Когда участники кампании за выход Британии из ЕС запустили во вторник мем в интернете, назвав канцлера Германии Ангелу Меркель «Kraut» (прозвище немцев за любовь к кислой капусте — прим. перев.), которой непозволительно «помыкать» победителями в двух мировых войнах, я сразу подумал о той серьезной травме, которую победа во Второй мировой войне причинила некоторым странам. Самым ярким тому примером являются Британия и моя родина Россия.

Участники кампании и ее главный спонсор Аaрон Бэнкс (Aaron Banks) извинились и удалили твит после того, как многие назвали его расистским, в том числе министр кабинета и один из основных сторонников Брексита Майкл Гоув (Michael Gove). Но проблема не только в использовании обидного слова Kraut. Не менее безобразным было воспоминание о военных победах.

В 2002 году кампания против евро в Британии запустила рекламный ролик, в котором комик Рик Мейолл в роли Гитлера агитировал за «Ein Volk, ein Reich, ein Euro» (единый народ, единая империя, единый евро). Ролик резко осудили, назвав бестактным, но он нашел одного защитника в лице консервативного заднескамеечника по имени Борис Джонсон. Он написал статью в «Дейли Телеграф», в которой назвал этот клип «безобидным» и «забавным», а также заявил, что Гитлер «имел прямое отношение к евро», так как хотел, чтобы оккупированные территории Европы функционировали как экономический союз.

Идеологическая дистанция между этой статьей и заявлением о том, что «Kraut непозволительно помыкать Британией», очень небольшая. От них также совсем недалеко до недавнего заявления консервативного депутата Марка Франсуа (Mark Francois), пообещавшего «не поддаваться запугиваниям немцев», потому что его отец, ветеран Второй мировой войны, никогда немцев не боялся. То же самое можно сказать по поводу утверждения бывшего министра по выходу Великобритании из ЕС Дэвида Дэвиса (David Davis) о том, что британский государственный аппарат «легко справится» с Брекситом, потому что он справился со Второй мировой войной. Попытки союзников Джонсона возложить на Меркель вину за вероятный срыв сделки по Брекситу имеют те же самые культурные корни.

Я россиянин, и мне все это хорошо знакомо. Когда европейские лидеры во главе с Меркель в 2014 году осудили Россию за аннексию Крыма и ввели санкции, надпись «Можем повторить», сделанная безвестным русским солдатом на стене Рейхстага в Берлине, стала в Москве очень популярной наклейкой. Один прокремлевский комментатор назвал это «защитной реакцией на внешнее давление, с которым сталкивается Россия».

Чтобы дать толчок патриотическому «крымскому консенсусу», пропагандистская машина президента Владимира Путина начала ускоренными темпами формировать культ победы во Второй мировой войне. Путинские оппоненты назвали это «победобесием». Согласно этой концепции, Россия, как победительница в той войне, спасла Европу и весь мир. В прошлом месяце, когда Европа отмечала годовщину начала Второй мировой войны и вспоминала российскую оккупацию части Восточной Европы, Министерство иностранных дел России написало в Твиттере:

Могут быть разные мнения о советской политике в начальный период Второй мировой войны, но невозможно отрицать тот факт, что именно Советский Союз разгромил фашизм, освободил Европу и спас европейскую демократию.

Британия и Россия используют военную победу для оправдания катастрофических действий их современных руководителей, к которым относятся Брексит и крымская аннексия. Как будто от связи с 1945 годом эти действия станут более разумными и правильными.

Кто-то может сказать, что победа в войне стала для обеих стран последней вспышкой истинного исторического величия. Их империи распались, они лишились статуса сверхдержав и «проиграли мир». Поэтому естественно, что им нужны воодушевляющие воспоминания насчет 1945-го года. И они настороженно и с большой опаской наблюдают за тем, как Германия становится главной силой Евросоюза. Правительство Маргарет Тэтчер боролось против объединения Германии, дабы не допустить такого возрождения. Но советский президент Михаил Горбачев, с которым она пыталась объединиться в этом вопросе, нуждался в немецких деньгах, чтобы спасти экономику СССР от краха. Впрочем, вскоре русские националисты поняли, насколько унизительно принимать эти деньги.

Память является мощным фактором в политике. От глубоко укоренившегося недовольства и обиды нельзя просто отмахнуться. Эти чувства глухи к логике и прагматическим рассуждениям.

Но даже с чисто эмоциональной точки зрения в апеллировании русских и британцев к истории Второй мировой войны есть один важный изъян. Эти страны одержали победу не в одиночку. Они победили в составе альянса. Это их общая слава, и пока не вмешались идеологические разногласия, союзники вместе праздновали победу и вместе создавали сегодняшнюю международную систему правил и управления.

Проблемы возникают тогда, когда мы пытаемся воздать всю славу одной стране, игнорируя роль коллективных усилий, когда забываем про важность преодоления серьезных разногласий ради борьбы с общим врагом, про значимость поиска компромисса с партнерами и союзниками, про то, что к ним надо относиться как к равным. Победа не в том, чтобы сделать это в одиночку.

Как это ни парадоксально, Германия хорошо это усвоила, будучи проигравшей в той войне. Вместо того, чтобы стремиться к лидерству, она последовательно ищет многосторонние компромиссы и стремится к выработке общих позиций. Современная Германия может пойти против своих экономических интересов в поисках союзников. Но британские политики из числа сторонников Брексита совершенно не понимают это, оценивая позицию Меркель по вопросу выхода своей страны из ЕС. Путин тоже недооценил эту способность Германии, когда европейцы объединились, чтобы ввести против России санкции.

По прошествии времени победы в больших войнах могут навредить странам. А поражения иногда идут на пользу. Когда раны войны заживают, сделать правильные выводы и вынести верные уроки оказывается важнее, чем знать исторические результаты.