России не надо думать, что страны бывшего СССР никуда не уйдут от нее

России не надо думать, что страны бывшего СССР никуда не уйдут от нее

Алексей Дзермант  Председатель.BY

Россия станет успешнее Запада, если к своим достижениям в экономике и сфере технологий приложит свои идеи о более справедливом мироустройстве, считает белорусский политолог Алексей Дзермант

— Алексей, как вы считаете, есть ли у России своя «мягкая сила», и насколько она эффективна по сравнению с «мягкой» силой США и Европы?

— Безусловно у России есть свой привлекательный образ, на основе которого действует ее «мягкая сила». Это связано с советским наследием, потому что Советский Союз, центральную роль в котором играла Россия, помогал разным странам развиваться и помогал в их антиколониальной борьбе. Это был такой флагман прогресса по сравнению с капиталистическими странами, где во главе угла ставится конкуренция, захват и империализм, Советская Россия во многом была ему антиподом и позитивным примером для многих стран мира.

Конечно, с того времени многое изменилось, и Россия сама приняла капиталистические ценности. Но, тем не менее, она стала сражаться за более справедливое мироустройство и многополярный мир. Это тоже многих привлекает, потому что не все довольны глобальным доминированием Запада, и Россия в какой-то степени пытается вернуть утраченные позиции советского времени.

В этом смысле у России есть свои ценности, на которых может быть основана «мягкая сила». Но если сравнивать Россию с США и Европой, то, на мой взгляд, Россия пока все же отстает в этом плане.

— Почему же?

— Запад все-таки прежде всего демонстрирует пример успешного экономического и технологического развития. Именно на этом базируется привлекательность Запада: лучшие тенхологии, благосостояние, образование.

Это привлекает тех людей, которые тянуться к чему-то лучшему, к развитию, и Запад выжимает максимум из этого привлекательного образа. Иногда он просто колонизирует и разрушает определенные государства, как ту же Украину, которая на эти образы покупается и следует им.

Поэтому чтобы России стать успешнее, нужно прежде всего демонстрировать успехи в собственном экономическом и технологическом развитии. А если еще дополнить эти успехи базисом о более справедливом мироустройстве и уважению к различным взглядам, традициям и ценностям религиям, Россия может стать более успешной, чем Запад.

— Есть ли какие-то конкретные инструменты Запада, которые Россия могла бы перенять? Например, сети НКО или, говоря о Белоруссии, польский телеканал «БелСат».

— Безусловно. Запад довольно успешно проводит работу с гражданским сектором. Это создание сетей НКО, вливание туда серьезных ресурсов, подготовка через эти сети гражданских активистов. Иногда выращиваются целые классы, которые потом становятся драйверами перемен в различных странах.

 Саму грантовую систему и поддержка самых разных инициатив, и политических, и тех, что не связаны с политикой, но, тем не менее, отражающих интересы Запада, Россия могла бы перенимать.  

Также нужно учитывать, что мягкая сила так или иначе связана с трансляцией определенных образов: работа со СМИ и создание новых. Пока в этом отношении серьезные недоработки у России есть. Очень часто даже в союзных России странах Россия не может создать кластер из каких-то серьезных уважаемых СМИ или блогеров просто потому, что она этим не занимается.

— Можно ли говорить о каких-то системных ошибках, которые Россия допускает в отношении стран бывшего Советского Союза?

— Пожалуй, такие ошибки есть. Первая ошибка, на мой взгляд, это убеждение в том, что постсоветские страны никуда от России не денутся, что связь между ними вечная, и что не надо ее какими-то особыми средствами поддерживать. На самом деле это не так. 

Во-первых, конкуренты не спят, а работают, а во-вторых — сменяются поколения. Для молодежи во многом Россия уже не так понятна, известна. Они меньше знают о ее успехах, зато много знают об успехах Запада или соседних западных стран. Поэтому нужно ими заниматься, и логика  о том, что они никуда не денутся, — неправильная логика.

К тому же, если смотреть на те кадры, на которые часто опирается Россия, то это в основном либо маргиналы, либо не очень уважаемые люди. Ей нужно искать себе союзников среди истеблишмента и признанных лидеров общественного мнения, и опираться прежде всего на них.

Не нужно выращивать себе врагов в тех государствах, в которых Россия действует. Нужно опираться прежде всего на тех, кто в этих государствах что-то решает. Россия должна их привлекать и с ними работать, показывать, что эти элиты и лидеры мнений тоже могут найти в России союзника и поддержку своим инициативам. А этого не хватает.

 Россия все время опирается на людей из странных кругов, не имеющих никакого уважения, и которые не будут его иметь, потому что очень часто они противопоставляют себя постсоветским государствам. Нужно все-таки искать ключи к этим обществам, а не противопоставлять себя им.

