Резюме: Страна должна недвусмысленно и безусловно определить себя в качестве наследницы исторической, то есть тысячелетней, России. Придется взять на себя и все ее грехи, включая, как это ни неприятно, грехи СССР. Но игра стоит свеч: тогда Россия остается субъектом мировой истории, всем понятным и узнаваемым.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №5 за 2005 год.

Если попытаться одним словом охарактеризовать состояние дел в российской внешней политике, то наиболее подходящим будет слово «кризис». Это явление носит всеобъемлющий и всесторонний, системный и структурный характер, к тому же оно сопровождается синхронизированным и нарастающим давлением на Россию со стороны основных международных субъектов. Разговоры же о «прагматизме» курса президента Владимира Путина призваны лишь скрыть тот очевидный факт, что отечественная внешняя политика формируется стихийно, носит преимущественно ситуативный характер и строится как система ответов, а не превентивных шагов. Стоит ли удивляться, что в международных делах Москва терпит поражение за поражением?

При этом профессионализм российского дипломатического корпуса сомнений не вызывает. В чем же причины сложившегося положения?

ПРИЧИНЫ КРИЗИСА

Во-первых, кризис носит концептуальный характер: жизнеспособная и реалистичная концепция внешней политики просто отсутствует. Документ, утвержденный президентом Путиным в 2000 году, содержал немало правильных выводов и положений, но в целом он, конечно, устарел. Самое же главное заключается в том, что ни концепция, ни последующие заявления президента РФ (включая его ежегодные послания Федеральному собранию) не ответили на вопрос о национальной идентичности России. К сожалению, не только окружающий мир, но и само российское общество всё еще не могут понять, кто мы такие – совершенно новое, никому не ведомое государство, возникшее на карте только в 1991-м, продолжатели СССР, добровольно «урезавшие» свою территорию и поменявшие плановую экономику на «экономику дикого рынка», или же правопреемники тысячелетней России?

Как справедливо отмечает известный американский политолог Томас Грэхэм, «успех лежит в новой самоидентификации страны в современном мире, к чему большинство россиян и политической элиты страны еще не готовы». Отсутствие самоопределения – главная причина того, что Россия до сих пор не сделала стратегический выбор, кого она хочет видеть своим союзником и «против кого дружить».

Во-вторых, кризис является институциональным: отсутствует эффективный механизм подготовки, принятия и реализации внешнеполитических решений. К сожалению, в период президентства Владимира Путина положение дел в этой сфере не улучшилось, а скорее наоборот. Принцип коллегиальности и прозрачности при принятии внешнеполитических решений соблюдается значительно реже, чем в годы правления Бориса Ельцина. Подобная ситуация порождает массу вопросов, связанных с мотивацией тех или иных шагов, а вся ответственность за международную деятельность персонифицирована и возложена на одного человека – президента РФ. В ряде случаев, особенно в работе со странами СНГ (Белоруссия, Украина, Грузия), МИД, Совет безопасности РФ и даже Управление внешней политики Администрации президента были оттеснены от формирования политики, а глава государства оказался заложником своего ближайшего и не всегда компетентного окружения. Вообще, усугубилась возникшая еще при Ельцине тенденция к резкому падению государственной дисциплины в сфере внешней политики. Не выполняются даже прямые указания президента России.

Как известно, в советское время существовал координационный механизм выработки внешнеполитических позиций – Межведомственная комиссия при ЦК КПСС (так называемая «пятерка»), которая готовила проекты решений по основным вопросам национальной безопасности с участием МИДа, Минобороны, КГБ и Комиссии Совмина СССР по военно-промышленным вопросам. Во многом благодаря этому механизму Советский Союз добился значительных успехов в сфере ограничения ядерных вооружений и других видов оружия массового уничтожения, а также обычных вооружений в Европе. Этот же механизм позволил нейтрализовать активных противников разоружения, а также настроить политических и военных руководителей страны на достижение взаимовыгодного компромисса с партнерами.

В постсоветской России ничего даже близкого по эффективности создано не было. Предпринятые в последние годы попытки создать соответствующий механизм, будь то в рамках Совета безопасности РФ или вне его, блокировались ведомствами. Деятельность межведомственных комиссий приводит лишь к распылению усилий, параллелизму в работе и в конечном счете к росту безответственности и снижению эффективности государственной политики. Межведомственные комиссии Совбеза, которым по статусу предписано заниматься согласованием позиций по вопросам безопасности, лишены возможности взять на себя процесс подготовки и принятия решений, координации деятельности министерств и ведомств. МИД же функциями координатора по вопросам внешней политики, как оказалось, наделен лишь декларативно. Не решают проблем и поистине титанические усилия помощника президента РФ по международным делам. В итоге сложилась ситуация, когда такого рода координацией на государственном уровне сейчас, по существу, не занимается никто.

