Тема российских вознаграждений за убийство американцев в Афганистане несколько отошла в тень, смывшись следующими волнами сенсаций. Но сам сюжет принят публикой практически как данность. Тем не менее есть и попытки взглянуть на него более здраво – например, предлагаемая статья.
Политическая реальность такова, что уже не проходит и недели, чтобы российско-американские отношения не сотрясало бы новое кризисное явление. Последним из таких стало появление информации, согласно которой президент Дональд Трамп проигнорировал разведданные о вознаграждении, якобы выплаченном российскими оперативниками талибам в обмен на убийство американских солдат. Достоверность этих разведданных, на мой взгляд, сомнительна, но существуют убедительные доказательства того, что Россия – движимая стремлением играть в Афганистане более активную роль – действительно осуществляла поставки оружия талибам. Что из этого следует?
Некоторые комментаторы в Соединённых Штатах, включая специалистов по анализу разведданных, а также представителей высшего военного командования, считают, что политика России в первую очередь направлена на то, чтобы вытеснить США из региона, который Москва считает зоной своих интересов. Комментируя последние обвинения, конгрессмен Адам Шифф заявил, что Россию следует «выгнать из сообщества наций». Для Шиффа политика России в Афганистане является ещё одним свидетельством последовательной антиамериканской линии, проводимой Москвой.
Такое мышление «с нулевой суммой» больше говорит об американском внутриполитическом консенсусе в отношении России, чем о взглядах самой России на регион или о её восприятии Вашингтона. Сотрудничество России с талибами не преследует цель наказать США или отомстить Вашингтону за поддержку моджахедов, сражавшихся с советскими войсками в 1980-е годы. Более вероятно, на мой взгляд, то, что Москва проводит довольно прагматичную политику, направленную на обеспечение стабильности и безопасности в Центральной Азии.
К моменту вывода советских войск из Афганистана в 1989 г. руководство СССР уже отказалось от любых амбиций по преобразованию страны в социалистическое государство. Оно скорее надеялось, что появление устойчивого правительства в Афганистане сможет укрепить стабильность на южной границе советской империи. После распада Советского Союза российские лидеры в поисках способа сохранить влияние в Афганистане в конечном счёте поддержали своих же бывших врагов, таких, например, как Ахмад Шах Масуд, против которого они воевали, когда движение «Талибан» (запрещено в России – прим.ред.) только зародилось. После 11 сентября президент России Владимир Путин согласился помочь США и НАТО свергнуть талибов, без сомнения, надеясь увидеть союзников Масуда у власти. Даже после того, как из-за вторжения в Ирак позиции Москвы и Вашингтона кардинально разошлись, сотрудничество по Афганистану продолжалось. Да, Москва действительно использовала региональные неудачи Соединённых Штатов, чтобы вытеснить американские военные базы, например, находящуюся на территории Киргизии базу в Манасе. Но какова бы ни была позиция России в отношении политики США в других странах, силы НАТО в Афганистане Москва всегда воспринимала как опору для стабилизации в регионе.
Хотя после распада Советского Союза Россия избегала прямого вмешательства в дела центральноазиатских государств, их отношения с бывшей метрополией – в вопросах экономики и безопасности – продолжают развиваться в рамках взаимовыгодного симбиоза. В 1990-е гг. российская политика в Афганистане в значительной мере определялась событиями гражданской войны в Таджикистане. Россия, стремясь положить конец этому конфликту, использовала свои связи с Масудом. Сегодня российская экономика сильно зависит от притока рабочей силы из Центральной Азии, особенно от мигрантов из Таджикистана и Киргизии, хотя экономики этих двух стран, в свою очередь, также значительно зависят от денежных переводов экспортируемой рабочей силы. (По оценкам специалистов, в 2019 г. совокупная численность прибывших в Россию мигрантов из постсоветских республик Центральной Азии составила 3,4 млн человек, хотя не все из них были рабочими.) Параллельно с этим службы безопасности – как в самой России, так и в центральноазиатских республиках – воспринимают мигрантов в качестве потенциальной угрозы, хотя ряд выходцев из Центральной Азии были арестованы по подозрению в принадлежности к террористической организации или подготовке теракта. Единственным за последнее время актом террористического насилия на российской территории, приписываемым выходцу из Центральной Азии, был взрыв в Санкт-Петербурге в 2017 году.
В более широком смысле Москва опасается роста нестабильности в регионе, что заставляет её налаживать и поддерживать с региональными государствами тесные связи в области безопасности. Некоторые из этих связей институционально закреплены в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Шанхайской организации сотрудничества, но ещё более важными являются двусторонние связи между государственными службами безопасности, а также обмен разведданными, подготовкой кадров и соответствующим оборудованием. Поддержка Москвы вторжения 2001 г. под эгидой Соединённых Штатов имела ключевое значение для обеспечения сотрудничества США и НАТО со странами региона.
