Неудержимый и недалёкий Дональд Туск, президент Совета Европы, представляющийся «историком», предупредил, что Брексит «может оказаться началом разрушения не только ЕС, но и всей западной политической цивилизации».

Это глупость. Брексит доказал, что дело в иммиграции, дурачок. И ещё, дело в экономике, глупыш (хотя британские правящие круги никогда на это не обращали внимания). Но вполне можно делать ставки на то, что система ЕС в Брюсселе ничему не научится даже при такой шоковой терапии — и не реформируется. Будут рационалистические обоснования, что в конце концов Британия всегда была классическим «гадким утёнком», назойливым и требующим особых привилегий в отношениях с ЕС. А что до «западной политической цивилизации», с которой будет покончено — подумаешь, большое дело — существуют особые трансатлантические отношения между США и ЕС, в котором Британия играет роль американского троянского коня.

Итак, конечно, всё это далеко выходит за рамки просто игры безнадёжно просчитавшегося Кэмерона, который ныне рухнул на собственный меч, и опрометчиво амбициозного придворного шута Бориса Джонсона — аналога Дональда Трампа, только что словарный запас и обороты речи получше.

Предсказуемо, что Шотландия проголосовала за «Остаться», и возможно, сумеет провести новый референдум — и покинуть Соединённое Королевство — вместо того, чтобы оказаться вытащенной из ЕС голосами английского белого рабочего класса. Шин Фейн уже желает голосования об объединении Ирландии. Дания, Нидерланды и даже Польша и Венгрия захотят для себя особого статуса в ЕС или чего-то ещё. По всей Европе идёт натиск крайне правых. Марин Ле Пен намерена провести референдум во Франции, Герт Вилдерс жаждет референдума в Нидерландах. А что до подавляющего большинства британцев в возрасте до 25 лет, которые голосовали за «Остаться», они могут подумать о билете в один конец, и не на континент, а куда подальше.

Покажите мне народ

Англо-французский историк Роберт Томс отмечает, что когда европейцы говорят об истории, они имеют в виду Римскую Империю, эпоху Возрождения и эпоху Просвещения. Великобританию каким-то образом упускают из виду. И взаимно, очень немногие бритты продолжают считать Европу неким образованием, от которого следует держаться на безопасном расстоянии.

К проблеме добавляется и то, что это не «Европа народов». Брюссель совершенно нетерпимо относится к европейскому общественному мнению, и система демонстрирует железное сопротивление реформам. Нынешний ЕС-проект, в итоге стремящийся к федерации, смоделированный по образу и подобию США, не включает большую часть Британии. Вероятно, это одна из основных причин, стоящих за Брекситом — который со своей стороны уже разделил королевство и в итоге может довести его до крошечного торгового пункта на краю Европы.

При отсутствии «европейского народа» брюссельская система может быть лишь кафкианской не избранной бюрократией. Более того, представители этой лишённой народа Европы в Брюсселе на самом деле защищают то, что они считают своими национальными интересами, а отнюдь не «европейским» интересом.

Брексит не означает, что Британия будет свободна от диктата Европейской Комиссии (ЕК). ЕК предлагает политику, но ничто не будет проведено без решения Европейского Парламента и Совета министров, куда входят представители всех избранных правительств государств-членов.

Вероятно, «Остаться», в самом лучшем случае, привело бы к какой-то переоценке ценностей в Брюсселе, стало бы сигналом тревоги, что могло перейти в более гибкую монетарную политику, стало бы толчком к обузданию иммиграции внутри африканских границ и к большей открытости в отношении России. Соединённое Королевство осталось бы в Европе, придавая больше веса странам вне зоны евро, а Германия бы сконцентрировалась бы на 19 странах-членах зоны евро.

Итак, «Остаться» привело бы к усилению политико-экономического веса Британии в Брюсселе, а Германия стала бы более склонна к умеренному росту (вместо жёсткой экономии). Хотя, по-видимому, Британия вздрагивает при мысли о будущем Министерстве финансов Еврозоны, европейском ФРС и европейском же министерстве внутренних дел, но на самом деле вся идея-то заключается в полном экономическом и валютном объединении.

Ну, на этом можно закончить с прошлым. Да, не забудьте мощную драму «единого рынка».

