Очередное ежегодное Послание президента Владимира Путина Федеральному Собранию на прошлой неделе прозвучало на фоне множества слухов в обществе и громких заявлений аналитиков по поводу того, что будет с ним и с Россией в 2024 году, когда президентский срок закончится и по Конституции Путин не сможет баллотироваться снова.
По моему скромному мнению, Российская Федерация – не только самая большая страна на планете, но и, возможно, самое сложное в мире государство с точки зрения управляемости.
Как, после крушения Советского Союза, президенту удается удерживать гигантскую Россию от очередного подобного распада? Как он обеспечивает безопасность и стабильность России, учитывая сложные отношения с соседями, а также ее конкурентоспособность в сравнении со стратегическими соперниками, такими как Соединенные Штаты и Китай? Каким образом он вернул России влияние великой державы в близлежащих регионах, таких как страны бывшего Советского Союза, и даже на Ближнем Востоке? И, конечно же, каким образом он заставляет исключительно трудноуправляемую и упрямую российскую федеральную бюрократию, как на федеральном, так и на региональном уровне, работать на достижение экономических, социальных, экологических и «духовных» целей, которые улучшат жизнь 150-миллионного российского народа? Все эти вопросы требуют понимания российской специфики.
Вопреки западным представлениям, современная Россия – очень молодая страна. Ей на самом деле чуть меньше трех десятилетий. Как ни удивительно, но еще одной ее особенностью является то, что здесь практически отсутствует политическая идеология. Было бы слишком смело предполагать, что российские лидеры и политические элиты «вообще ни во что не верят», но в то же время они, возможно, из-за молодости российского государства, чрезвычайно гибки, прагматичны, оппортунистичны и морально дезориентированы. Эту идеологическую гибкость не следует путать с тем, что в последнее время превратилось в сильное патриотическое чувство, составляющее основу борьбы за выживание государства и национальные интересы, а также с политической аргументацией в поддержку этих интересов.
Россия является страной, где практически отсутствует глубоко укорененная «система власти». Напротив, хотя формально она представляет собой федеративное государство, законы и механизмы власти, а также назначение и перераспределение налогов носят централизованный характер. Кроме того, в стране довольно слабая судебная власть и столь же слабый парламент.
Новая Россия фактически знала лишь двух настоящих президентов – Бориса Ельцина в период с 1991 по 1999 годы и Владимира Путина, который с небольшим перерывом правит с начала века по сегодняшний день. Перед каждым из этих президентов стояла сложнейшая задача обеспечения легитимности государственной власти как таковой и своего положения на вершине этой власти. Причем эта легитимность всегда должна иметь два взаимосвязанных «лица», одно из которых, «отечественное», обращено вовнутрь, а другое, «международное» – вовне.
Итак, что же будет с Путиным и Россией после 2024 года, вот в чем вопрос. В действительности, гораздо важнее сегодня другое – что произойдет в России в преддверии 2024 года? Именно этот вопрос является ключевым для любого, кто стремится разобраться в процессе принятия решений в Москве, как во внутренней, так и во внешней политике, если уж не с момента прихода Путина к власти в 2000 году, то хотя бы за последние несколько лет.
В обращении президента Путина содержался первый важный тезис, отчасти проливающий свет на все эти вопросы о правопреемстве. Этот тезис еще ожидает столкновение с тысячей антитезисов и требует подробного разъяснения. Путин предложил внести несколько крупных изменений в Конституцию страны. В частности, он выступил в пользу расширения полномочий Государственной Думы, за счет ослабления власти будущего президента. В частности, законодатели должны получить право назначать премьер-министра и утверждать предложенных им заместителей премьер-министра. Кроме того, Путин предложил закрепить в российской конституции «роль и статус» так называемого Государственного Совета. Этот орган, образованный в 2000 году в соответствии с президентским указом, консультирует главу государства по различным национальным вопросам и состоит, главным образом, из руководителей российских регионов.
Разумеется, в обращении Путина также была затронута главная российская проблема – демографическая. Речь шла о том, как существенно увеличить сокращающееся население огромной страны с низким уровнем рождаемости и недостаточным уровнем чистой иммиграции. Впрочем, основное внимание, разумеется, привлекли предложенные конституционные поправки. Чего надеется добиться президент с помощью этих конституционных реформ, которые, после подготовительной работы конституционной комиссии, надо понимать, будут вынесены на общенациональный референдум? Ответы не столь очевидны и не столь конспирологичны, как некоторые могут предположить. Как и все крупные государства, Россия редко действует с какой-то единственной целью, и предложенные макро-конституционные реформы призваны решить несколько параллельных задач.
На первом месте в ряду этих задач, несомненно, стоит безопасность передачи власти. Другими словами, если Путин не захочет в 2024 году вновь занять пост премьер-министра (чего нельзя исключать, учитывая предполагаемое усиление премьерских полномочий), он может, по некоторым сведениям, пожелать встать во главе Государственного Совета, получившего новый конституционный статус и расширенные полномочия. Объем этих полномочий еще предстоит определить, но они вполне могут оказаться весьма и весьма обширными. А из этого следует, что такой вариант может быть не менее привлекательным для уходящего президента, который стремится обеспечить себе безопасность и сохранить политическое влияние в будущем.
Речь Путина совпала по времени с отставкой премьер-министра Дмитрия Медведева и всего состава российского правительства. Медведев, всегда лояльный по отношению к Путину, но все же не супер-бюрократ, теперь становится заместителем председателя Совета национальной безопасности, возглавляемого самим Путиным. Новым премьер-министром России назначен бывший директор Федеральной налоговой службы Михаил Мишустин. Если реформы механизма преемственности многие склонны считать намеком на возможную рецентрализацию или реконсолидацию российской власти, то не менее логичным выглядит и предположение о том, что они могут отражать растущее понимание в России необходимости более эффективных и более компетентных действий региональной и местной власти.
Получив более солидный формальный статус, Государственный Совет мог бы, как предложил Путин, «кардинально повысить роль губернаторов в принятия решений на федеральном уровне». Это позволило бы устранить слабость, характерную для большинства централизованных авторитарных или даже «алгоритмических» государств, включая Китай. Речь идет о недостатке надежных механизмов обратной связи межу обществом и властью, которое не раз приводилоло к возникновению информационных проблем и частым политическим ошибкам, как в форме действия, так и бездействия. Как говорят россияне, «правда никогда не доходит до царя».
Независимо от того, кто стоит во главе государства, Путин или кто-то другой, Россия все еще пытается найти свой уникальный путь. Кремль, возможно, показал себя способным на стремительные действия за пределами границ России, как это было недавно на Украине или в Сирии, но гораздо менее впечатляющей является его работа по продвижению гигантского, многосложного механизма, включающего как органы управления, так и население страны в целом, в направлении поставленных целей развития.
Недавно, в ходе крупной конференции, посвященной роли России на Ближнем Востоке, которая была организована Институтом исследований в области национальной безопасности Израиля (страны, где, возможно, лучше всего понимают Россию, за пределами бывшего Советского Союза), меня спросили, что произойдет в России и с Россией на протяжении ближайшего десятилетия. Я ответил, что россияне сами не знают, что случится, не только через десять лет, но даже завтра. Да и сам Путин не обязательно знает. Кроме того, до 2024 года еще далеко.