Сиэтл. — Намалеванная от руки табличка на бетонной плите провозглашает независимость: «Вы вступаете в Автономную зону Капитолийского холма».

На главной Улице «Жизни черных имеют значение» в центре Сиэтла, бывшей Ист-пайн-стрит, местный предприниматель и гражданский журналист Омари Солсбери (Omari Salisbury) в шортах и тапках снимает прямой эфир для своего видеоканала.

«Весь мир на нас смотрит», — заявляет он.

Слово «Полиция» (police) на фасаде местного полицейского участка закрашено и исправлено на «народ» (people): «Восточный участок департамента народа Сиэтла» (Seattle People Department East Precinct).

Автономия зоны была объявлена 8 июня. Получилось своего рода государство в городе.

Сиэтл вспыхнул после смерти Джорджа Флойда в Миннеаполисе, в 260 милях отсюда. Вандалы разграбляли магазины, а демонстранты маршировали по городу. Полиция перекрыла улицу. Когда протестующие попытались снести заграждения, начались беспорядки.

После двух недель беспорядков полицейские в конце концов отступили, и шесть кварталов в районе Капитолийский холм были взяты в осаду демонстрантами. Жители района и те, у кого здесь бизнес, оказались на оккупированной земле.

Полицейский участок взят в заложники. Шеф полиции Сиэтла Кармен Бест (Carmen Best), чернокожая женщина из соседнего города Такомы, клянется, что эвакуировать полицейских — не ее решение, и требует вернуть их в участок. Оккупанты отказываются. Пусть город сначала наполовину урежет финансирование полиции и вложит эти деньги в поддержку бедных «черных» районов, а также отпустит задержанных активистов и переоборудует участок в дом культуры. Тогда можно и капитулировать, говорят мне оккупанты. Они распространяют листовки с этими требованиями в виде списка.

Зона стала символом движения «Жизни черных имеют значения», дебатов вокруг расизма и полицейского насилия и всего спектра мнений по этим проблемам.

Крайне левые и отчасти истеблишмент считают эту оккупацию логическим проявлением недовольства граждан структурным расизмом и экономическим неравенством. Правые сторонники Трампа, а также некоторые их критики, видят в происходящем первый шаг к потенциальной гражданской войне.

Такер Карлсон (Tucker Carlson) с Fox News возмущен, а вот корреспонденты MSNBC в восторге от атмосферы народного праздника. Президент Дональд Трамп назвал оккупантов «внутренними террористами», а мэр Сиэтла Дженни Дуркан (Jenny Durkan) сравнила их с хиппи 1960-х годов.

Оккупацию можно расценивать как конкретное проявление требования, ставшего в последние недели более или менее привычным для всех участников американских дебатов: постепенно демонтировать или вовсе уничтожить полицейский аппарат.

Но каким может быть общество без полиции?

Моим первым впечатлением от Автономной зоны Капитолийского холма была мысль, что это такая Христиания, параллельное сообщество в центре Копенгагена, только политически заряженное. Когда я прибыла туда вечером в прошлый четверг, анклав был на стадии медового месяца. На Улице «Жизни черных имеют значение» — граффити о политическом пробуждении. Целые семьи приносят цветы к стене в память о молодых чернокожих мужчинах и женщинах, убитых белыми полицейскими. Дети пишут мелками на асфальте буквы BLM (Black Lives Matter). Местные бездомные разместились в палатках на футбольном поле. А в его углу — скульптура в виде воздетого к небу черного кулака.

Развернулась разного рода спонтанная деятельность: торговля каннабисом, учебные кружки марксистов, полевые госпитали, бесплатное тестирование на коронавирус, неотложная психиатрическая помощь, программы помощи наркоманам. Главную улицу патрулируют мужчины, вооруженные автоматами.

Омари Солсбери устроил мне экскурсию по зданию, которое сейчас стало и его жильем, и редакцией его сайта гражданской журналистики Converge Media. На перилах лестницы в холле дома висит пуленепробиваемый жилет.

«Не приходилось им пользоваться уже две недели».

Когда полиция ответила на протесты слезоточивым газом, оглушающими гранатами и резиновыми пулями, симпатии местных жителей были на стороне протестующих, рассказывает он. Многие на Капитолийском холме, который, прежде чем стать «оккупированной территорией», славился своими гей-барами и элитными лофтами, никогда раньше не сталкивались с тем, что Солсбери называет избыточным полицейским насилием.

