Что принёс Монреальский протокол России

Монреальский протокол появился в период окончания холодной войны и светлых надежд на необратимость разрядки. Появились реальные надежды на торжество разума в международных отношениях. США пообещали направить на исследования климата Земли $100 млрд, освободившихся от закрытия военных программ. Появился исключительно прогрессивный документ — международный стандарт ISO-9001 в редакции 1987 года, по которому производители должны были заботиться о полной утилизации и переработке промышленной продукции для повторного использования ценного сырья, чтобы не превращать мир в свалку. Хоть и недолго просуществовал этот стандарт, всего семь лет, но люди на Земле увидели реальную заботу о судьбе будущих поколений и убедились в решаемости глобальных экологических проблем.

Но одновременно с правильными декларациями вводились ограничения Монреальского протокола, которые привели к закрытию в России заводов холодильного оборудования, поскольку для перехода на новые хладагенты нужны были немалые средства, а их у заводов не было.

Помимо заводов холодильного оборудования, запреты на использование хлорсодержащих фреонов привели к остановке технологических производств по очистке и обезжириванию поверхностей в авиации и космонавтике, получению негорючих пенопластов различных марок в качестве теплоизоляции. Без пожаротушащих галонов остались службы МЧС. Ко всему прочему, в период 1991−93 годов Россия не сделала стратегических запасов запрещаемых фреонов, хотя все другие страны-участницы Монреальского протокола это сделали на законных основаниях.

Были закрыты несколько заводов, выпускающих хладагенты. В итоге убытки России составили несколько миллиардов долларов в год с потерей 50 тысяч рабочих мест.

И ради чего? Что Россия получила взамен? Нестабильные и неэффективные фреоны (R-134a и другие ГФУ — гидрофторуглероды), или взрывоопасное (на изобутане R-600а или аммиаке) холодильное оборудование с температурными диапазонами хуже, чем у прежних холодильников. По энергетической эффективности (отношению полученного холода к затраченной энергии) новое импортное оборудование оказалось хуже прежнего, отечественного. Рекламируемый уменьшенный суточный расход энергии достигался за счёт уменьшения мощности охлаждения и перевода морозильных камер с прежних — 30^оС на новый температурный диапазон от — 18 до — 22^оС, что, по сути, было обманом покупателя.

Наиболее значимые последствия Монреальского протокола проявились в природоохранном законодательстве. Здесь создалась парадоксальная ситуация. Добровольно принятые Россией обязательства по Монреальскому протоколу поставили сохранение озонового слоя атмосферы выше прав человека на жизнь и безопасную среду обитания, тем самым был создан прецедент приоритета международного правового договора над Конституцией РФ, эти права гарантирующей (впрочем, Монреальский протокол нарушает и международное право — Декларацию прав человека). Этот шаг сделал необязательным исполнение отечественных санитарных норм в отношении «озонобезопасных», но небезопасных для человека фторсодержащих хладагентов, используемых в контакте с человеком и пищевыми продуктами, а также снял ограничения с использования пожароопасных и взрывоопасных хладагентов. Неизбежные трагические последствия не заставили себя ждать (см. «Нескончаемая цепь преступлений Монреальского протокола» и «30-летие Монреальского протокола — позорная дата в истории мировой науки»).

Таким образом, под предлогом фальсифицированной угрозы фреонов для озоносферы была создано множество реальных опасностей для жизни и здоровья людей и нанесен огромный ущерб экономике многих стран, включая Россию. Это уже законодательный кризис для тех стран, в которых конституционным приоритетом является человек, его жизнь и здоровье. Получилось, что ради предотвращения фиктивной глобальной опасности для озонового слоя атмосферы страны мира, отказавшись от использования фреонов, пожертвовали своими суверенными правами, как оказалось в итоге, ради наживы нескольких ТНК.

Хладагент R134a не разрабатывался заблаговременно «Дюпоном со товарищи» в качестве замены для полноценных фреонов. Вопросы в ходе международной аферы решались по мере их возникновения. Сначала казалось, что разработка полноценных заменителей «озоноопасных» фреонов не представляет сложности, но задача оказалась намного сложнее, чем думалось. Пришлось собирать с мира по нитке всё, что годится. Не удивительно, что больше всего разработок, которые можно было по дешевке скупить, было сделано в постсоветской России. R-134a не исключение — это советская разработка, известная по работам исследователей знаменитого ленинградского ГИПХа 1970-х годов. Особенностью этого вещества является близость кривой насыщения к фреону-12. По остальным свойствам R-134а был совершенно непригоден из-за нестабильности. Её авторам и в голову не могло прийти, что он будет использоваться не по назначению практически повсеместно, начиная от бытовых холодильников, автомобильных кондиционеров до крупных корабельных, военных и промышленных установок.