К 2016 г. российское руководство, похоже, решило, что шансы Вашингтона принести в Афганистан стабильность или что-то, хотя бы отдалённо её напоминающее, крайне малы, а «Талибан» в обозримом будущем, вероятнее всего, останется доминирующей силой в регионе. Решение Москвы установить связь с талибами и в результате снабдить эту группировку оружием отражало желание заручиться расположением и поддержкой тех, кто де-факто возглавлял власть в стране. Но оно также отразило изменение в расчётах в области безопасности. Появление «Исламского государства» (запрещено в России – прим. ред.) в Афганистане обеспокоило российских официальных лиц гораздо больше, чем талибов. Талибы в целом доказали, что их интересы ограничиваются Афганистаном, и даже когда они укрывали боевиков из таких организаций, как Исламское движение Узбекистана (запрещено в России – прим. ред.), то не проявляли особого интереса к подготовке нападений к северу от границы. «Исламское государство», напротив, претендовало на весь центральноазиатский регион и активно искало новобранцев, которые могли бы перенести боевые действия в Россию. Хотя Россия сталкивалась лишь с отдельными инцидентами, связанными с последователями ИГИЛ, она рассматривает возможность затяжной гражданской войны в Афганистане как источник опасности для самой России. В конце концов, тысячи выходцев из Центральной Азии, по сообщениям, отправились в Сирию, чтобы сражаться там под знаменами ИГ на пике его могущества; многие были завербованы в России. Афганистан в этом смысле, имея границу с Туркменией, Таджикистаном и Узбекистаном, может быть более заманчивым местом назначения, хотя моё исследование показывает, что только около 200 боевиков центральноазиатского происхождения предположительно присоединились к «Исламскому государству» в Хорасане к 2019 году.
Свидетельства того, что Россия поставляла талибам военные и медицинские материалы, начали появляться в 2016 г., хотя налаживание политических связей почти наверняка происходило задолго до этого. Россия всегда отказывала талибам в военной поддержке, но одновременно активно играла в миротворца, в том числе проводя переговоры в Москве. Эти два подхода являются частью одной и той же стратегии. Москва когда-то поддерживала врагов талибов; чтобы Россия могла играть роль миротворца, она должна была найти способ доказать свою полезность талибам и заложить основу для сотрудничества в области безопасности после вывода войск США. Российские представители, без сомнения, осознают, что поддержка талибов ещё больше затруднит сотрудничество с Вашингтоном, но они рассчитывали, что Соединённые Штаты не будут надолго задерживаться в Афганистане в качестве одного из центральных игроков, а возможность гарантировать безопасность России в долгосрочной перспективе стоила любых трений с Вашингтоном.
Что касается обвинения в адрес России, касающегося её платы за убийство американских солдат, то оно, повторюсь, кажется малоправдоподобным. Российская поддержка талибов до сих пор была весьма ограниченной (генерал Джон У. Николсон назвал её «выверенной» – достаточно значительной для того, чтобы установить отношения с группировкой и позволить России играть роль миротворца, но недостаточно серьёзной, чтобы столкнуться с другими сторонами конфликта. Преднамеренное нападение на американских солдат было бы ненужной и опасной эскалацией со стороны России, которая нарушила бы её до сих пор тщательно взвешенную политику. Более того, «Талибан» вряд ли нуждается в стимулах для борьбы. Нельзя исключить, что российская военная разведка, или ГРУ, надеялась подорвать перемирие при посредничестве США. Но доказательства, которые были обнародованы до сих пор, похоже, получены из вторых рук (вероятно, они поступают от информаторов афганской разведывательной службы).
Политика российского руководства в отношении талибов может основываться на холодных, жёстких расчётах национальных интересов, но она всё равно способна возыметь обратный эффект. Как часто бывает при иностранном участии в гражданских войнах, поддержка воюющей стороны может привести не к миру, а наоборот, к затяжной гражданской войне. Если так, то действия России, как ни парадоксально, сделают Афганистан ещё более привлекательным для таких группировок, как «Исламское государство». Но это явно не тот результат, на который надеются российские представители. И уж чего точно Россия не намерена делать в Афганистане – так это расплачиваться за американскую помощь моджахедам.
Тем не менее какой бы злорадной ни была позиция российских военачальников в отношении тех трудностей, с которыми сталкивалась миссия ISAF в Афганистане, маловероятно, что курс Москвы мотивирован местью. Американские политики могут чувствовать себя преданными Россией из-за её взаимодействия с талибами, но, чтобы понять, что задумала Россия, им нужно перестать воспринимать каждый шаг Москвы как действие, каким-то образом направленное на то, чтобы подорвать США. И если уж на то пошло, то шаг России навстречу талибам – это результат разочарования в силе Америки, а не попытка подорвать Соединённые Штаты.