 

«Впервые белое население этого прогрессивного района увидело слезоточивый газ и резиновые пули. В черных-то районах это наблюдают с детства. Но только не здесь. Слезоточивый газ, перцовые баллончики, резиновые пули в их собственном районе — для них это было уже слишком».

Омар Солсбери вещает в интернете. Показывает в айфоне фотографии с вечеринки с Уайклифом Жаном и Avicii в стокгольмском Café Opera. За пару недель его прямые эфиры сделали его знаменитостью. Люди подходят к нему, чтобы поздороваться, выразить одобрение, предложить услуги. Солсбери кивает и на прощание каждому говорит: «Благослови тебя бог». Он живет в симбиозе с Зоной, события в которой освещает. Но это не значит, что он готов подписаться под всеми ее требованиями.

«Демонтировать полицию? Не знаю. Действительно ли это все исправит? И я считаю, что полицейский участок — это полицейский участок. Пожалуй, демонстрантам нужен дом культуры, но не ценой же общественной безопасности».

По словам Омари Солсбери, полицейские стали работать лучше. В 1990-е, когда он был молод и жил в центральном районе в нескольких километрах отсюда, все было по-другому. «Нам тогда часто надирали зад», — так он выражается.

Я хочу поговорить с полицией Сиэтла, но там мне отказывают — как и в офисе мэра. Омари Солсбери утверждает, что городские власти заявили о готовности обсуждать требования оккупантов. «Проблема в том, что здесь им не с кем вести переговоры», — добавляет он.

Полиция стала жестче, когда начался разлад в других областях, считает он. Он говорит об огромной разнице в доходах белых и черных семей в городе, о разрыве в уровне образования, размере сбережений, о джентрификации, символом которой стал квартал его детства. «Когда я был маленький, почти 90% населения были черные. Сейчас их менее 15%».

Мимо проходит Трей Холидей (Trae Holiday), молодая женщина в крупных серьгах и очках в черной оправе. Она — продюсер и ведущая Africatown media. И она видит полицию Сиэтла иначе, чем Омари. Она описывает ее как военизированную организацию, злоупотребляющую властью.

«Было время, когда полицейские знали районы, в которых работали. Они могли там сказать: „Малик! Подойди-ка сюда!" Они знали, как зовут ребенка, которому машут, и не боялись за него. У них в голове крутилось не „опасаюсь за свою жизнь, буду держать оружие наготове", а „этого парня я знаю, это мои ребята"».

Трей Холидей очень воодушевлена своей работой на благо афроамериканцев Сиэтла, она рассказывает о ней, бурно жестикулируя.

«Нам нужна справедливость. Сейчас у нас не справедливость, а общество, в котором всем, кто не принадлежит к белому большинству, приходится бороться за благосостояние, образование, влияние, власть и независимость. Граждан в буквальном смысле слова заставляют подчиняться людям, которые совсем другие. Мы должны это изменить».

Как и в целом движение «Жизни черных имеют значение», деятельность активистов Автономной зоны Капитолийского холма — не просто борьба с расизмом и полицейским насилием. В основе всего лежит ярость из-за роста экономического неравенства и пропасти, разделяющая бедных и богатых, цветных и белых.

На дерево рядом с полицейским участком прикреплен лист бумаги формата А4 с черно-белыми фотографиями одной известной тройки. «У троих людей — больше денег, чем у половины нашего населения. № 1 Джефф Безос. № 2 Билл Гейтс. № 3 Уоррен Баффет. Нанесем ответный удар!»

Под ним — другой лист бумаги, посвященный номеру один в списке: «Разыскивается». Согласно тексту, Безос «ограбил народ». Его гигант сетевой торговли Amazon, который размещается в Сиэтле и дает работу 65 тысячам местных жителей, призван символизировать политический гнев по поводу неравенства в обществе. Для критиков эта компания — пример алчного промышленного капитализма в современном понимании с его запуганными работниками и гребущими деньги владельцами.

«Чернокожие, мулаты и коренные американцы маргинализировались из-за капитализма. Думаю, почти все здесь скажут вам нечто подобное. Капитализм работает на определенных людей, но не на большинство. Вот в чем проблема. Надо ликвидировать монополию. Знаете, „Амазон" — отличная идея, но то, что он настолько разросся, а Джефф Безос вот-вот станет первым в мире долларовым триллионером, — вот проблема. Пора проснуться и осознать, что страна раскалывается, в то время как нам нужен коллективизм», — рассуждает Трей Холлидей.