Внешняя политика России не опирается на систему стратегического планирования, которая должна обеспечивать просчет краткосрочных, среднесрочных и долгосрочных вариантов внешнеполитических решений, соразмерность целей и средств, адекватный анализ современной международной обстановки, для которого не годятся привычные лекала, унаследованные от советских времен.

Зародышем такой системы, вероятно, можно считать лишь ряд неправительственных организаций, таких, к примеру, как Совет по внешней и оборонной политике, общественный комитет «Россия в объединенной Европе», Экспертный совет Комитета Совета Федерации по международным делам. Однако к выводам аналитических докладов и записок этих организаций Кремль не слишком склонен прислушиваться.

Отсутствие системы стратегического планирования (созданная недавно в Совете безопасности РФ Группа стратегического планирования не в счет), опирающейся на солидную аналитику, собственно говоря, и привело к кризису внешней политики России. По сути, ни одна из стратегических целей, сформулированных политическим руководством нашей страны за последние 15 лет, не была достигнута.

Существенной, хотя и не главной причиной кризиса внешней политики России является заметное падение ее международного имиджа (хотя в первые годы правления администрации Путина он имел тенденцию к возрастанию). Как ни прискорбно, но именно в последние годы наша страна перестала быть привлекательным партнером даже для своих соседей. Именно за минувшие год-два на нас прямо-таки обрушился шквал критических (и во многом справедливых) замечаний со стороны. Практика показала, что полуфеодальные отношения в ряде сфер нашей внутренней политики совершенно несовместимы с постиндустриальной архитектурой развитого мира, в который мы, если судить по ежегодным посланиям президента РФ Федеральному собранию и другим его официальным заявлениям, хотим интегрироваться.

Наконец, важной причиной кризиса российской внешней политики являются ее слабое кадровое обеспечение, деградация дипломатической службы, связанная во многом с тем, что профессия дипломата в России (в отличие от всех других стран мира и, кстати говоря, бывшего СССР), прежде всего из-за низкого материального обеспечения, не является престижной. Талантливых молодых кадров, которые были бы достойной сменой, увы, немногим еще оставшимся в строю ветеранам дипломатической службы, прошедшим блестящую школу советского МИДа, практически почти нет. А это означает лишь одно: Россия обречена на то, чтобы и впредь проигрывать своим партнерам и оппонентам на международной арене.

ЕСТЬ ЧТО ПЕРЕОСМЫСЛИТЬ

В современном мире недопустимы ситуативные или чисто субъективные внешнеполитические решения, продуманные в лучшем случае на полшага вперед и опирающиеся лишь на конъюнктурные соображения. Именно об этом необходимо сегодня задуматься России, причем не только политическому руководству, но и всему политическому классу.

Первое. Для преодоления концептуального кризиса внешней политики Россия должна прежде всего разобраться со своей национальной идентичностью. Оставив нелепые потуги 1990-х годов предстать «белой и пушистой», некой «новой» Россией, которая якобы строит свою государственность заново, страна должна недвусмысленно и безусловно определить себя в качестве наследницы исторической, то есть тысячелетней, России. Понятно, что придется взять на себя и все ее грехи, включая, как это ни неприятно, грехи СССР. Но игра стоит свеч: тогда Россия остается субъектом мировой истории, всем понятным и узнаваемым. До тех пор пока этого не сделано, наши зарубежные партнеры, включая США, вряд ли смогут правильно выстроить свою политику в отношении России и будут по-прежнему занимать выжидательную позицию.

Иными словами, мы должны определиться и объявить всему миру, кто мы есть. От этого зависят, например, российско-американские отношения. Если мы существуем лишь 15 лет, то на роль бЧльшую, чем клиент Соединенных Штатов, мы претендовать не можем. Если мы «мини-СССР», то обречены на «мини-конфронтацию» с США, на поражение в «мини-холодной войне» и в конечном счете на «мини-распад». Если же мы – тысячелетняя Россия, то партнерство и даже стратегический союз с Америкой (уже не говоря о Европе) для нас – это естественное состояние.

Настало время объявить и о своем национальном проекте, который на данный момент в достаточной мере не артикулирован. Но, насколько можно судить по разрозненным заявлениям первых лиц государства, в общих чертах он сводится к двум ключевым идеям:

• национальная модернизация в условиях перехода к постиндустриальному обществу со всеми его атрибутами, включая обеспечение должного качества жизни и предоставление политических свобод всем гражданам;
• осмотрительная, но достаточно быстрая интеграция России в мировое экономическое пространство на правах равного партнера наиболее развитых стран при сохранении национального суверенитета.

