Миф о «конфликте двух пап» направлен на уничтожение традиционной морали

В Ватикане и вокруг него неожиданно резко вспыхнул спор вокруг возможной отмены целибата – обета безбрачия для священников. Это подается как «первый в истории конфликт двух Римских пап» – прошлого и нынешнего. В реальности мы имеем дело с прямой ложью и либеральной пропагандой, цель которой – удар по традиционным ценностям и христианству как таковому.

Англоязычная пресса стремится превратить споры по вопросу целибата в противостояние между папой Франциском и папой на покое Бенедиктом XVI. В ее трактовке Франциск представляется разумным либералом, готовым идти на бесконечные уступки «требованиям современности», а 92-летний Бенедикт XVI – консерватором, ретроградом, гомофобствующим интриганом и защитником педофилов.

Так очень локальная история превратилась в поле боя между внецерковными силами на Западе и самой Церковью, сошедшихся в битве за традиционные ценности. И это не только католическая история. Эта часть общей атаки на европейскую и христианскую традицию, которая наглядно демонстрирует манипуляторские методы либеральных СМИ.

Пастырь для индейцев

На среду назначена презентация книги «Из глубины наших сердец», написанная Бенедиктом в соавторстве с гвинейским кардиналом Робертом Сара ­– главой ватиканской конгрегации богослужения, то есть отдела, отвечающего за традицию. Появлялись сообщения, что папа на покое якобы попросил снять свое имя с обложки. Так, по крайней мере, утверждает его пресс-секретарь Георг Гансвайн, но не понятно, как подобное возможно технически. Еще в январе прошлого года некоторые фрагменты этой книги были опубликованы во французской газете Le Figaro и произвели эффект разорвавшейся бомбы. Папа на покое и кардинал Сара в очень резкой для священников форме высказались против изменения традиции, в частности, против отмены целибата.

При этом Бенедикт очень доступно объясняет, в чем он видит причины потери церковью морального авторитета и многочисленных педофильских скандалов вокруг священников, но об этом – ниже.

Публикация совпала с началом так называемого амазонского Синода, который и инициировал историю с якобы возможной отменой целибата. Дело в том, что дебрях Амазонки катастрофически не хватает католических священников. Всего их в мире примерно 400 тысяч, в год семинарии выпускают еще около 900 новых ксендзов, но параллельно происходит «естественная убыль»: кто-то уходит в мир иной, кто-то на пенсию, а кто-то и вовсе отказывается от Церкви. Поэтому численность святого воинства остается примерно одинаковой, но распределено оно очень неравномерно.

В индейскую сельву, например, вообще никто не едет, в результате служат там в основном дьяконы из числа так называемых viri probati – «славных мужей», то есть светские люди, не имеющие священства. Они могут проповедовать, но не могут причащать и совершать иные таинства, кроме того, раз нет епископов, нет и традиционной управленческой вертикали. Похожая история сложилась на некоторых островах в Тихом океане, но там масштабы совсем другие.

В итоге амазонское духовенство обратилось в Ватикан с просьбой решить эту проблему путем возведения в епископский сан «славных мужей», многие из которых женаты и с детьми. При этом особо подчеркивалось, что такие епископы не будут иметь права совершать таинства, зато хотя бы иерархия появится.

Со своей стороны папа Франциск перед синодом в светском духе потроллил местное духовенство, заявив, что «в некой стране» (читай – в Бразилии) было много священников, которые отправились жить в «страны первого мира» – в Европу и США, «и теперь некого отправлять в амазонский регион этой же страны». Бразильцы после такого попрятались и в дискуссию с папой-аргентинцем решили не вступать.

Чисто внешне эта история может напоминать ослабление целибата и даже рукоположение женатых мужчин в священнический сан, но по сути это не так. И, кстати говоря, рукоположение женатых допускается Ватиканом и сейчас, правда, только в крайних случаях – например, если человек переходит в католичество из другой конфессии уже будучи семейным. Но и от него будут требовать «священства на деле» – пусть не развода, но соблюдения целибата в быту.

В целом эта история совсем про другое ­– про информационную атаку на Католическую церковь, оформленную как попытка рассорить двух понтификов.

Миф о «битве двух пап»

Любое высказывание Франциска подается сейчас западными СМИ как сенсация с либеральным оттенком. Так было и с коррекцией итальянского текста молитвы «Отче наш», и с его замечаниями на тему пастырского окормления гомосексуалистов (мол, тоже ведь люди, творения Господа, так что раз пришел к тебе гей на исповедь – слушай его, просто повремени с причастием).

Из папы лепят реформатора, призванного побороть «косность консерваторов» и повернуть Церковь на путь признания «современных ценностей», а тут не только отмена целибата, но и женское священство, и признание однополых браков, и разрешение абортов. Что-то подобное уже случилось с американской Епископальной церковью англиканского обряда, после чего католикам и православным пришлось разорвать общение с самой влиятельной христианской общиной США.