 

На двенадцатый день оккупации, 19 июня, отмечается День отмены рабства. Царит сдержанно-приподнятое настроение. На Улице «Жизни черных имеют значение» припекает солнце.

 

Недалеко от футбольного поля я встречаю активиста и социального предпринимателя Карла Венгелера (Carl Wengeler). Он хочет отойти подальше: его смущает запах благовоний, которые кто-то поджег прямо у нас за спиной. Располагаемся прямо на бордюре. Он говорит об экономическом насилии. Прошу пояснить.

«Оно завуалировано, но происходит систематически. Черные лишены тех предпосылок для применения свобод и талантов, чтобы развиваться и гарантировать себе здоровье и благосостояние при наличии работы, что есть у белых».

Карл Венгелер называет предпринимательство примером области, где существует «стеклянный потолок» для цветных.

«Я — тот, в кого следовало бы вкладываться венчурным капиталистам. Я смог бы занять руководящую должность. Я не специалист в области технологий, но я предприниматель и творческий человек. Но черную интеллигенцию, таких как я, за такое наказывают. Я считаю, пора положить конец системе, в которой слово дается только белым. Они не инвестируют в меня, нет — и все. Они хотят делать именно то, что я говорю, они повторяют мои слова, но такие, как я, им не нужны».

В День отмены рабства в Зоне действует особое правило. Весь день белым запрещен вход на футбольное поле. Такой вот способ отметить праздник и заодно отделаться от «туристов». У Карла Венгелера — неоднозначные чувства.

«Даже не знаю, как реагировать на сегодняшний запрет белым входить. Многие из них ведь участвуют в наших демонстрациях».

Политика перераспределения и представительства — важный элемент идеологии оккупированной Зоны. Трей Холидей требует урезать ресурсы полиции и вместо этого инвестировать деньги в «черные» районы и организации под управлением чернокожих.

«Мы обсуждаем, что было нормой раньше и что нормально сейчас. Прежде было нормально, когда белые руководители неправительственных организаций печатали в своих проспектах фотографии чернокожих младенцев, чтобы привлечь деньги для помощи черным районам. Но руководители-то белые! Я убеждена, что мы должны дать районам средства самим о себе позаботиться».

В один из дней на футбольном поле проводился мастер-класс. В конце каждого белого участника попросили дать десять долларов одному участнику с другим цветом кожи. Это упражнение было предложено в качестве подготовки к предстоящей смене власти. Если белые союзники всерьез хотят бороться с расизмом, они должны быть готовы отказаться от власти, заявил руководитель группы.

Это упражнение надавило на болевую точку. Многие черные активисты считают, что расизм — не их проблема, ведь это белые создали его и установили в качестве формы социальных отношений. Белых призывают присоединиться к борьбе, но при этом критикуют, когда те борются как-то не так. С самой смерти Джорджа Флойда 25 мая бесчисленные плакаты кричат нам, что молчание белых — это насилие. Спрашиваю Омари Солсбери, согласен ли он. Он колеблется.

«Цель этого драматического заявления — побудить белых заговорить. В США голос белого человека слышен лучше и ценится выше, чем голос черного. Я не считаю, что молчание — это насилие, но убежден, что белым надо включиться в борьбу за перемены».

Он вспоминает цитату Мартина Лютера Кинга: «В конце мы будем помнить не слова наших врагов, а молчание наших друзей».

Через пять дней после начала оккупации у активистов случился кризис идентичности. Автономную зону Капитолийского холма переименовали в Организованный протест Капитолийского холма (Capitol Hill Organized Protest). Дело в том, что Зону на самом деле нельзя назвать автономной. Она не совсем независимая.

Экономика Зоны во многом основана на пожертвованиях города, от которого активисты как раз и желают отделиться. На границе местные предприниматели разгружают дары: свежую пиццу, бутылки с водой, бинты, средства личной гигиены, протеиновые батончики. Волонтер-медик рассказывает, что сотрудники скорой помощи предложили тайком привезти «все, что только понадобится».

Городская администрация отключила уличное освещение в парке, но продолжает опорожнять и дезинфицировать уличные туалеты. Дворники в Зону не заходят, но убирают мусор, который выкидывается за ее пределы.

Протест Капитолийского холма лучше отражает наши идеи, говорит коллега Омари Солсбери по имени Бобби, показывая мне, как здесь все устроено.