Эти две задачи неотделимы друг от друга: ни одну из них не решить без другой. Первая задача напрямую связана с переходом России к инновационному типу развития (в противовес мобилизационному, который сегодня уже невозможен), а в экономическом плане – с переходом к «экономике знаний», которая определяет сегодня развитие постиндустриального мира. Вторая связана с обеспечением конкурентоспособности суверенной России, ее экономики, отдельных отраслей, компаний, предпринимателей и даже просто граждан в условиях глобализации, о чем говорил Владимир Путин в своем Послании (2003 г.) Федеральному собранию РФ.

Разумный и хорошо продуманный переход к инновационной модели развития при известных обстоятельствах может обеспечить России место среди интеллектуальных лидеров человечества, одной из основных научных лабораторий мира.

Если за основу национального проекта принимается движение по пути инновационного развития и построения постиндустриального общества, то становятся очевидными и внешнеполитические приоритеты.

В вопросах внешней политики следует ориентироваться прежде всего на те государства, которые уже освоили инновационный тип развития и построили постиндустриальное общество, а также на страны, находящиеся в едином с Россией культурном и ценностном поле. В первую очередь это страны Западной Европы и Соединенные Штаты, представляющие общую для нас христианскую цивилизацию. Важно настаивать на европейской идентичности России. Россия – неотъемлемая часть Большой Европы, и потому европейский вектор движения – наиглавнейший.

При этом не стоит, конечно, рассчитывать на то, что современная Европа примет нас в «материнское лоно» с распростертыми объятиями. Старый Свет далеко не разобрался в самом себе и тем более не определился со своим отношением к России (не в последнюю очередь потому, что не самоопределились мы). Нам еще предстоит доказать европейцам: Большая Европа (не нынешний Европейский союз, а действительно всеобъемлющее сообщество европейских наций, способное динамично развиваться и конкурировать за мировое влияние с Соединенными Штатами и стремительно растущей Азией) невозможна без России ни в экономическом, ни в политическом, ни в культурном, ни в военном отношении.

Как бы то ни было, главным вектором движения России может быть только один – Большая Европа без разделительных линий, в которой Украина, например, не стояла бы перед выбором: ориентироваться на Восток или на Запад? Аргумент о том, что наша страна «слишком велика для Европы», по меньшей мере несерьезен в XXI веке. Даже не замеченный в симпатиях к России Збигнев Бжезинский не сомневается в ее европейском будущем. «Безопасность и демократические свободы России зависят от продолжающей подниматься Европы. Конечно, то, о чем я говорю, произойдет не завтра и не в следующем году. Скорее всего, в течение ближайшего десятилетия», – говорил он в интервью газете «КоммерсантЪ» в декабре 2004 года.

При этом в геополитическом плане Россия является евразийской, а следовательно, и глобальной державой, что делает неизбежными ее тесное взаимодействие с основными игроками мировой политики, прежде всего с Китаем и Индией (эти страны стремительно превращаются в важную часть мировой инновационной экономики), с Ираном, с арабскими странами, с Турцией и пр., а также, конечно, стратегический союз с США по вопросам глобальной безопасности.

Но такие установки нынешней внешнеполитической стратегии, как «многовекторность», «многополярность», «особый (отличный от европейского) путь», следует переосмыслить. «Многополярный мир», на котором настаивают многие отечественные политики и дипломаты, при ближайшем рассмотрении оказывается крайне опасным для России. В своем нынешнем состоянии она просто не дотягивает до статуса одного из «полюсов» в этой конструкции. С учетом необратимого демографического упадка территорию России в буквальном смысле слова разорвут на куски более динамично развивающиеся «полюса». Что же касается концепта «особый путь», то он уже не раз был испробован Россией и каждый раз приводил к национальной катастрофе. Можно, конечно, испытать судьбу еще раз. Но это, по всей вероятности, будет последняя попытка…

Если принять европейский вектор развития в качестве приоритета, то намного легче выстроить отношения и на просторах бывшего СССР. Продвигая Россию в Европу, не следует препятствовать движению соседей в этом же направлении. Однако Москва не должна оплачивать такое движение, оставаясь донором распавшейся империи. Россия не будет принуждать соседей к вступлению в союзы с ее участием. Но и прекратит практику невообразимых уступок ради сохранения видимости влияния на сопредельные государства, дотирования их развития за счет своего налогоплательщика. По большому счету России следовало бы незамедлительно выйти из СНГ и прекратить игру в «дружбу народов», в которой выигрывают лишь новые независимые государства.

