился с необычной просьбой к Грэму: поставить в известность обо всем администрацию президента США Дональда Трампа, что и было сделано. Ответ государственного секретаря США Майка Помпео лаконичен: «Да, мы поддерживаем эту сделку».
Суть здесь в провозглашенной в сентябре 2018 года Сирийским демократическим советом, подконтрольным в основном сирийским курдам, автономной администрации Северной и Восточной Сирии. Эта зона в настоящее время не подчиняется Дамаску. И сразу наружу вылезают важные нюансы, на которые обратили внимание многие эксперты. Раньше Вашингтон действовал в Сирии с с какой-никакой оглядкой на Турцию и Россию. Сейчас, похоже, реакция Анкары и Москвы по этому поводу его не волнует. Это первое. Второе: добыча нефти в так называемом Сирийском Курдистане мала, подключение американской Delta Crescent Energy на данном этапе для США вовсе не бизнес, а политика. Она покрывает лишь часть расходов самопровозглашенной автономной администрации Северной и Восточной Сирии и нисколько не окупает для американцев затраты на ведение военных действия. Третье: добываемую нефть необходимо реализовывать. Даже, как утверждается, «по негерметичным нефтепроводам, вызывающим значительное загрязнение окружающей среды».
Но куда? Продавать можно только двум покупателям — Дамаску (что запрещено США) или Иракскому Курдистану. В последнем случае нефть смешивается с местной, «обезличивается» и экспортируется через Турцию по магистральному газопроводу Киркук — Джейхан (МГП). Так раскрывается первый сюжет задуманной интриги. Анкара осудила соглашение между сирийскими курдами и американской нефтяной компанией как «неприемлемое» и «эквивалентное» финансированию терроризма. «Мы сожалеем о поддержке США этого шага, который игнорирует международное право и направлен против территориальной целостности и суверенитета Сирии», — говорится в заявлении МИД Турции. Но как Анкара будет отличать сирийскую нефть от иракской и пойдет ли она на закрытие МГП, если действительно опасается укрепления в Сирии еще одной курдской государственности? Ведь Турция проводит военные операции именно в попытках противодействовать созданию Сирийского Курдистана.
Второй сюжет. Неожиданно курдские порталы стали публиковать «аналитические размышления» о том, что существует необходимость в американском военном присутствии США в Сирии, поскольку «за формально общим требованием и внешне благородным фасадом вернуть Дамаску контроль над нефтью страны скрываются прямо противоположные, эгоистичные цели региональных хищников в Анкаре и Тегеране». Объединение в один альянс Турции и Ирана связано с их совместным нанесением ударов по позициям Рабочей партии Курдистана (РПК) на севере Ирака. При этом позиция президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, который, кстати, считает СДС продолжением РПК, объясняется «стремлением добиться вывода оставшихся в Сирии нескольких сот американских военнослужащих специального назначения и армейской авиации, чтобы расширить свой плацдарм на севере Сирии, вступить в сговор с арабо-суннитскими племенами Заевфратья и установить совместный с ними контроль над восточным берегом реки Евфрат». Между тем, если рассуждать с точки зрения геополитики, появление в Сирии еще одного курдского государственного образования подорвет территориальную целостность Турции. Проблема в том, что Эрдоган не идет на переговоры с президентом Сирии Башаром Асадом, на чём играют американцы, а вот Тегеран, который опасается, что «могут подняться и иранские курды», в отличие от Анкары, играет с Дамаском.
Третий сюжет интриги. МИД Турции и России выступили с практически одинаковыми заявлениями относительно соглашения о добыче нефти между американской стороной и сирийскими курдами, назвав их «произвольными и противоправными действиями, нарушающими нормы международного права». Анкара подчеркивает, что «природные богатства Сирии принадлежат исключительно сирийскому народу». Не остался стороне и Иран, считающий, что «нефтяной контракт США с курдской группой, являющейся незаконной оккупационной силой на сирийской земле, не имеет юридической силы». В свою очередь МИД Сирии назвал соглашение «кражей сирийской нефти», подчеркнув, что оно «является недействительным и незаконным». Так, пусть и пока на словах, появляется общая политическая платформа Турции, России, Ирана и Сирии. Но будут ли с их стороны какие-либо конкретные действия в отношении складывающейся ситуации, никто не знает. Американцы уверены, что нет. Вашингтон продолжает вести активную игру. Пока же в Сирии отложено патрулирование трассы М4 совместными силами России и Турции, что обусловлено эскалацией напряженности на юге провинции Идлиб.
Анкаре не удается обеспечить в полной мере создание «коридора безопасности», на фоне чего возникает необходимость откладывать совместное российско-турецкое патрулирование. Представители «вражеских группировок» продолжают обстрел правительственных сирийских позиций, пробуют атаковать российскую авиабазу «Хмеймим». В Сирии, как и на всём Ближнем Востоке, всё взаимосвязано и никто не знает, когда, где и как шарахнет.
Тарасов Станислав