Но все это – ложь. О том же целибате Франциск высказался однозначно:

«Мне вспоминается фраза святого Павла VI – «Лучше я отдам жизнь, чем изменю закон о целибате». Я вспомнил ее и решил воспроизвести, потому что это смелая фраза для того момента, еще более трудного, чем сегодняшний – это 1968-1970 годы. Лично я думаю, что целибат – это дар для Церкви. Нет, я не согласен допустить факультативный целибат».

Что же касается дискуссии о возможности отступить от закона в некоторых отдаленных регионах, он подчеркнул следующее:

«Это не мое решение. Мое решение заключается в том, что перед принятием диаконского сана целибат не будет опциональным. Это мое личное решение, я этого не допущу. Пусть это будет ясно. Назовете меня закрытым? Возможно. Но я не смогу предстать перед Богом с подобным решением».

При этом в своей речи на «амазонском Синоде» Франциск ни разу не упомянул священство для женатых мужчин, хотя большинство кардиналов и епископов проголосовали за исключение для Амазонии. В итоге – решение не принято, поскольку папа его не подписал.

Он все-таки наместник Бога на земле и плевать хотел на демократические процедуры. Ватикан – это вам не Европарламент, где каждый суслик – депутат и мнение имеет.

 

Несмотря на это, либеральные комментаторы продолжали раскручивать фейк про «первый в истории конфликт двух пап», цепляясь к каждой запятой в речах Франциска. Вот он, мол, сказал, что целибат – это традиция, а не догма. Да, было такое, но он же подчеркнул, что традиция эта тысячелетняя, и нарушать ее никто не будет.

В свою очередь якобы «конфликтующий» с «либеральным» Франциском «ретроградный» Бенедикт в написанной совместно с кардиналом Сарой книге резко обрушиваются на саму идею отмены целибата и напрямую (хотя и «смиренно») обращается к папе с призывом не допустить этого. Никаких противоречий тут нет, но либеральная общественность делает акцент на личные рассуждения папы на покое о генезисе кризиса доверия к Церкви. И в целом понятно, почему.

Во всем виноваты либералы

«Среди свобод, которых стремилась добиться революция 1968 года, была полная сексуальная свобода, не подчиняющаяся ни одной норме», – пишет Бенедикт XVI. И подчеркивает: «В революции 1968 года отчасти заложено и то, что педофилия оценивается как разрешенная и допустимая».

Виноваты в этом, по мнению папы на покое, правительства западных стран, которые поддались давлению и допустили раннее сексуальное обучение в школах, а это кардинально изменило бытовое поведение нескольких поколений европейцев. В такой обстановке часть клира и католического духовенства также поддалась реформаторским настроениям.

В трактовке Бенедикта XVI самым страшным в деятельности церковных реформаторов того периода был отказ от твердого представления о критериях добра и зла. Для них «не могло быть ничего, что представляло бы собой абсолютное благо или абсолютное зло – лишь относительные ценностные суждения, выносимые в зависимости от момента и обстоятельств».

Именно разрыв с твердой системой ценностей подорвал авторитет Церкви. У Святого престола попытались отнять решающее слово в вопросах морали и превратить в административный орган при максимальной автономии епископатов.

В связи с этим Бенедикт вспоминает историю своей родной Германии, в послевоенной конституции которой была прописана ответственность перед Богом. С учреждением Евросоюза эта норма исчезла.

В его книге еще много чего сказано и про гомосексуальную атмосферу в семинариях, и про потерю сакрального смысла богослужения и причастия, но цитировать все это излишне. Важен вывод, который делает папа на покое:

«В общественной жизни Запада Бог сегодня отсутствует, ему больше нечего предложить этому обществу».

 

С этим нужно что-то делать, прежде всего путем активной самообороны – сохранения традиции Церкви и отказа от либеральных реформ, подрывающих моральные ценности христианства в сфере семейных и межличностных отношений.

Даже в столь кратком и поверхностном изложении мысли папы на покое вызвали взрыв негодования на либеральном фланге. Прежде всего Бенедикту напомнили, что его дело лечиться, музицировать и писать научные труды, а не лезть с советами. Это, мол, нарушает соглашение о его добровольной отставке и рушит ту конструкцию, которую выстроили в Ватикане после нее.

Чистой воды наезд из серии «знай, старик, свое место». Некоторые американские газеты открыто написали, что «два живых понтифика одновременно – это плохо».

 

Следом посыпались обвинения более концептуального толка. Их сумма: заявления папы на покое якобы мешают действующему папе вести борьбу с педофилами и прочими негодяями в рядах католиках. Так вопрос об отмене целибате – первой уступки на пути отмены традиции Церкви – возник вновь, но в совсем другом ключе.

Педофильская дубинка

Первая крупная волна обвинений католических священников в сексуальных домогательствах прокатилась в 1980-х годах. Наиболее известные эпизоды приходятся на период 1960-1990 годов в США. Американские католические епархии выплатили по судебным искам колоссальные суммы, но дело тут не в деньгах, а в моральной дискредитации Церкви как института. В том числе и через привлечение околонаучной терминологии, согласно которой именно целибат провоцирует католических священников на всяческие девиации.