При таком подходе постсоветское пространство перестает быть ареной соперничества России и Запада. Европейские государства СНГ (Украина, Молдавия и Белоруссия) становятся полем партнерства преимущественно между Россией и ЕС; государства Центральной Азии и Казахстан – между Россией и США (не в столь отдаленной перспективе – с участием КНР); страны Южного Кавказа – между Россией, ЕС и США (в перспективе – с участием Ирана). Такой подход, помимо всего прочего, развязывает нам руки для работы с пророссийской оппозицией в этих странах.

Второе. Требуется принять специальный закон о механизме разработки, принятия и реализации внешнеполитических решений, который обеспечил бы координацию деятельности ведомств под руководством президента страны в целях проведения единой линии Российской Федерации. Такого рода механизм должен следовать принципу коллегиальности, включать в себя всех субъектов внешней политики и опираться на глубокую аналитику и экспертизу правительственных и неправительственных научно-исследовательских центров, которые надо создавать и щедро финансировать.

В соответствии с Конституцией РФ принципиальные внешнеполитические решения принимает президент страны. Однако требуется их предварительное согласование между должностными лицами, имеющими непосредственное отношение к внешней политике. Это председатель Правительства, секретарь Совета безопасности, руководители МИДа, Минобороны, Федеральной службы безопасности (ФСБ) и Службы внешней разведки (СВР). На данном этапе государственного строительства России в этом процессе, вероятно, должны принимать участие также представители законодательной власти – председатели Совета Федерации и Государственной думы: это необходимо для обеспечения единой позиции высших представителей двух ветвей власти по важнейшим внешнеполитическим вопросам, то есть элементарной государственной дисциплины. Перечисленные лица и должны образовать новый орган по внешней политике и международной деятельности при президенте РФ. Речь, подчеркнем, идет именно о новом органе, поскольку все имеющиеся, в том числе и Совет безопасности, оказались непригодными для выполнения этой функции. Такой орган был бы аналогом Совета национальной безопасности США. В этом контексте потребовалось бы, разумеется, и введение должности, аналогичной должности помощника президента США по национальной безопасности, с назначением на нее лица из числа авторитетных отечественных дипломатов (с небольшим, но хорошо оснащенным аппаратом).

Соответствующий законопроект «О координации деятельности государственных органов власти в сфере управления внешней политикой РФ», разработанный Экспертным советом Комитета Совета Федерации по международным делам, проходит сейчас процедуру межведомственного согласования.

Третье. Соразмерность целей и средств – важнейший принцип внешней политики. Тщательно продуманная и взвешенная ресурсная политика призвана обеспечить не только внешнеполитическую эффективность. От наличия или отсутствия такой политики зависит конкурентоспособность России как государства, ее национальной экономики, отдельных отраслей, отечественных частных компаний, инновационных систем и пр. в глобальном мире. Это, в свою очередь, является одной из главных предпосылок национальной безопасности.

Четвертое. Что касается имиджа России за рубежом, то, конечно, надо работать над его совершенствованием. Но при этом следует помнить: любые пиаровские усилия и финансовые средства уйдут в песок, если не будет улучшаться внутренняя ситуация. Чтобы иметь достойный имидж за рубежом, надо реально быть привлекательной страной, а не казаться ею. Поэтому деятельность по исправлению имиджа должна развертываться не за рубежом, а внутри страны.

Пятое. Надо принять серьезные меры, с тем чтобы вновь сделать престижной дипломатическую службу. Наш дипломат независимо от того, находится ли он на службе в Москве или за рубежом, вправе иметь возможность вести достойный образ жизни. Ему необходима уверенность в том, что государство позаботится о его обеспеченной и безбедной старости. Короче говоря, дипломат не должен чувствовать себя человеком второго сорта, стоящим на социальной лестнице ниже, чем мелкий деятель теневой экономики или чиновник средней руки из коррумпированных отраслей.

КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ

Текущий кризис внешней политики России не стоит драматизировать. Вообще, кризис системы сам по себе способен оказать благотворное воздействие, если за ним следуют шаги по ее радикальному обновлению и модернизации. А нынешний период в истории России далеко не худший для этого. Отсутствие широкомасштабных внешних угроз, возможно, впервые позволяет сосредоточиться на внутренних проблемах. С другой стороны, вероятно, никогда в истории России ее ресурсы для осуществления того или иного курса не были столь ограниченными (парадоксально, но богатство, посыпавшееся на страну благодаря беспрецедентной сырьевой конъюнктуре, нисколько не решает эту проблему – ведь сами по себе средства бесполезны в отсутствие механизма, принципов и приоритетов их разумного использования).