Наконец, нужно снижать уровень коррупционной составляющей. Да, у России, наверное, не будет столько денег, которые вливает Запад. Но можно добиваться успеха за счет качества и того, что деньги будут идти на необходимые цели, а не просто разворовываться или что-то в этом духе. Если бы все эти вещи решались, эффективности у российской «мягкой силы» было бы больше.

— Если сравнивать Украину с Белоруссией, то, почему, на ваш взгляд, Белоруссия не стала антироссийским государством, и, судя по тому, что вы говорите, не станет?

— Дело в том, что это был внутрибелорусский выбор элит и общества, что мы идем на союз с Россией. Да, у нас есть свое независимое государство, но мы не стали разворачивать эту независимость в антироссийском ключе. Мы так или иначе стремимся к союзничеству, дорожим им, понимаем, что от этого многое зависит.

Но это тоже не повод самоуспокаиваться.

 Если у нас будет уменьшаться уровень кооперации в области технологий и экономики, люди тоже больше будут ориентироваться на те регионы, где они могут это все получить: на Китай, на Западную Европу.

Поэтому тоже не надо думать, что это уже решенный вопрос. Нужно искать точки роста, точки развития, где оба государства могут соприкасаться, где их интересы могут развиваться в одном ключе, и вокруг этого выстраивать какой-то гражданский активизм, обратить на это внимание СМИ.

Постоянно должны быть какие-то истории успеха, в которые должны вовлекаться большие массы людей, особенно молодежь. Тогда можно будет быть спокойным о том, что Белоруссия в принципе будет союзной и дружественной России.

— Если говорить об украинском Майдане, то могла бы Россия избежать этого сценария, или Украина стала антироссийским государством по объективным причинам?

— Я думаю, что Россия могла бы этого избежать. Ей нужно было немного по-другому выстраивать коммуникации с украинской элитой. Там мы видели некий договорняк между энергетическим комплексом России и Украиной. Они делили барыши, зарабатывали деньги, и это не сработало.

России нужно было не просто удовлетворяться заработком на энергетике, а предложить украинским элитам некое пакетное соглашение, что ее волнует состояние гражданского общества, исторической памяти, что ее беспокоит рост национализма. Я думаю, что значительная часть украинских элит к этому бы с пониманием отнеслась, и совместно с помощью России можно было бы искать противодействие растущему национализму и всем этим общественным движениям. 

 Нужно было просто избрать другую повестку коммуникации с украинской элитой.

К тому же, очень много средств, которые выделяла Россия, были попросту разворованы. Появился целый класс политтехнологов, которые больше клали себе в карман, чем приносили пользу общему делу. Эти средства по сути ушли в песок, хотя могли бы  быть направлены на продвижение той же «мягкой силы» и дать нормальный результат.

— Если вернуться к российско-белорусским отношениям, то как в республике оценивается отъезд Цепкало на территорию РФ, и может ли это привести к ухудшению отношений между Москвой и Минском?

— Мне кажется, Цепкало как политик потерпел фиаско. В этой истории с отъездом всплывает много вранья, и Цепкало, как мне кажется, сам себе противоречит.  Например, в интервью РБК он вообще заявил, что дружит с членом британского парламента, и что этот британский парламентарий якобы просил его стать президентом  Беларуси, чтобы улучшить отношения  России и Великобритании.

То есть он сам на себя наговаривает какой-то ерунды, после которой его всерьез воспринимать сложно.  В этой связи его заявления о том, что ему якобы кто-то угрожал, тоже воспринимаются странно.

 Видно, что Цепкало обижен, что был уволен из Парка высоких технологий за коррупцию. Обижен на то, что не получилось у него стать кандидатом от бывшей номенклатуры. Сейчас он обвиняет в этом режим и всячески пытается ему навредить.

Наверное, в Мосвке он найдет себе каких-то единомышленников, но вряд ли российский истеблишмент будет делать на него ставку.   Они понимают, что это уже сбитый летчик, который сейчас будет вести типичный образ жизни всех политэмигрантов: клясть режим, не давший ему реализоваться, пытаться найти авантюристов, которые тем же будут заниматься.

В общем ничего серьезного у него не получится, и в Кремле это прекрасно понимают. В Беларуси надо разговаривать с тем, кто реально контролирует ситуацию в стране, а это на сегодняшний день — Лукашенко.

—  Если вдруг белорусские правоохранители потребуют выдать Цепкало по подозрении в коррупционных преступлениях, как должна будет поступить Москва?

—  Я не знаю, дойдет ли вообще дело до запроса белорусских правоохранителей на его выдачу. Белорусская сторона уже удовлетворена тем, что он самоустранился. Я не думаю, что его всерьёз будут как-то преследовать.  

Да, против него  ведет судебный процесс турецкий бизнесмен, который обвиняет его во взяточничестве и коррупции. Но, мне кажется, что это больше имущественный спор. Если какое-то имущество Цепкало будет арестовано в пользу этого турецкого бизнесмена, то на этом спор и закончится.  Какого-то более серьезного преследования вряд ли можно ожидать.