Субботний кино-хит. «Всё на продажу». Анджей Вайда в тоге «польского Феллини»

Польский режиссер Анджей Вайда слыл фрондером. Он не любил польскую коммунистическую власть. Он не любил советскую власть. Большинство его картин – начиная с «Канала» и до самого «Дантона», а их не менее десятка – это сериал развенчания «недемократических порядков». И «Человек из мрамора», и «Без анастезии», и «Человек из железа», и «Бесы» по Достоевскому, и «Катынь»…       

Он был свободен, и его свободе никто в Польской Народной Республике не мешал. Более того, когда Вайда снял очень «громкий» фильм «Пепел и алмаз» о том, как националист убивает коммуниста, эта лента пошла по всей Европе и широко демонстрировалась в СССР. Вообще у нас считали его высоким художником с причудами, и относились снисходительно, как к «заблудшему». Первым экраном шли фильмы Вайды в наших городах. Имел он с того гонорары. Критики его особо не критиковали. Работай и радуйся.     

И в Польше его-то творчеству никто не препятствовал. Это он выставлял отрицательными героями в своих фильмах коммунистов, а те его поддерживали. Свободу его личную «недемократическое государство», как он ни «страдал», никак не блокировало. Более того, дорогостоящие съемки за государственный счет с резким неприятием нравов и политики этого же государства стали некоей «визитной карточкой» Вайды. Но, в конце существования ПНР Вайда расстался-таки с Родиной, насвистывая «Полонез Огинского» – он уехал в Париж, где снял «Дантона» с Жераром Депардье. В общем, гонор польский во всей красе.     

Тем не менее, невозможно отрицать талант режиссера. Анджей Вайда оставил после себя фильмы такого уровня, что в нынешней Европе, я даже не говорю о Польше – в Евросоюзе! – невозможно назвать имя кинематографиста, который бы приблизился к Вайде. А тогда его называли, чуть ли, не «социалистическим Феллини», имея в виду великого итальянца, непонятого публикой за его многозначительные киноэкзерсисы.     
Действительно, например, фантасмагорию Феллини «8 с половиной» даже на уровне названия можно трактовать как угодно – хоть «Бесконечность и её недостижимость». Поэтому загадочность работ Феллини выделяли его из сонма великолепных режиссеров второй половины ХХ века в Европе. Снимал, похоже, для себя. Хотя Пи-Ар вокруг его картин был знатный. Также, кстати, реализовывали свои фантазии и другие классики кино – Тарковский, Антониони, которые не ориентировались на широкую публику, а делали то, что считали важным для себя лично. А народ, пускай, потом разбирается в этих непонятных сходу экранных смыслах и намеках.     

Вайда, как представляется, тянулся именно к такому кинематографу, только не мог, как он уверял, самостоятельно написать сценарий. А «писатели» вокруг него оказывались совсем не того размаха, чтобы создать нечто соответствовавшее замыслу режиссера. Вот так от борьбы «за демократию против авторитаризма» Вайда и пришел к попыткам сделать собственное «авторское кино», малопонятное для непосвященных.     

Тем не менее, если смыслы загадочных шедевров Феллини требуется распознавать и расшифровывать, то славянская душа Вайды потребовала от него более простого киноязыка, чтобы донести до зрителя идеи автора. И в представляемом сегодня фильме «Всё на продажу» («Wszystko na sprzedaz») именно этот симбиоз заявленной сложности замысла и достаточно легко воспринимаемой простоте исполнения привел к успеху.     

Эта лента стоит в творчестве Вайды особняком. Трагическим поводом для её появления стала безвременная гибель друга и любимого актера Вайды – Збигнева Цибульского. Тот решил погусарить, но погиб под колесами поезда в попытке догнать уходящий вагон с кумиром киноманов – актрисой Марлен Дитрих. Потом этот эпизод Вайда и обыграет в своем фильме.   

Вайда, кстати, очень откровенно рассказывал о замысле и съемках «Всё на продажу»: «Все происходящее в фильме — вымысел. С незапамятных времен у меня накопилось множество сцен, ситуаций, персонажей, не поместившихся в прежние фильмы. Мне жаль было с ними расстаться. Я постепенно терял надежду увидеть хоть что-либо из этого запаса, но эти сцены и ходы терпеливо ждали своего часа. И вот теперь я «продаю» их всех оптом. Они станут сюжетной основой фильма… В результате в фильме оживет главный герой, которого мы не увидим на экране… Пусть никого не удивляет, что персонажи фильма выступают под собственными именами: какой смысл называться вымышленными, коли на этой «распродаже» им предстоит сыграть самих себя? Имя же Збышека не прозвучит ни разу, и лицо на экране ни разу не появится, но, тем не менее, он ещё раз сыграет свою роль, потому что я по нему соскучился».     

Сергей Филатов