До 1987 года использование R-134a в бытовых холодильниках было запрещено, поскольку это вещество не входило в перечень веществ, разрешённых к контакту с пищевыми продуктами [Сан ПиН 2.3.2.560−96]. И для других применений его никогда бы не разрешили, поскольку перечень ядовитых примесей в этом хладагенте не идёт ни в какое сравнение с фреоном-12, который он заменял. Достаточно отметить, что по данным FDA (Управление по санитарному надзору за качеством пищи и медикаментов США) в R-134a обнаружено 39 примесей, половина из которых не имеют официальных данных по предельно допустимым концентрациям (ПДК) в воздухе производственных помещений. В составе примесей отмечены на уровне ≤5 ррм три исключительно опасные примеси с ПДК 0,1 мг/м³ (HFC131 и FC1318my cis) и со среднесуточной ПДКсс 0,002 мг/м³ (FC-1318my trans). Учитывая нестабильность R-134a, опасность контакта человека с ним многократно возрастает уже после месяца эксплуатации в холодильном агрегате по причине быстрой и необратимой деструкции этого вещества.

Не менее важно и другое. Россия в 2003 году отказалась от отечественных стандартов и технических условий на продукцию. Для производителей и продавцов ядовитых и взрывающихся «озонобезопасных» хладагентов настал золотой век. В отменённых ГОСТах указывались предельные уровни качественных показателей, и их нарушение преследовалось по закону. В технических условиях (ТУ) на выпускаемую продукцию указывались допустимые границы примесей и методы анализа их состава, а также методика и приборы для осуществления анализа. Биотест на мышах или крысах был интегральным методом проверки безопасности фторсодержащих веществ в отношении человека, поскольку не все примеси поддавались простым методам анализа.

Что это означает на практике? Если мы сталкиваемся с неизученными веществами, опасными в столь малых концентрациях, что они не обнаруживаются с помощью приборов, или веществами, действующими по принципу бинарных ядов, биотест позволял обнаружить такого рода опасность и избежать трагедии — прибор ничего не видит, а экспериментальные животные погибают. Теперь этот принципиально важный барьер химической безопасности ликвидирован, и следственным органам следовало бы выяснить детали того, как это могло произойти. Достаточно напомнить, что мы потеряли два экипажа подводных лодок (атомной и дизельной) из-за применения навязанных Монреальским протоколом непригодных пожаротушащих веществ, а в отношении последней трагедии, случившейся во время пожара на глубоководном «Лошарике», так и не было названо, каким веществом была заряжена система пожаротушения.

Навязанные условия до неузнаваемости деформировали существующую в Европе и России систему работы с крайне токсичными фторсодержащими соединениями. Сегодня Россия перешла к американской схеме выведения на рынок новых хладагентов, которая не требует от производителей сертификатов с указанием полного состава примесей. Не требует эта система и ТУ, по которым покупатель может проверить соответствие заявленных и реально существующих примесей. Отсутствие биотеста, знаменитой пробы «на мышку», создает постоянный источник нарушения норм трудового права, особенно в случае отравления персонала, которое в высшей степени вероятно из-за наличия в гидрофторуглеродах (ГФУ) очень большого количества неконтролируемых примесей.

Заявительный принцип безопасности и качества товара, принятый в США и навязанный Европе и России, в отношении химических веществ принципиально меняет основы трудового права. Любые негативные последствия для здоровья человека вследствие контакта с новыми токсичными фреонами на производстве теперь потерпевшему надо доказывать после наступления события для того, чтобы получить компенсацию по утрате здоровья. При богатом перечне различных токсинов в составе новых нестабильных хладагентов доказать, что утрата здоровья наступила именно от присутствия конкретного токсина, практически невозможно, а интегральный показатель токсичности в исходных документах отсутствует.

Среди примесей фторсодержащих соединений, конкретно R-134а, также есть примеси, опасные при концентрациях меньше одной миллионной, как это следует из официальной публикации. Однако копия биотеста по безопасности этого вещества для человека не прилагается к сопроводительным документам на это вещество, поскольку в заявительной схеме продавец гарантирует выплату компенсации пострадавшему, если тот обратится в суд по утрате здоровья. Поэтому наличие биотеста необходимо для гарантии безопасности применения гидрофтроуглеродов. И в СССР это правило раньше неукоснительно соблюдалось. Действовало трудовое право и действовал приоритет безопасности человека.

С 2003 года производители сами стали декларировать безопасность своей продукции. По этой причине R-134a в России стал соответствовать «мировым стандартам». О биотесте теперь вообще не вспоминают. Запретительные функции санитарных служб в отношении ядовитых хладагентов в России были ликвидированы во имя свободы торговли и вступления в ВТО. Кто теперь отвечает за безопасность нестабильных фреонов, поступающих на рынок, пока нет ясности. Сегодня их покупают по торговым названиям без указания полного состава и концентрации фторсодержащих примесей. Конституционный приоритет безопасности человека заменили на безопасность озонового слоя Земли, находящегося в стратосфере и относящегося к дальней среде его обитания. При этом выяснилось, что фреоны к разрушению озонового слоя в стратосфере отношения не имеют.

