Прежде чем говорить о тематике предстоящих переговоров, стоило бы вспомнить немного истории.

Союзное государство

Союзное государство России и Белоруссии было учреждено 2 апреля 1997 года. Союзный договор был заключён 8 декабря 1999 года.

Начало этого проекта было вполне политическим: для Бориса Ельцина это была возможность обойти Геннадия Зюганова в вопросе реинтеграции постсоветского пространства, для Александра Лукашенко — выполнение предвыборных обещаний. Собственно, эта изначальная заполитизированность вопроса сослужила союзному государству плохую службу.

Согласно Договору у стран должна была отсутствовать граница, введена единая валюта, единое гражданство, единое законодательство, созданы единые органы управления, в том числе двухпалатный союзный парламент, одна из палат которого избирается непосредственно населением обеих стран. На референдуме должен быть принят Конституционный акт, определяющий государственное устройство Союзного государства и вносящий соответствующие изменения в национальные Конституции.

По ряду объективных и субъективных причин всего этого сделать не удалось, а продвижение по многим направлениям было сделано уже позже — в рамках ЕваАзЭС, который во многом является конкурирующим к союзному государству проектом (и развивается, кстати, более динамично).

Россия-Белоруссия-ЕС

Ещё лет 10 назад белорусские аналитики могли себе позволить прямо писать, что Белоруссия, несмотря на существование союзного государства, идёт путём евроинтеграции. Российские коллеги мягко напоминали, что делается это за счёт российской энергетической подпитки, но в целом не возражали.

Во-первых, евроинтеграция имела в основном теоретический характер. В конце концов, Белоруссия — даже не член ВТО.

Во-вторых, в самой России разрабатывался амбициозный план единого экономического пространства от французского Бреста до Владивостока и евроинтеграция не только Белоруссии, но даже и Казахстана в эту схему вполне вписывалась. Для Украины же вопрос состоял в том, войдёт она в этот рынок самостоятельно или же в составе Таможенного Союза. Этот проект вообще не был связан с союзным государством.

В 2014 году всем этим планам наступил конец. Россия вмешалась в украинский конфликт, и её отношения с ЕС расстроились. Понятно, что создавать общее экономическое пространство со страной, против которой введены санкции, было немыслимо. И вопрос был снят с повестки дня.

Белоруссия со своим статусом неприсоединившейся страны оказалась нужна всем сторонам как перевалочная база для торговли санкционкой. И в России, и на Украине, и в ЕС периодически вспыхивали скандалы вокруг взаимной торговли через территорию Белоруссии, но взаимная выгода всегда побеждала. К неудовольствию последовательных патриотов.

Тем не менее, определённые конфликты начались. Например, Россия в одностороннем порядке практически восстановила пограничную службу (Минск ввел безвизовый въезд на срок до 5 суток для граждан 80 стран, с большинством из которых у Москвы визовый режим). Были случаи введения пошлин на белорусские товары явно небелорусского происхождения. Есть и чисто политические претензии — относительно непризнания Белоруссией независимости Абхазии и Южной Осетии и актуального статуса Крыма (хотя российский «Сбербанк», например, тоже их не признаёт).

Тем временем доля России в общем объеме белорусского экспорта снизилась примерно с 44% до 38%, а экспорт в ЕС вырос с 27% до 30%.

«Налоговый манёвр»

Перепродажа нефтепродуктов из дешёвой российской нефти стала одной из основных статей доходов Белоруссии (подобно тому, как перепродажа российского газа была источником обогащения украинских олигархов).

Однако в 2018 году Россия предприняла «налоговый манёвр», начав поэтапное снижение до нуля экспортной пошлины на сырую нефть и нефтепродукты с одновременным ростом налога на добычу полезных ископаемых. Для России выгода очевидна — НДПИ занимает в доходной части бюджета большее место, чем пошлина. А вот Белоруссия столкнулась с проблемой — ведь она и так имела нулевую пошлину…

Чтобы компенсировать последствия «налогового манёвра», белорусы поставили вопросы о внутрироссийских ценах на газ, о выплате отрицательного акциза на НПЗ, увеличении объёмов получения субсидий из российского бюджета для белорусских предприятий, закреплении на российском рынке доли белорусской сельхозпродукции, возможности выделения еще более дешевых кредитов (в РФ бюджетные кредиты выделяются под 1%) и т.п.

