9 июля сего года украинский депутат Андрей Деркач обнародовал очередную серию материалов по теме «Новые факты международной коррупции и внешнего управления Украиной». Новый выстрел из «пушки Деркача» — это залп по нескольким целям. Прежде всего — как новый подарок Дональду Трампу: в виде доказательства, что Джо Байден «не информировал и вводил в заблуждение Сенат и Конгресс США» и покрывал «потенциального военного преступника (т.е. Порошенко — А.Г.), воюющего с собственными мирными гражданами» (18:20 — 18:50 минута записи). А дополнительной радостью для Трампа является добровольное признание Порошенко о связи публикации «амбарной книги» Партии регионов с уходом Пола Манафорта с поста руководителя избирательной кампании Трампа (25:20 — 26.05). Ведь это и есть то, что так долго пытался доказать Дональд Фредович в 2016 году: прямое вмешательство Украины во внутренние дела США.
А еще это сигнал президенту Зеленскому — о том, что в его окружении находятся контролируемые Порошенко люди, готовящие на осень свержение самого Зеленского. В качестве примера назван нынешний шеф Службы внешней разведки СБУ генерал-лейтенант Валерий Кондратюк: при Порошенко — последовательно начальник Главного управления разведки министерства обороны Украины и заместитель главы администрации президента Украины. А СВР — это «спецструктура, имеющая силы, навыки и средства, которые могут быть использованы незаконно для проведения террористических акций, диверсий, провокаций против граждан Украины осенью этого года с целью посеять хаос, чтобы убрать с поста законно избранного президента Украины Зеленского» с сопутствующим нелегитимным приходом к власти Петра Порошенко. А Деркач — это сын генерала армии Украины, СБУшника и таможенника Леонида Деркача, то есть знает, о чем говорит: «Перспектива госпереворота видится вполне реальной» (23:00 — 23:20).
Но основной изюминкой этого выстрела стал сюжет о телефонном разговоре людей «с голосами, похожими на голоса» Порошенко и Путина, имевшем место 30 апреля 2015 года. Разговора миролюбивого, дружелюбного, со смешками и заключительным «Обнимаю! До свидания. Давайте» Путина.
Украинская сеть взорвалась эмоциональными комментариями: что это — просто зрада (измена) или ЗРАДА, ЗРАДА, ЗРАДА!!! Хотя стоило бы дистанцироваться от эмоций и хотя бы немножко «включить разум».
В украинском дискурсе conditio sine qua non (неотъемлемым условием) является постулат о том, что между Украиной и Россией идет война. Он уже введен в украинское законодательство (ведь «оккупация» и «агрессия» — это термины войны, правда?) и подвергать его сомнению становится просто опасно для свободы и здоровья. Но «буква закона» хороша тем, что не требует осмысления: просто Dura lex sed lex (закон суров, но он закон). Хотя те же латиняне были убеждены, что Summum ius — summa iniuria (высшее право — высшая несправедливость). Но кого это интересует, если любое обсуждение можно закончить — «у нас война, там стреляют и гибнут наши хлопцы» — и звать на помощь СБУ.
Все, о чем пойдет речь дальше, имеет налет цинизма. Но цинизм — это способность к рациональному восприятию действительности, чего украинскому дискурсу последние годы явно не хватает. Итак: да, стреляют! Да, гибнут! Причем преимущественно мирные люди. Но является ли это войной, пусть даже и не объявленной? Ведь в Украине каждый день от врачебных ошибок гибнет не менее 30 человек, столько же, сколько погибло украинских военных за пять месяцев в конфликте на востоке Украины.
Но ведь война — это не только стрельба и погибшие (они есть всегда и везде). Это, в первую очередь, совокупность признаков состояния государства. И из универсальных признаков следует выделить три:
- прекращение дипломатических отношений на высшем уровне;
- прекращение торговых отношений;
- ограничение свободы, вплоть до интернирования, граждан государства-противника.
Об отсутствии второго и третьего признака написано уже столько, что повторение станет банальностью. А теперь последний «залп Деркача» показал, что в самый катастрофический момент украинской истории, вскоре после болезненного для Украины «Дебальцевского котла», высшие лица, символы своих стран, Путин и Порошенко, общались. Причем в формате, который иначе как «милый» в украинском медиапространстве сейчас не называют.
Но если нет признаков войны, то есть ли война как таковая? И если «нет», тогда что это? На это совершенно откровенно ответил сам Байден в разговоре от 19 августа: Украина «является политическим проектом» (12:26) и увеличение «цены оккупации для России должно происходить исключительно за счет политико-дипломатических усилий, а не военных и диверсионно-подрывных операций» (4:49 — 5,05).
Ведь разговор 19 августа происходил по итогам крымских событий 7−8 августа 2016 года, когда сначала в Суворово под Армянском была обезврежена группа украинских диверсантов, а следующей ночью другая диверсионная группа без потерь прорвалась на украинскую сторону по дамбе, проложенной вдоль международной трассы Е105. Судя по разговору, Байден откровенно нервничал, поскольку действия украинских военных рушили игру, которую США вели на украинском поле вместе с Францией и Германией. Байден нервничал по поводу реакции Путина, но еще больше он боялся непонимания французов и немцев, с которыми они «работают для сохранения давления на них (русских — А.Г.) и обеспечения прогресса в имплементации Минских договоренностей» (5:45 — 5:55).
Надо отдать должное Порошенко: он грамотно использовал ситуацию в своих интересах, получив молчаливое согласие американцев на изменение вертикали принятия решений, но это тема отдельного разговора. Если же рассматривать роль Украины в этом спектакле, то она, как максимум, это «кушать подано». Потому что играет не она, а «играют ее», не особо церемонясь с субординацией украинской властной вертикали.
«Суверенный гражданский шок» у меня, например, вызвали слова Байдена: «Начальник вашей разведки получил четкий сигнал от нас несколько недель назад о нашем категорическом неприятии запланированной диверсионной операции против военных объектов на территории России» (4:30 — 4:45). Как это понимать? Американцы за несколько недель запрещают запланированную украинской разведкой операцию, а президент об этом не знает? Иначе к чему оправдания (именно оправдания), что «мы приняли важные меры, которые делают невозможным возникновение такой ситуации в будущем» (7:00 — 7:10). Это что, действия лидера, ведущего «суверенную войну»?
Итак, Украина — это «политический проект», неизбежно имеющий элемент игры. И эта игра надолго. Потому что самое большое количество индивидуальных бонусов набрал игрок с другой стороны стола. Судите сами…
К началу 2014 года рейтинг одобрения деятельности Владимира Путина, судя по ВЦИОМу и Левада-центру, находился в состоянии «лежать» — где-то около 60%. Занятие Крыма подняло его в полтора раза, и эта мобилизация вокруг лидера сохранилась до начала предельно непопулярной пенсионной реформы в России. Более того, подъем 2014 года и рациональная, одобряемая электоратом внешняя политика последующих лет (т. е. Сирия и Украина) купировали «пенсионное» падение рейтинга президента, не позволив ему соскользнуть ниже уровня 2014-го. А ведь трудно представить, что бы было, если бы Путин начинал выполнение своих пенсионных замыслов с рейтингом ниже 60-ти!
Отсюда вывод: Россия будет безмятежно игнорировать стремление Украины к изменению «буквы и духа Минска», который ее сейчас более чем устраивает. Зато использовать эти попытки будет вовсю ради мобилизации массы населения вокруг режима и повторения «рейтингового маневра» 2014 года.