Ему жаль, что я пропустила No cop Co-op — кооперативный магазинчик для всех, кроме полиции, где все было бесплатно. Всего через несколько дней ему пришлось закрыться из-за постоянных конфликтов.

 

Взгляды на участие белых в движении — не единственное, в чем оккупанты расходятся во мнениях. Многие из них критикуют капитализм и обзывают Джеффа Безоса «грабителем», но часть помощи поступает как раз от обеспеченных жителей Сиэтла и от прогрессивного технического сектора. Здание, в котором расположилась редакция сайта Омари Солсбери, вместительный многоэтажный комплекс из стали и бетона, отдан в распоряжение Зоны одним высокопоставленным руководителем из Microsoft — компании, портрет основателя которой висит на дереве рядом с полицейским участком с припиской об алчных капиталистах.

 

На консервативной передовице Wall Street Journal Джейсон Райли (Jason Riley), и сам чернокожий, пишет о молчании черного большинства, которое преступность пугает больше, чем полиция, и которое видит в протестующих скорее оппортунистов, чем революционеров. «Вопрос лишь в том, спасут ли Джо Байден и демократы Трампа, позволив демонстрантам-хулиганам стать лицом своей партии и согласившись на абсурдные требования прогрессивных радикалов. Господин Трамп непопулярен, но люди не в восторге и от грабежей, сноса статуй, ликвидации полиции, от того, что вооруженным радикалам позволяется захватывать районы значимых городов».

Я спрашиваю одного молодого человека, который утверждает, что полицию пора отправить в утиль, на чем тогда будут основаны решения судов. Я еще не обдумывал детали, отвечает он.

Чего могут добиться разрозненные и плохо организованные оккупанты? Неужели львиная доля американцев, поддерживающих борьбу чернокожих, также поддерживает сепаратизм, марксизм и ликвидацию полиции?

«Если мы что-то и узнали из опыта с covid, так это то, что все возможно. Невозможного нет. Все, о чем говорилось, что этого не может быть, случилось из-за коронавируса, и все внезапно оказались в одной лодке. Вот что должно произойти здесь. С расизмом и неравенством надо поступить так же, как мы поступили с глобальной пандемией», — рассуждает Омари Солсбери.

После обеда по городу проходит шествие демонстрантов. Над холмами Сиэтла качается целое море плакатов «Хватит финансировать полицию». Демонстранты периодически останавливаются, чтобы послушать зажигательные речи организаторов акции. Прежде всего их призывают и дальше бороться с расизмом, а обстановку в сегодняшнем Сиэтле сравнивают с южноафриканским апартеидом и с американской сегрегацией, отмененной в 1965 году.

«Нам говорят, что в этот день отмечается конец рабства, но рабство никуда не делось. Мы празднуем то, что мы собрались здесь, чтобы продолжать борьбу за свободу. Семьи чернокожих в Сиэтле не зарабатывают даже половины того, что зарабатывают белые. Знаете, что это? Это современный Джим Кроу (законы Джима Кроу — неофициальное название законов о расовой сегрегации в США, прим. ред.). Апартеид в Сиэтле. В регионе, названном в честь самого Мартина Лютера Кинга!»

Празднования продолжаются, но к вечеру атмосфера в районе меняется. Группа людей в черном и в масках пытается штурмовать полицейский участок.

В толпе проносится слух, что это члены антифашистской левой группировки Антифа — или же кто-то притворяется ими. Один молодой человек протискивается вперед и спрашивает людей в черном, чем они, по их мнению, заняты. Начинается драка: люди в масках против людей без масок. Активисты окружают полицейский участок живой стеной. Они рискуют собой, чтобы защитить это здание.

Молодая женщина с мегафоном запрыгивает на баррикады. Она призывает всех взять себя в руки. В конце концов ей удается заговорить зубы людям в черном.

Но спокойствие длится недолго. Той же ночью двое мужчин получают ранения в перестрелке. 19-летний парень умирает сразу, а мужчину неопределенного возраста везут в больницу в тяжелом состоянии. Десяток полицейских начинают спецоперацию и вторгаются в зону, куда полиции вход запрещен. Навстречу им выходят активисты, они хотят их прогнать. Тут и там на улицах вспыхивают стычки. Омари Солсбери ведет прямой эфир из самой гущи беспорядков. Он надел пуленепробиваемый жилет.

Еще через два дня мэр, которая прежде поддерживала оккупантов, объявляет, что город намерен вернуть себе захваченные районы.

Конец медовому месяцу.