Крым остается под контролем России. В Сирии Башар Асад при поддержке Владимира Путина консолидировал свою власть. На Ближнем Востоке Россия играет ключевую роль. Потребности Германии в энергоносителях скоро будут покрыты за счет газопровода «Северный поток — 2».

Трудно писать такие вещи. Иногда бывает болезненным признавать то, на что ты никак не можешь повлиять. Но реальный мир — не то же самое, что мир идеальный. Когда политики это отрицают, они становятся утопистами. Особенно в таких сферах, как внешняя политика и безопасность, желаемое далеко не всегда совпадает с действительным.

Почти четыре часа Ангела Меркель общалась в Москве с Владимиром Путиным. Спорные темы, в частности убийство гражданина Грузии в Берлине, были умышленно оставлены за рамками переговоров. Приоритет отдали темам, представляющим обоюдный интерес. Обе стороны подтвердили свою приверженность ядерной сделке с Ираном и высказались за завершение строительства газопровода «Северный поток — 2». Кроме того, российский президент поддержал инициативу правительства Германии созвать в Берлине международную конференцию под эгидой ООН по урегулированию конфликта в Ливии. В воскресенье в Ливии наконец смолкли орудия после девяти месяцев гражданской войны.

Новая гибкая политика Германии

Что имеет шансы на успех — и с кем? Этот ключевой вопрос ориентированной на конкретные интересы реальной политики напомнил о существовании в Германии двух аксиом, уходящих корнями еще во времена холодной войны. Аксиома первая: нельзя конфликтовать с правительством США. Аксиома вторая: как правило, Россия является противником.

Ведь после прихода Дональда Трампа к власти в Вашингтоне ценность международных альянсов начала стремительно падать. Альянсы, обусловленные наличием общих интересов их участников, дополняли традиционные союзы, основанные на общих ценностях. Для Германии это означало, что тесная связь с Америкой, лежащая в основе ее политики безопасности, не исключает расхождений с США по отдельным вопросам (например, по поводу второго «Северного потока» или ядерной сделки с Ираном). По-английски это называется We agree to disagree — «мы согласны быть несогласными». Такая гибкая политика до сих пор вызывает у некоторых «трансатлантистов» и сторонников идеи подавления России отторжение. Впрочем, о возвращении к установкам прошлого говорить не приходится.

Что получится — и с кем?

Без России не обойтись — Меркель это подчеркнула самим фактом своей поездки в Москву. Ведь кто еще может способствовать стабилизации в Сирии, чтобы люди, бежавшие от тамошней гражданской войны, однажды вернулись на родину? Кто еще имеет такое влияние на режим в Тегеране? Кто еще может на равных говорить с турецким президентом Реждепом Тайипом Эрдоганом, чтобы добиться долгосрочного урегулирования ситуации в Ливии? И пусть некоторые сожалеют, что Германия, отказывающаяся одновременно от атомной энергии и от угольной промышленности, вынуждена наращивать импорт газа, — эту ситуацию уже не изменить. С учетом этих обстоятельств Германия не должна бояться, что кому-то (в том числе и в рядах ЕС) ее действия не понравятся.

Что получится — и с кем? Тот факт, что Германия в самых разных областях нуждается в сотрудничестве с Россией, не делает Путина ее партнером. Точно так же конфликты интересов с США по отдельным вопросам не делают Трампа противником Германии. Ничего не поделаешь: в реальном мире тоже нельзя упускать из вида идеальный мир с его ценностями и традициями.