В девяностые годы прошлого столетия, после того как распался Советский Союз, Индия потеряла около 9 миллиардов долларов (в ценах 1993 года), согласившись на искусственно завышенный курс российского рубля в двусторонних расчетах. Примечательно, что она была единственной страной, которая пошла на такую жертву.
Это правда, что СССР встал на сторону Индии, когда Соединенные Штаты и Объединенное Королевство объединили усилия, чтобы отделить провинцию Кашмир и отдать ее Пакистану, и помог Индии создать оборонную инфраструктуру против потенциальной агрессии Китая и Пакистана. Однако, Советский Союз был совершенно иной страной по сравнению с тем образованием, которое в 1991 году перешло под контроль Бориса Ельцина, а преимущество от индийской щедрости получила именно ельцинская Россия.
В наши дни то же самое можно сказать о Москве, которая изменилась до неузнаваемости по сравнению с тем, что она представляла собой до краха времен Горбечева, и Индия ничего не получает от нее, за исключением весьма ограниченных преимуществ, имеющих отношение к новой холодной войне.
Контактные лица, приезжающие из России, искусно убеждают своих индийских коллег в том, что они ненавидят китайцев, и, следовательно, все разговоры о китайско-российском альянсе являются продуктом предвзятого отношения к происходящему. В Китае те же люди обычно описывают в самых нелестных выражениях индийцев, предварительно убедившись, что находятся вне пределов доступа индийских разведывательных служб.
Сегодняшняя реальность такова, что китайско-российский альянс находится в столь же непримиримом противостоянии с Соединенными Штатами, как Советский Союз во время холодной войны прошлого века. Несправедливая политика в отношении Российской Федерации со стороны американского президента Билла Клинтона убедила Владимира Путина, безусловно, входящего в число самых выдающихся стратегических умов нынешнего века, в том, что самый надежный способ отомстить за унижения прошлого и настоящего – это вступить в союз с Си Цзиньпином и объединить силы в борьбе против гегемонии США, как в военной, так и в экономической сфере.
Однако, если ставка двух этих лидеров не сыграет, и КНР потерпит поражение в «холодной войне 2.0», нынешняя структура управления, а также административная и политическая система в целом, сформированная после девяностых годов, станут главной жертвой, как в России, так и в Китае.
С ельцинских времен Российская Федерация никогда не демонстрировала признаков действующей демократии, и на сегодняшний день страной управляет «новый класс», достигший расцвета при Путине подобно тому, как это было при военно-бюрократическом режиме в Японии до 1945 года. Разумеется, если китайско-российский альянс одержит верх над Соединенными Штатами, это произведет сокрушительный эффект на их обремененную гигантскими долгами экономику, и разрушительная лавина классовой и расовой напряженности почти наверняка приведет к такому спаду и нестабильности, каких не наблюдалось в этой стране после Гражданской войны шестидесятых годов XIX века, и по сравнению с которыми беспорядки 1960-х покажутся веселым пикником.
Китайцы с первых лет президентства Си Цзиньпина поняли, что между Америкой и Китаем существуют фундаментальные противоречия, и действовали соответственно, посылая дружелюбные сигналы, предназначенные лишь для маскировки реальности. Другими словами, для Коммунистической партии Китая (КПК), нынешняя борьба с США в известной мере напоминает затяжную битву 1930-х годов за выживание против Японской империи.
Поражение КНР в противостоянии на суше (вдоль Гималаев) или на море (в Южно-Китайском море или Тайваньском проливе) может произвести такой же эффект на КНР, что и поражение российского флота в битве при Цусиме в 1905 году на царский режим Российской империи. Ожидания, связанные с неуязвимостью Китая доведены сегодня до такого уровня, что любая неудача серьезно скажется на авторитете и, следовательно, на поддержке режима КПК внутри страны.
Президент Си Цзиньпин использует свой мощный дипломатический корпус, чтобы достичь основной цели: не допустить объединения стран, расположенных вдоль южной и восточной периферии Китая. Пекин заинтересован иметь дело с каждой из них по отдельности и не может позволить формирование единого фронта, способного выступить против КНР в случае возникновения необходимости, то есть в случае нападения на одну из этих стран. «Один за всех и все за одного» – это кошмарный сценарий для пекинских военных стратегов, особенно если в эту антикитайскую коалицию войдет главный стратегический противник – Соединенные Штаты Америки.
Геополитические тектонические сдвиги в последние годы заметно ускорились, и Индия под руководством Нарендры Моди должна в полной мере извлечь для себя выгоду из синергии, высвободившейся в результате «холодной войны 2.0», подобно тому, как это сделал Китай при Дэн Сяопине во время прошлой холодной войны.