Ухань — это не китайский Чернобыль, пишет обозреватель Bloomberg Клара Феррейра Маркес. Как отмечает автор, идея сравнить то, как Пекин ведёт себя во время нынешней вспышки коронавируса, с реакцией СССР на крупнейшую ядерную катастрофу кажется заманчивой, однако такой подход ошибочен.
Обе катастрофы произошли в жёстко контролируемых социалистических государствах с однопартийным устройством и отразились на жизнях миллионов людей, в том числе за рубежом. И в обоих случаях официальные лица изначально замалчивали произошедшее.
Китайские пользователи сети, ссылаясь на недавний минисериал HBO о Чернобыле, провели нелестные параллели между текущей вспышкой новейшего коронавируса и взрывом реактора 1986 года.
Политический вывод ясен: в конце концов, взрыв 4-го энергоблока и путаные последствия этой катастрофы помогли инициировать в СССР общественную дискуссию и ускорить падение советского режима.
Между тем, по мнению автора, это сравнение некорректно. Власть Москвы начала ослабевать задолго до взрыва в Чернобыле.
«Пекину, однако, стоило бы извлечь уроки из этой катастрофы», — говорится в статье.
Трудно переоценить пропорции гуманитарного и экологического бедствия в Чернобыле, которое стало самым серьёзным инцидентом в истории ядерной энергетики.
Неудачная конструкция реактора привела к тому, что в ходе эксперимента произошёл взрыв реактора, в результате которого в атмосферу попали радиоактивные дым и пыль, а в районе 4-го блока валялись радиоактивные обломки.
«Удушающая культура секретности, политического давления, направленного на достижение экономических целей, и простое пренебрежение к человеческой жизни вызвали катаклизм 26 апреля 1986 года», — убеждена автор.
В нынешнем кризисе, безусловно, подобные элементы тоже присутствуют. Но Китай, конечно, не Советский Союз 1980-х годов. Он извлёк урок из вспышки атипичной пневмонии в 2003 году, когда медленное признание этой проблемы помогло распространению болезни. Как итог, погибли почти 800 человек, указывается в статье.
Пекину и сейчас приходится бороться с социальными сетями, которые и без того находятся под жёстким контролем. Тем не менее, и в этот раз первые усилия поднять тревогу были подавлены. Так, в Ухани местных врачей поначалу обвинили в распространении слухов и даже вызвали в полицию.
Развитие событий в Ухани и Чернобыле имеет схожие черты. Например, новая эпидемия коронавируса также обернулась кризисом как для здравоохранения и экономики КНР, так и для высокопоставленных чиновников Пекина. Однако всё это не делает нынешнюю вспышку заболевания катализатором в стиле Чернобыля.
Одно из различий лежит в экономическом плане. Многие люди, в том числе тогдашний советский лидер Михаил Горбачёв, называют взрыв реактора 1986 года поворотным моментом, который, в конце концов, запустил падение железного занавеса. Но реальность была более сложной. В советской экономике тогда наблюдалась стагнация, и к 1986 году упадок был почти необратим, поскольку из-за резкого падения цен на нефть Москва отчаянно нуждалась в твёрдой валюте. Рост ВВП был менее 1%.
Экономический рост Китая хотя и замедляется, однако ситуация всё же далека от бедственной.
Между Чернобылем и Уханью также существуют различия в политическом контексте. В 1986 году СССР был готов к резким переменам, а пришедший к власти Горбачёв уже заговорил о необходимости провести перестройку.
Однако в настоящее время в Пекине не витает ветер перемен, хотя заметно, что некоторых китайских чиновников назначают на должности только для того, чтобы они сыграли роль громоотвода для общественного гнева.
Но наибольшее различие между двумя катастрофами кроется в символизме. Чернобыль стал ударом по самой сути советского государства, по всей системе, выстроенной на мифе о непомерной военной и экономической мощи страны.
«Чернобыль должен быть предупреждением (для Китая. — ИноТВ). Но не ждите в ближайшее время от Пекина его версии перестройки», — подытоживает Клара Феррейра Маркес свою статью для Bloomberg.