Всех, кто пристально следит за тем, что выдается за политику США на Ближнем Востоке, вполне можно простить за их шоковое состояние. Сначала президент Дональд Трамп дает президенту Турции Реджепу Тайипу Эрдогану зеленый свет на то, чтобы разгромить курдские формирования, которые являются союзниками США, но уже на следующий день он угрожает уничтожить турецкую экономику в том случае, если Анкара продолжит свою наступательную операцию на севере Сирии.

Как бы мы ни интерпретировали эти сбивающие с толку события, довольно трудно прийти к какому-то иному выводу, кроме как к выводу о том, что вмешательство Трампа представляет собой позорное предательство в отношении союзника США, который уже потерял более 10 тысяч человек в борьбе против «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ — прим. ред.).

Если говорить об Австралии, то этот эпизод поднимает довольно тревожные вопросы. Насколько надежным союзником является Америка под руководством Трампа? Спросите курдов. Бывший кандидат в президенты от Республиканской партии сенатор Митт Ромни (Mitt Romney) выражает мнение многих своих единомышленников, когда называет предательство в отношении союзника США «кровавым пятном в анналах американской истории».

Коротко говоря, предательство Трампа в отношении курдов спровоцировало хаос в прежде относительно стабильном уголке Ближнего Востока, где курдские отряды при поддержке относительно небольшого числа американских военных поддерживали видимость спокойствия.

Что еще хуже — если не считать тот кошмар, который сопровождает вторжение Турции на территорию Сирии, — у России теперь появилась возможность еще больше расширить свое присутствие и влияние на Ближнем Востоке.

Более того, речь идет не только о России и ее клиенте Сирии, но также и о Иране и Турции. Россия, Иран и Турция заключили квази-альянс в рамках так называемого Астанинского процесса: они принимают участие в комитете по Сирии, созданном при поддержке ООН, цель которого заключается в разработке конституции и подготовке к выборам.

Возможно, Иран и испытывает на себе экономическое давление в связи с введенным Америкой санкционным режимом, однако он не отказался от своего стремления распространить влияние по дуге, которая простирается через Ирак к Сирии и Ливану у границ Израиля и Иордании.

Это новая «большая игра» на Ближнем Востоке, в которой Америка рискует стать второстепенным игроком, оказавшимся на периферии региона, в котором ее роль в качестве стабилизирующей силы долгое время воспринималась как данность.

Желание президента США положить конец участию Америки в «бесконечных войнах» на Ближнем Востоке вполне понятно и в политическом смысле весьма привлекательно, однако осуществление вывода войск требует той ловкости и изворотливости, которые, очевидно, чужды Белому дому, где процесс уступил место хаосу. Это вовсе не значит, что США не сумеют восстановить свое влияние в случае смены администрации или начала полномасштабного кризиса на Ближнем Востоке — в конце концов в распоряжении Америки есть огромная огневая мощь, сконцентрированная в Персидском заливе, — однако способность Вашингтона влиять на события в этом регионе снижается по мере роста авторитета России.

Процесс уменьшения влияния США на Ближнем Востоке берет свое начало в 2003 году, когда было принято опрометчивое решение о вторжении в Ирак. Цена той злополучной военной кампании оказалась неизмеримой. Нет никаких сомнений в том, что больше всего выгоды из той катастрофической военной кампании извлекли Иран и Россия — в ущерб традиционным союзникам Америки.

Австралийские политики, которые последовательно демонстрировали неспособность правильно трактовать события на Ближнем Востоке, доказательством чему служит иракский провал, должны тщательно проанализировать то, что происходит на Ближнем Востоке в настоящее время.

Теперь что касается того 120-часового перемирия вдоль сирийской границы, о котором вице-президент США Майк Пенс (Mike Pence) договорился во время своего спешного визита в Анкару в конце прошлой недели. В то время как Вашингтон характеризует действия Турции как «перемирие», турецкие чиновники называют то соглашение, которое дает курдским Отрядам народной самообороны возможность покинуть 32-километровую «безопасную зону», забрав с собой тяжелое вооружение, всего лишь «паузой».

 

Поскольку я много писал о «перемириях» на Ближнем Востоке, я могу сказать, что зачастую они не стоят потраченных на них дипломатических усилий. Так называемые перемирия или паузы — это просто предлоги для того, чтобы та или иная сторона могла получить некое преимущество. Несмотря на заявления Трампа о том, что благодаря «нетрадиционному жесткому подходу» его безрассудное вмешательство привело к положительным результатам, принявшим форму согласия Турции на перемирие, реальность заключается в том, что Анкара получила большую часть желаемого. В частности, речь идет о фактической оккупации нескольких сотен километров вдоль турецкой границы, что позволяет ей отделить курдский анклав в Сирии от курдов в Турции, где террористы Рабочей партии Курдистана уже несколько десятилетий ведут войну против Анкары.

 

В сущности, при попустительстве Америки Эрдоган сумел расширить контроль над территориями, которые курды считают своей родиной, и в процессе переместить кусочки ближневосточного калейдоскопа. Пока непонятно, с какой целью. Однако уже сейчас понятно, что на данном этапе больше всего выгоды извлекла Россия.
Рассмотрим два до недавнего времени немыслимых события, произошедших на прошлой неделе.

В Эр-Рияде король Саудовской Аравии поприветствовал президента России Владимира Путина словами, которые, должно быть, гулким эхом отдались в Вашингтоне. «Саудовская Аравия высоко ценит активную роль России в нашем регионе и в мире», — сказал король.

Спустя день в Объединенных Арабских Эмиратах фактический правитель страны принц Мухаммед бен Заид (Mohammed bin Zayed) сказал в присутствии Путина: «Я считаю Россию своим вторым домом. Мы связаны глубокими стратегическими отношениями».

Ожидается, что Эрдоган встретится с Путиным в российском городе Сочи в начале этой недели.

Тони Уокер — бывший корреспондент издания Financial Times на Ближнем Востоке.