Выборы в Польше станут интересным индикатором развития политики на Западе, если мы ещё можем говорить о нём как о едином политическом феномене. Что касается России, то мы имеем счастливую возможность наблюдать за кампанией из чистого любопытства. Как бы ни менялся там политический ландшафт, Россия остаётся системообразующей точкой отталкивания, это в польском истеблишменте консенсус.
В Польше предстоит второй тур президентских выборов, на котором действующий глава государства Анджей Дуда будет бороться за переизбрание на второй срок с мэром Варшавы Рафалом Тшасковским. Результат обещает быть показательным, поскольку избирателю предлагается ясный идеологический выбор. Дуда представляет национал-консервативную и, по сути, евроскептическую партию «Право и справедливость». Его соперник – либеральную «Гражданскую платформу». Лидер первой – Ярослав Качиньский, бывший премьер, брат погибшего в 2010 году президента и страстный традиционалист. Вдохновитель второй – Дональд Туск, тоже бывший премьер, а затем глава Европейского совета, формально – «президент Европы», по взглядам – умеренный обновленец и, естественно, приверженец самой европейской ориентации страны.
Польша – интересное явление на политической карте Европы. Кризис социалистического лагеря, то есть процесс, который и привёл к радикальным переменам конца ХХ века, начался именно там. Польским сторонникам демократизации даже обидно, что символом – и визуальным, и содержательным – конца прежнего мира стало падение Берлинской стены. В то время как именно независимый профсоюз «Солидарность» в начале 1980-х и первое некоммунистическое правительство Польши весной 1989-го открыли новую эпоху.
Польша – страна большая и опирающаяся на богатую историческую традицию. Возвращаясь в Европейское сообщество, она не планировала оставаться там на второстепенных ролях. Несмотря на мучительный, как и везде, путь социально-экономической трансформации, Польша считалась флагманом преобразований. А с момента вступления в ЕС претендовала на то, чтобы занять место среди ведущих государств, влияющих на дальнейшее направление интеграции.
Она и влияет, но не вполне так, как предполагалось 15–20 лет назад. Правый крен Польши в 2000-е, превратившийся в правый поворот 2010-х, сделал Варшаву центром фронды в восприятии европейского истеблишмента. Любопытно, что идеологами националистического популизма в ЕС считают при этом не братьев Качиньских, на эту роль определен премьер Венгрии Виктор Орбан, видимо, потому что чётко формулирует свои взгляды, открыто призывая к нелиберальной демократии. Но Венгрия – страна маленькая, потенциал не тот. А вот Польша – флагман Центрально-Восточной Европы и даже кандидат в европейские тяжеловесы.
Орбан упирает на административно-политические риски следования европейскому мейнстриму, с его стороны речь идёт, прежде всего, о власти, суверенных правах. Польские руководители, и это особенно заметно во время нынешней кампании, стремятся позиционировать себя как лидеров морально-нравственного переосмысления. Анджей Дуда, столкнувшись с угрозой переизбранию, нажал именно на такую педаль, объявив, что вносит законопроект о запрете усыновления детей однополыми парами. Идеологию ЛГБТ он неоднократно сравнивал с необольшевизмом, а страшнее такого обвинения в посткоммунистическом мире ничего и не придумаешь.
Ещё два месяца назад (выборы должны были состояться в мае) Дуда был уверен в победе. Этого сделать не удалось из-за эпидемии, а за время после переноса в настроениях произошёл сдвиг. Выдвинувшийся только после изменения даты выборов Тшасковский бодро набрал поддержку, и теперь многие считают шансы Дуды шаткими. Видимо, не помог и визит в Вашингтон, где польского президента принял президент США.
Естественно, борьба кандидатов на выборах в Польше прежде всего связана с внутренней ситуацией. Польша, как и Восточная Европа в целом, миновала самую острую фазу распространения болезни относительно благополучно. Но пандемия ударила по экономике, настроение у людей портится. «Право и справедливость» у власти с 2015 года (и правительство, и президент), по нынешним временам для парламентской республики это немало. Раскол страны на консервативную провинцию и либеральные центры всегда подталкивал маятниковое развитие.
Но благодаря международному фону сейчас это голосование выглядит более знаковым. Америка и Западная Европа охвачены событиями, которые некоторые сравнивают с «культурной революцией». На этом фоне Восточная Европа выглядит, как ни странно, примером относительного спокойствия и цивилизованного подхода к политической борьбе. Может быть, потому что посткоммунистические страны как раз ещё помнят, к чему приводит идеологическая экзальтация. Как бы то ни было, выборы в Польше станут интересным индикатором развития политики на Западе, если мы ещё можем говорить о нём как о едином политическом феномене. Что касается России, то мы имеем счастливую возможность наблюдать за кампанией из чистого любопытства. Как бы ни менялся там политический ландшафт, Россия остаётся системообразующей точкой отталкивания, это в польском истеблишменте консенсус. Так что можно просто получать удовольствие от игры.