Трезвое соизмерение целей и средств, собственно говоря, и делает приоритетным европейский вектор развития России, в особенности учитывая ее необратимую демографическую деградацию. Исходя из того, что безусловным приоритетом является решение внутренних проблем устойчивого и демократического развития, а также учитывая ограниченность ресурсов, Россия не может позволить вовлечь себя в чужие войны и авантюры. Внешняя политика не должна быть ни агрессивной, ни даже слишком амбициозной.

Примеры послевоенного развития Японии и Германии показывают, что статус (де-факто) великих держав возможно удерживать при значительном ограничении внешнеполитических претензий. Отечественная история в этом отношении также весьма поучительна.

После окончания Смуты и заключения Деулинского перемирия с Польшей в 1618 году Россия была не просто слаба, а дотла разорена и обескровлена. До конца XVII столетия, то есть примерно в течение 80 лет, Россия старалась не ввязываться в затяжные военные противостояния с основными и наиболее сильными противниками. Однако за это же время она, практически не воюя, присоединила Левобережную Украину и Киев, а также Сибирь вплоть до Тихого океана и Китая. Это произошло благодаря умелой внешней политике и инициативе. Именно тогда, уклоняясь от серьезных конфликтов, не проводя агрессивной политики, страна увеличила свою территорию больше, чем за какой-либо другой период своей истории. За восемь десятилетий военно-политического «прозябания» некогда разоренная Россия накопила такой потенциал, в том числе и экономический, что потом непрерывно воевала 21 год и нанесла сокрушительное поражение Швеции, в ту пору одной из мощнейших держав Европы.

После смерти Петра I (1725) вплоть до Семилетней войны (1756–1763) почти разоренное за период экспансии государство вновь минимизировало свои внешнеполитические амбиции, особенно на самом опасном направлении – в Европе. Казалось, что она вообще не вела самостоятельной внешней политики, а действовала лишь как чей-то союзник. Однако и этот период мира и как будто даже некоторого унижения России обернулся накоплением сил для последовавших вскоре внешнеполитических побед и триумфов Екатерины II, когда была воссоединена почти вся Западная Русь, нанесено сокрушительное поражение Турции и «российская государственная территория почти достигла, – по словам историка Василия Ключевского, – своих естественных границ как на Юге, так и на Западе». Из 50 губерний, на которые была разделена Россия, 11 были приобретены в царствование Екатерины II. Если в начале ее правления российское население составляло не более 20 млн человек, то к его концу – не менее 34 млн (т. е. увеличилось на три четверти). При этом сумма государственных доходов возросла более чем в четыре (!) раза. Россия прочно встроилась в мировую (тогда это была европейская) политику в качестве одной из самых влиятельных держав. Светлейший князь Александр Безбородко поучал молодых дипломатов России: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела».

После поражения в Крымской войне в 1856 году (как и после окончания Смуты, а также после смерти Петра Великого) Россия вновь ограничила свои внешнеполитические претензии и геополитические аппетиты. Двадцать лет она, по словам канцлера Александра Горчакова, «не сердилась, а сосредоточивалась», то есть занималась по преимуществу внутренними делами, накапливая силы. В это время у Российской империи не было союзников. Но уже в момент подписания унизительного для России мирного договора в Париже (1856) русский дипломат князь Николай Орлов сказал: «Да, господа, мы потерпели поражение. И мы уходим с Балкан. Но вы не беспокойтесь, мы вернемся». Прошло всего 15 лет, и Россия вернулась на Балканы и на Черное море. И никто, даже «единственная сверхдержава» Великобритания, проводившая антирусскую политику, ничего не смогла сделать.

Таким образом, периоды относительной внешнеполитической пассивности далеко не всегда зло. И сегодня об этом стоит задуматься некоторым российским «державникам», которые – кто искренне, а кто и в личных популистских целях – разыгрывает карту «великодержавности», не утруждая себя подсчетом имеющихся у страны ресурсов. Следование их рекомендациям может привести страну к национальной катастрофе, что уже не раз происходило в отечественной истории, в том числе дважды в ХХ веке. Напротив, сосредоточенность на внутренних делах, накопление сил, актуализация ресурсов, динамичное экономическое развитие страны в ближайшие годы (а может быть, если позволит международная обстановка, и десятилетия) – все это является залогом ее грядущих, в том числе и внешнеполитических, триумфов. Немаловажное значение для достижения этих триумфов в будущем (хочется надеяться, недалеком) имеет хорошо продуманный, осторожный, но все же «капитальный ремонт» отечественного внешнеполитического механизма.