Россияне в ответ стали требовать уступок в других сферах: проведения единой денежно-кредитной (включая единую валюту), налоговой, промышленной, аграрной, инфраструктурной и таможенной политики. Естественно, встал вопрос и о политической «крыше» этого союза, включая принятие общей Конституции.       

Переговоры

В конце 2019 года прошли несколько туров переговоров, в ходе которых согласовывалась «дорожная карта». По состоянию на конец декабря не были согласованы вопросы цены на газ, компенсация «налогового манёвра» и унификации налогового законодательства.

Сейчас, после обдумывания ситуации, стороны вновь собираются приступить к переговорам.

Позиция Лукашенко в основном остаётся той же самой — он требует единых цен на энергоносители, но не исключает и перехода на мировые цены (по расчётам белорусов, они ниже, чем предлагаемые сейчас Россией). Также он настаивает на сохранении за Белоруссией права на проведение самостоятельной внешней политики (включая сохранение отношений с Украиной и развитие — с США).

Большинство экспертов полагает, что задача Лукашенко состоит в том, чтобы, угрожая разрывом союза, вынудить Россию к односторонним экономическим уступкам. Цель же России — углубить сотрудничество, лишив Белоруссию части степеней свободы. При этом об объединении государств речь не идёт (хотя бы потому, что в мире такое объединение будет расценено как «аннексия»).

Между тем, Белоруссия очень дорожит своим нейтральным статусом, позволяющим зарабатывать на противоречиях геополитических оппонентов (политическую пользу она пока что для себя извлечь не стремится).

Выводы

Что же будут обсуждать президенты в Сочи?

Во-первых, это вопросы цен на газ.

Лукашенко предлагает перейти к внутрироссийской цене, которая сейчас составляет $72 за 1 тыс. куб. м для Смоленска, в то время как Белоруссия получает его за 127.

Для России это означает существенное снижение доходов «Газпрома», что требует уже компенсации для российского бюджета. Притом что вложения России в белорусскую экономику (в виде кредитов и скидок) и так составляют $5-6 млрд ежегодно. 

Во-вторых, это вопрос компенсации «налогового манёвра».

Фактически речь идёт о том, чтобы приравнять белорусские НПЗ к российским. России это не слишком интересно, поскольку российские НПЗ принадлежат конкретным компаниям, и «налоговый манёвр» осуществлён в том числе и в их интересах. Компенсация для белорусского производителя означает лишь усиление конкурента.

В-третьих, это унификация налогового законодательства.

Белорусы утверждают, что принятие российского законодательства им невыгодно, поскольку российская налоговая база в большей мере ориентирована на обслуживание добычи сырья.

В-четвёртых, это вопрос более глубокой политической интеграции, включая выполнение всех норм Союзного договора 1999 года. Например, это вопросы единого эмиссионного центра, суда, таможни, Счётной палаты. 

Лукашенко, насколько можно судить, к этому не готов. Проблема заключается в том, что за последние четверть века в стране выросла своя элита, ориентированная на управление своей страной. Большая её часть не сможет приспособиться к условиям жизни в новом государстве. Опыт показывает, что в российском государстве выходцы с окраин имеют не худшие условия для карьеры, чем местные, но это происходит только после окончательной интеграции.

В целом вопрос интеграции России и Белоруссии не только созрел, но и перезрел и где-то даже утратил актуальность. Чрезмерная настойчивость России может ускорить центробежные тенденции в Белоруссии, но и дальнейшее «подкармливание» белорусских элит эффекта уже не даст.  

Впрочем, стратегия Путина, скорее всего, заключается в постепенном получении контроля над ключевыми элементами белорусской экономики (как был куплен «Белтрансгаз») и поэтапного расширения интеграции.