Можно обоснованно утверждать, что принятые к исполнению условия Монреальского протокола создали для России юридический кризис, заключающийся в замене конституционного приоритета безопасности человека на гипотетическую безопасность озонового слоя Земли.

Что принципиально отсутствует в Монреальском протоколе?

Запреты на использование хлорсодержащих хладагентов были очень старательно подготовлены и блестяще проведены, поскольку замены были готовы, но очень слабо исследованы. Спешно скупленных хладагентов на замену запрещаемым фреонам явно не хватало, поскольку формально пригодных для решения задачи кандидатов было всего четыре: R-134a, R-125, R-23 и R-32. И этой четвёркой надо было заменить как минимум два десятка различных хладагентов, растворителей, пропеллентов и пожаротушащих (галонов).

В отношении хладагентов пришлось пойти на недопустимые, с точки зрения эксплуатационных затрат, шаги. К таким недопустимым шагам относятся, прежде всего, предложения по использованию неазеотропных, смесей, составленных из перечисленной троицы (азеотропная смесь — смесь двух или более жидкостей, состав которой не меняется при кипении).

Нумерация таких хладагентов начинается с цифры 400. (У азеотропных смесей, кипящих как моновещество, нумерация начинается с цифры 500).

Хладагенты с номерами 400 имеют очень существенные ограничения по применению. Они пригодны исключительно для недлительной эксплуатации бытовых холодильников и малых герметичных машин. Для крупных и средних полугерметичных машин они принципиально непригодны, поскольку просто разорительны из-за необходимости ежегодного обновления хладагента, поскольку из-за неизбежных утечек хладагентов, характерных для средних и крупных машин, первичные свойства неазеотропных смесей необратимо меняются. По этой причине сравнивать их с запрещёнными хладагентами можно только при очень смелом воображении.

За 20 лет с момента появления запретов на использование хладагентов мировое сообщество уже привыкло к постоянным заменам смесевых хладагентов, хотя с инженерной точки зрения подобные операции являются абсурдом. Причина в том, что выбор рабочего тела для малой бытовой или большой промышленной машины имеет исключительно важные последствия для целого ряда параметров. Среди них, в соответствии с конституционными гарантиями, должны быть обеспечены прежде всего безопасность персонала и ближней среды обитания, то есть жилища, водных и воздушных бассейнов. Но, помимо безопасности людей, важна ещё и безопасность машин. На нестабильных хладагентах машины быстро выходят из строя, поскольку материалы машин, контактирующие с нестабильными хладагентами, по коррозионной стойкости существенно отличаются от материалов машин, работающих на прежних стабильных фреонах. Это означает необходимость замены машинного оборудования при замене хладагентов, о чём мало кто из политиков догадывался, подписывая Монреальский протокол. На самом деле запрет на использование озоноопасных фреонов и замена их на озонобезопасные означали и полную замену всего парка холодильных машин, что сулило огромные заказы для их производителей и колоссальные затраты для потребителей на вынужденные закупки новых и утилизацию старых машин, срок эксплуатации которых ещё не истёк и многие из которых ещё не окупились.

Здесь стоит особо остановиться на необходимости главного инженерного документа, который так и не создали 186 государств — участников Монреальского протокола. Этот документ называется «Техническое задание на альтернативный хладагент». Его должны были создать на каждый фреон, альтернативный выводимому из употребления. Это необходимо было сделать, исходя из Закона о правах потребителей, поскольку у потребителей в эксплуатации находились машины и устройства, работающие на запрещаемых фреонах, а также технологии, в которых запрещаемые вещества использовались в качестве рабочих тел. Потребители не должны нести убытков при любом развитии событий. Но для случая раздутой до невероятных размеров глобальной опасности от «озоновых дыр» про Закон о правах потребителей забыли. Но от этого проблема не исчезла. Что же на самом деле представляет собой техническое задание на альтернативный хладагент?

Каким должны было быть техническое задание на альтернативный хладагент

Изначальное условие — альтернатива не может быть хуже по свойствам прежнего хладагента, выводимого из употребления.

В техническом задании на первом месте стоят требования по упоминаемым выше конституционным гарантиям любого государства в отношении безопасности человека.

Затем экономические и технические требования — срок эксплуатации и удельные затраты и цена, энергоэффективность и заданные температурные уровни, стабильность, негорючесть, коррозионная пассивность к конструкционным материалам.