Но это, во-первых, не доказано. Жизнь католического священника устроена таким образом, что он практически постоянно находится в контакте с Богом. Например, существуют специальные предписания (по крайней мере в Литве и Польше), какие именно строки из Библии и специальных книг ксендз обязан прочесть утром или перед отходом ко сну. И так на каждом шагу. Это не мешает священнику быть обычным человеком, но жестко и ежечасно регламентирует и физическую, и умственную активность. С годами это формирует весьма специфический образ мышления, что свойственно и православным священникам, в отличие от протестантских пасторов, куда более вольно ведущих себя в быту.

А девиации на то и девиации, чтобы быть редким исключением. Позиция Бенедикта заключается как раз в том, что отдельные поганцы не могут дискредитировать Церковь в целом и ее принципы. Это важная деталь для понимания самой природы либерального «наезда».

Во-вторых, все может быть совсем наоборот: специфические условия жизни католических священников могут привлекать людей с девиациями, а не порождать эти девиации. В англосаксонском мире пик педофильских преступлений с участием священников пришелся как раз на те десятилетия, когда активно развивались скаутские и прочие околоцерковные подростковые движения.

Но главное, что различного рода протестантские конфессии скоординированным нападкам либеральных СМИ не подвергаются. Нет даже статистики каких-либо скандалов или случаев абьюза в протестантских церквях и сектах, хотя далеко не все из них пошли по пути американской Епископальной церкви – стали назначать открытых гомосексуалистов на епископские должности, проводить ординацию женщин и регистрировать однополые браки.

Кстати говоря, из этой Церкви вышли 11 из 45 президентов США – при том, что доля ее прихожан никогда не превышала 3% населения страны, а сейчас колеблется в пределах 0,5%.

 

Более того, считается, что почти четверть всей американской политической и финансовой элиты принадлежит именно к этой конфессии. Некоторые специально переходят в Епископальную церковь из стремления получить нужную должность (скажем, в Госдепе) или жениться на дочери какого-нибудь «короля хлопьев».

Либеральная же логика сводится к тому, что массовые обвинения в адрес католических священников связаны не с конкретными обстоятельствами того или иного преступления, а с тем, что сама Церковь якобы построена на ущербных догмах. Ее традиции устарели, противоречат трендам современного мира, а сама концепция католической (в широком смысле – христианской) морали должна быть разрушена, как вредная, в эпоху всеобщей толерантности, победившей политкорректности и воинствующего феминизма.

Другими словами, представление о Церкви, как об источнике моральных ценностей, должно быть уничтожено, поскольку сами моральные ценности меняются со временем. Это как раз то, о чем пишет в своей книге папа на покое.

В рамках этой логики внецерковного наезда на Ватикан насаждается мысль о том, что Бенедикт XVI в свой понтификат замалчивал сексуальные преступления священников, а папа Франциск якобы более открыт и даже создал комиссию по рассмотрению претензий.

Но вбивание клина между двумя иерархами – только тактический прием. Стратегически это долгоиграющая интрига по разрушению католичества как основы традиционных европейских ценностей. В том числе и путем дискредитации папы на покое, который в силу своего положения может позволить себе открытым текстом выступать в защиту традиции и морали и называть западные правительства виновниками случившейся «культурной революции».

Разные, но вместе

Особой разницы между папой Франциском и папой на покое Бенедиктом XVI на самом деле нет. Другое дело, что разнится жизненный опыт. Бенедикт большую часть жизни провел в тепличных условиях кабинетного ученого – за исключением короткого эпизода, когда в 1945 году его призвали в гитлерюгенд, что ему поминают при каждом удобном случае. Он возглавлял конгрегацию веры (прямой юридический и ментальный наследник инквизиции) и имел дело в основном с идеями. А Франциск, еще будучи епископом Буэнос-Айреса, ходил по трущобам, играл с сиротами в футбол и вообще находился в гуще обычной жизни.

В силу этого Бенедикт склонен общаться с миром путем книг и статей, а Франциск может позволить себе эмоции, как это было недавно, когда он силой вырвал свою руку из объятий назойливой паломницы на площади Святого Петра. Но общее видение Церкви, стоящих перед ней вызовов и угроз у них примерно одинаковое.

Да, Ватикан, как и многие другие традиционные конфессии, находится в глубоком кризисе – и там это прекрасно понимают. Но чего больше в этом кризисе? Каких-то специфически католических норм – или же мы имеем дело с скоординированной атакой на христианские ценности в целом?

Не хочется впадать в конспирологию, но в последние годы второе явно превалирует над первым. И те уступки, на которые пошел Ватикан после 1968 года, не укрепили Церковь изнутри, как тогда предполагали реформаторы, а наоборот – резко ее ослабили. В подобных вопросах тактическое отступление часто превращается в паническое бегство, что едва не произошло с Ватиканом полвека назад.

Сейчас он намерен бороться. И в этом есть надежда.