Французские обозреватели поспешили порадоваться совместному предложению президента Франции и канцлера Германии насчет европейского плана поддержки для сильнее всего пострадавших от коронавируса стран. Для того есть три причины. Прежде всего, заявленная сумма в 500 миллиардов евро. Далее, готовность канцлер рассмотреть финансовые переводы (хотя возмещение занятых Еврокомиссией денег ляжет на государства-члены пропорционально их вкладу в европейский бюджет, вполне можно представить себе, что Италия как самая пострадавшая страна получит больше, чем отдаст). Наконец, обозреватели приветствуют видимое восстановление сотрудничества Парижа и Берлина для развития Евросоюза.

Пусть это и охладит энтузиазм по поводу возвращения картины, которая некогда была обычным делом, но пропала за последние годы (речь идет о взаимопонимании Франции и Германии на службе углубления европейского проекта), я бы посоветовал проявить осторожность. Нельзя допустить, чтобы одна новость вытеснила другую, а мы забыли то, что произошло всего три недели назад.

5 мая 2020 года Конституционный суд Германии поддержал критику программ Европейского центрального банка по выкупу долгов с 2012 по 2018 год и дал Центробанку еврозоны три месяца на объяснение мотивов такого видимого нарушения Маастрихтского договора и шага в сторону объединения долгов (оно всегда вызывало неприятие немецкой общественности, даже при Гельмуте Коле). Если КС не будет удовлетворен ответом ЕЦБ, он может принять второе решение и запретить Бундесбанку продолжить участие в проектах ЕЦБ по выкупу долгов. Это может поставить под вопрос будущее евро.

Необходимо обратить внимание на напряженность, которая возникла между немцами с того момента. Глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен дала понять, что ее ведомство может принять меры против немецкого правительства за несоблюдение принципа верховенства европейского права над национальным. В самой Германии на протяжение последних трех недель кипят жаркие споры, поскольку, например, немецкая промышленность могла бы многое потерять в случае развала еврозоны. Новая немецкая марка автоматически означала бы невыгодную для экспорта валютную переоценку.

Именно в таком контексте следует рассматривать внезапную готовность канцлер поддержать план помощи европейским экономикам после коронавируса. Все выглядит так, словно Ангела Меркель понимает, каким будет второе решение Конституционного суда (оно может де факто положить конец начатой при Драги политике «количественного смягчения»), и решила перейти в контратаку. Потери в плане финансирования европейской экономики со стороны ЕЦБ попытаются скомпенсировать смелым увеличением европейского бюджета и введением практики финансовых переводов и объединения долгов в Европейском союзе.

Канцлер бросила настоящий вызов Конституционному суду, который захотел восстановить силу правового государства и субсидиарности. В его прочтении Маастрихтского договора, основой европейской валютной системы является не ЕЦБ, а соблюдение национальными Центробанками основополагающих принципов немецкого неолиберализма. ЕЦБ не может подорвать осторожность в валютных решениях, на которую опирается Германия.

 

Канцлер же наоборот предлагает больше европейского федерализма. Она пытается обойти созданные Конституционным судом препятствия, предоставив Еврокомиссии возможности для привлечения займов. Отметим, с какой легкостью Париж и Берлин предлагают формирование новой технократической прослойки в Еврокомиссии, поскольку у той в данный момент нет внутренних возможностей для организации займа на рынках.

 

Раз Ангела Меркель немка, у нее больше шансов убедить Конституционный суд, чем у президента ЕЦБ Кристин Лагард? Никакой уверенности на этот счет нет, и мы бы посоветовали французскому правительству проявить большую осторожность.

На наших глазах развертывается классический сценарий для европейской истории в долгосрочной перспективе. Мы до сих пор хвалим бесспорный прагматизм немцев, но упорно игнорируем их способность погрязнуть в абстрактных и бесконечных этических спорах. В XVI веке Лютер отказался идти на компромисс с Римом и в результате создал новую христианскую конфессию, а также погрузил Германию в полувековую внутреннюю войну, которая затем перекинулась на всю Европу. Сегодня Конституционный суд полностью абстрагировался от пандемии covid-19. Он вынес свой вердикт так, словно она никак не может повлиять на рынки и веру в будущее европейской экономики.

В Германии формируется глубокий раскол между двумя подходами к Европейскому союзу и субсидиарности. Тем, кто хотят воспользоваться вызванным коронавирусом кризисом для продвижения федерализации ЕС, противостоят поборники субсидиарности, для которых интересы своего региона стоят выше национальных и тем более европейских. Они также указывают на следующую основу ФРГ: независимость Бундесбанка от правительства и, следовательно, руководящих инстанций ЕС ради сохранения правового государства.

В Германии идет внутреннее юридическое противостояние с потенциально международными последствиями. После новости о франко-немецкой инициативе австрийский канцлер Себастьян Курц дал понять, что выступит против нее, и что его в этом поддержат Дания, Швеция и Нидерланды. В тот же самый момент в Мадриде и Риме праздновали победу. Таким образом, собраны все ингредиенты для европейского ведомственного противостояния в форме внутреннего немецкого спора, который перекинется на весь ЕС.

В 1830-х годах немецкий писатель Генрих Гейне советовал французам никогда не вмешиваться в немецкие споры. Он знал их непримиримый характер, поскольку, по его словам, его соотечественники всегда начинали с принципиальных вопросов перед тем, как перейти к политической борьбе. Не прислушавшись к этому, Наполеон III поколение спустя влез в конфликт Пруссии со своими соседями и поплатился троном.

Сегодня нам не угрожает внутриевропейская война. В то же время миллионы рабочих мест будут зависеть от успеха или провала выбранной политики поддержки. Поэтому можно настоятельно рекомендовать Эммануэлю Макрону не класть все яйца в одну корзину. За 15 месяцев до новых выборов в Бундестаг в Германии начинаются споры о степени ее участия в Европейском союзе, и никто не в силах предугадать их исход. Поэтому стоило бы иметь план Б, который не зависел бы от немецкой поддержки программ восстановления экономики.