Озоновая безопасность относится к требованиям сохранения дальней среды обитания человека — сохранения озонового слоя по версии гипотезы Молины-Роуленда. Но если это гипотеза, то кто принимает на себя убытки в случае несостоятельности гипотезы? Никто, поскольку обязательства добровольные. Тогда почему государству, не принявшему добровольные обязательства по защите озонового слоя, другие государства — участники Монреальского протокола не станут продавать холодильную технику? Это означает лишь одно — Монреальский протокол является сговором, а не добровольным природоохранным договором.

В общем подходе, несмотря на разные типы машин, требования к хладагентам и рабочим телам энергетических циклов довольно близки, если соблюдать отечественные законы. Рабочие тела энергетических машин, как и бытовых холодильников, должны быть:

• безопасными по конституционным требованиям России;
• безопасными по трудовому праву и санитарным нормам России;
• энергоэффективными, коррозионно пассивными, стабильными при многократно повторяющихся циклах сжатия в компрессорах;
• иметь диапазон температуры кипения: для кондиционеров (от — 10 до +30^оС), среднего (от — 20 до — 30^оС) и низкого уровня холода (от — 40 до — 50^оС);
• для крупных полугерметичных машин должны быть недорогие моновещества или азеоторопные смеси, совместимые с недорогими минеральными маслами.

Хладагенты и рабочие тела должны быть термостабильными на уровне:

• не менее 250^оС — для холодильных машин, кондиционеров, для турбин геотермальных ТЭС;
• 300−500^оС — для альтернативной энергетики и
• 450−600^оС — для АЭС.

Хладагенты и рабочие тела должны производиться в России по отечественным ГОСТам, соответствовать ТУ и быть на отечественном рынке по доступной цене.

Перечисленные требования являются основой для формирования отсутствующего технического задания на использование рабочего тела в агрегате или цикле, без которого запреты Монреальского протокола превратились в головоломку для разработчиков холодильного оборудования. Эти требования давно известны. Они подробно изложены как в отечественных, так и в зарубежных научных публикациях. Но в тексте Монреальского протокола они никак не изложены по простой причине. Запрещаемым хладагентам и рабочим телам энергетических циклов тогда не было, и сегодня нет, замены на уровне полных альтернатив. Поэтому сегодня используются исключительно неполные альтернативы, то есть суррогаты, уступающие по основному перечню исследованных свойств запрещаемым веществам.

Сегодня удовлетворяют необходимому уровню технической информации для серьёзных проектов только прямо или косвенно запрещённые хладагенты из трёх групп: фторхлоруглероды (С-F-Cl; ХФУ), фторуглероды (C-F; ФУ), бромфреоны и также SF6 (элегаз). Навязанные по признаку «озонобезопасные» гидрофторуглероды (ГФУ) либо ядовиты, либо непригодны по комплексу необходимых свойств, либо недостаточно исследованы для применения. Для элегаза, используемого в высоковольтных аппаратах в качестве изолирующей и дугогасящей среды, за полвека интенсивных поисков так и не нашли даже суррогатного заменителя. Отсутствие данных по составу примесей во фторсодержащих продуктах ставят покупателя перед необходимостью иметь в составе своего предприятия аналитическую службу для анализа состава примесей и завод по очистке вещества до необходимого уровня. Такой порядок существует в США, но в России и Европе было всё иначе до появления Монреальского протокола. Был доказательный признак представления опасных веществ на рынок и стандарты на качество и состав примесей в применяемых фреонах. Навязанные условия до неузнаваемости деформировали существующую структуру работы с фторсодержащими соединениями, не создав ничего нового и прогрессивного.

После введения приоритета «защиты озонового слоя» над конституционным приоритетом человека ограничения на применение ядовитых хладагентов в России были сняты, и R-134a, а также смеси на его основе, ныне широко используется в кондиционерах и холодильниках. У этих веществ нет точных данных о составе примесей, поскольку для них нет ни ГОСТов, ни технических условий, а потому и нет методик контроля состава примесей. Их покупают у дилеров по названию, даже без указания предприятия-изготовителя. Поэтому если и случится отравление человека (а таковых накопилось уже немало), установить причину отравления будет невозможно, поскольку нет официального метода контроля состава примесей в этих фторсодержащих соединениях, неизвестны производитель и продавец. По этой причине будет невозможно даже составить исковое заявление в суд, если происходит отравление и утрата качества пищевых продуктов.

Сегодня развитие событий идёт по сценарию поиска короткоживущих рабочих тел, удовлетворяющих и Киотскому, и Монреальскому протоколам. Общетехнические, экономические и санитарные нормы уже в расчёт не берутся, поскольку на них уже можно и не обращать внимания в силу существовавшего приоритета международного права в отношении национальных конституционных гарантий. Сегодня, в связи с внесёнными в Конституцию РФ поправками, ситуация радикально поменялась.

Продолжение следует.