«Смерть Америке!»

«СМЕРТЬ АМЕРИКЕ!»

история лозунга (1979 - 2020)

Thursday, 9 January, 2020 Hazem Saghieh

 Со смертью Кассема Сулеймани лозунг «Смерть Америке» снова вышел на авансцену  мировой политики: десятки тысяч людей в Ираке и Иране яростно скандируют эти слова. Этот лозунг/речевка/боевой клич,  звучание которого в мире в течение многих лет испытывало то стратегический подъем, то тактический спад, имеет очень богатую историю. Он был запущен во время революции Хомейни в 1979 году,  в частности после захвата американского посольства в Тегеране. В то время это казалось большой победой: жертва несправедливости оскорбляла наглого и спесивого, то есть оскорбляли того, кого,  казалось бы нельзя было оскорблять.

Как и в мифах, рождение противостояло смерти. Революция родилась, и ее враги должны были умереть. Действительно, это были великолепные дни для бинарного  противопоставления - смерти/рождения. «Новый рассвет» положит конец мраку ночи и угнетению. «Запад, твое лицо мертво», - писал Адонис.

Некоторые на Востоке обнаружили, что их желание перейти из положения униженного  и оскорбленного в положение унижающего мстителя было удовлетворено. В 1904 году они гордились тем, что Япония, азиатская страна, победила Россию, европейскую страну. Маоистские фразы, такие как «Ветры Востока побеждают ветры Запада» и нассеристские «Подними голову, брат», все еще звучали в головах людей.

В то время Хомейни казался человеком, добровольно  взявшим на себя труд воплотить в жизнь наши мечты - в его тени мы преодолеем  все наши разногласия и достигнем такого исламского единства, какого только можно достичь. Под его руководством мы будем молиться в Аль-Кудсе, и по дороге мы освободим Палестину. Ничто не помешает тому, кто оскорбил США. Что касается же самого  образца божественного разума, то, то что он был новым лицом [на политической сцене], защищало его - “Он никогда не делал этого до того” - поэтому любой довод против него был бы несправедливым.

Тем не менее, один плохо  закрепленный камень может дестабилизировать целое здание, независимо от того, насколько хорошо оно  построено, а таких камней было много. В период между войной с Ираком в 1980 году и соглашениями в Осло в 1993 году миллионы арабов, включая палестинцев, покинули тоннель бинарности между Ираном - абсолютным добром, и США - абсолютным злом. Между этими двумя датами,  в 1983 году, Тегеран использовал террористов-смертников, и "человеко-машины", чтобы убить американцев в Бейруте. Дело Ирана-Контрас расширило границы для сомнений в чистоте помыслов кумских имамов. Когда распался СССР, многие убедились, что врагов США ждет гибель. Несмотря на демонизацию Соединенных Штатов  после войны в Ираке в 2003 году, это не привело к преклонению перед Ираном, поскольку к нему относились как к соучастнику этого преступления. В 2005 году, большинство ливанцев стали видеть в амбициях Тегерана ипостась амбиций Тель-Авива. Это убеждение укрепилось после вторжения в Бейрут в 2008 году. Между тем, «Зеленое движение» в 2009 году ослабило и  без того минимальный энтузиазм по поводу модели, которая едва-едва работала с самого начала. Что касается Сирии, то послереволюционные правители Ирана считались там мясниками. Некоторые сирийцы видели в них самый экстремальный колониальный проект, которому они когда-либо были свидетелями.

И  вообще,  арабские революции  приглушили голос идеологии в отношениях  с США и, усилили звучание голоса национального примирения: некоторые позиции США заслуживают критики, а другие - восхищения. Суждения  больше не выносились оптом, а всё больше - в розницу, по каждому случаю в отдельности.  

В то же самое время, иранская экспансия в Ирак, после того, как были  свергнуты режимы Саддама и Талибана, уничтожила то что оставалось от  образа абсолютной враждебности Ирана к США, распространяемого хомейнизмом. Позднейшее   сосуществование Ирана и США в Месопотамии, которое только недавно подверглось серьезным испытаниям, подтвердило, что две предполагаемые противоположности не всегда фактически противоположны.

И  ещё  один аспект:  если говорить о  культуре, то у Ирана  есть свои сильные и слабые  стороны. Страна черпает свою силу в эпохе  идентичностей. Она заменила критику экономики  Запада как имперской критикой его культуры как захватнической. Но   проблема культуры в Иране заключается в том, что она [культура] работает  не на пользу страны: культура иранской молодежи глобализирована в той же степени, что и везде, а, возможно, даже больше. Хотя это,  правда, не относится ко всем классам, регионам и этническим группам, но общее мнение молодежи в крупных городах, которое также пропагандируется средствами массовой информации, очень враждебно по отношению к режиму. После того, как энтузиазм по поводу режима стал ограничиваться только  определенной группой молодежи, которую, кстати, нельзя недооценивать, как показывают сегодня улицы Ирана, энтузиазм в Ираке серьезно пошел на спад, так же обстоит дело и в самом Иране. Поскольку политика больше не является единственной формой социальной идентификации, неприятие  молодежью политики Трампа не означает, что они не могут восхищаться его страной. США также представляют музыку, образы, моду, образование, здравоохранение и многое другое, что не должно умереть. В свою очередь, правящая идеология в Иране потерпела неудачу там, где другие, такие как американская, преуспели;  она не смогла создать культовых фигур, потребительских эмблем, символов, которые можно было бы распространить за пределами своей секты. Она остается холодным трупом, в отличие от жизнерадостного рынка с его символами и динамизмом. Эти недостатки правящей идеологии были освящены жизнью  на баррикаде и отсутствием финансовых возможностей, особенно после введения санкций. 

Что касается Израиля, он, безусловно, все еще представляет собой серьезную проблему для США, но этого уже недостаточно, чтобы пожелать смерти США и жизни Ирану. Кроме того, пожелания Тегерана, какими бы сильными они ни были, сталкиваются с чувствительностью мирной молодежи,  которая настаивает на своих новых требованиях и их быстром выполнении. Наивный дискурс о том, что США - убийца краснокожих индейцев, и разрушитель Вьетнама, скучен. Остаются только единицы - одинокие сироты сознания, которое умерло за последние несколько десятилетий и до сих пор разделяется только теми, кому не надоели насильственные лозунги, которые они повторяли в течение 80 лет и кто был  очарован Ираном. К сожалению, они умирают сегодня.