Британия не только потеряет свободный доступ к единому рынку ЕС с 500 миллионами жителей, ей придется заново провести торговые переговоры со всем остальным миром, поскольку по всем ним переговоры велись Евросоюзом. Французский министр экономики Эмануэль Макрон, рассчитывающий на президентство, уже предупредил, что «если Британия хочет иметь договор о коммерческом доступе не европейский рынок, то британцы должны вносить свой вклад в европейский бюджет, как это делают норвежцы и швейцарцы. Если Лондон не захочет, то должен будет полностью уйти». Британии будет закрыт доступ на единый рынок, — на который идёт более 50% её экспорта — если не будет платить почти столько же, сколько платит сейчас. Более того, Лондон должен продолжать придерживаться свободы передвижения, как и в случае европейской иммиграции.

Сити получил фингал

Брексит расстроил огромное число тех, кого Зигмунт Боман определял, как глобальные элиты современной ликвидности: Лондонский Сити, Уолл-Стрит, МВФ, ФРС, Европейский Центральный Банк, основные хеджевые/инвестиционные фонды, всю внутренне связную глобальную банковскую систему.

Предсказуемо, что Лондонский Сити проголосовал за «Остаться» 75-ю процентами. Ежедневно на «квадратной миле» торгуются огромные $2.7 триллиона, там заняты почти 400 000 человек. И это не только квадратная миля, ведь Сити теперь включает и Кэнери Уорф (штаб-квартиру нескольких крупных банков) и Мейфер (привилегированную тусовку хедж-фондов).

Лондонский Сити — бесспорно, финансовая столица Европы — управляет оглушительными $1.65 триллионами активов клиентов, богатством буквально со всей планеты. В Treasure Islands, как утверждает Николас Шэксон, «финансовые службы компаний сбежались в Лондон, поскольку он позволяет им делать то, что дома они делать не могут».

Необузданная децентрализация вкупе с непревзойдённым влиянием на глобальную экономическую систему составляют весьма ядовитую смесь. Так что Брексит можно интерпретировать, как голосование против коррупции, охватившей самую доходную отрасль Британии.

Положение изменится. Резко изменится. Больше не будет «паспортизации», по которой банки могут продавать свою продукцию всем 28 членам ЕС, организуя интегрированную экономику стоимостью $19 триллионов. Всё, что потребуется — штаб-квартира в Лондоне и несколько сопутствующих мини-офисов. Паспортизация станет предметом яростных споров на переговорах, равно как и то, что произойдет с деноминированными в евро торговыми площадками Лондона.

Я следил за Брексит из Гонконга — там 19 лет назад был свой Брексит, по сути, прощание с Британской Империей ради присоединения к Китаю. Пекин тревожит то, что Брексит вызовет отток капиталов, «депрессионное давление» на юань и нарушение управления монетарной политикой Банка Китая.

Брексит мог серьёзно повлиять на отношения Китай-ЕС, поскольку Пекин в теории мог потерять влияние в Брюсселе из-за отсутствия поддержки Британии. Важно помнить, что Британия поддержала инвестиционный пакт между Китаем и ЕС и совместное исследование выполнимости соглашения Китай-ЕС о свободе торговли.

Хи Вейвень, содиректор Исследовательского центра Китай-США-ЕС при китайской Ассоциации международной торговли, отдела Министерства коммерции, высказывается прямо:

«Европейский Союз, вероятно, должен придерживаться более протекционистского подхода при работе с Китаем. Ведь китайские компании, которые разместили свои штаб-квартиры или отделения в Британии, могут оказаться не способными получить бестарифный доступ на более широкий европейский рынок после того, как Британия выйдет из ЕС».

Это касается, к примеру, ведущих китайских высокотехнологичных компаний Huawei и Tencent. Между 2000-м и 2015 годами Британия была основным европейским пунктом назначения для прямых инвестиций Китая и вторым по величине торговым партнёром Китая внутри ЕС.

И всё же всё может обратиться беспроигрышной для Китая ситуацией. Германия, Франция и Люксембург — все они конкурируют с Лондоном за этот вкусный оффшорный бизнес с юанями — усилят свою роль. Чен Лонг, экономист Банка Догнуан, вполне уверен, что «Европейский континент, в частности его центрально- и восточно-европейские страны, будут более активно принимать участие в программах «Один Пояс, Одна Дорога».

Итак, станет ли Британия новой Норвегией? Возможно. Норвегия прекрасно себя чувствовала после референдума 1995 года по отказу от членства в ЕС. Впереди долгий и трудный путь прежде, чем станет действовать Статья 50 и начнется двухлетний переговорный период Британии и ЕС в совершенно незнакомой ситуации. Бывший канцлер казначейства Британии Алистер Дарлинг подвел итоге так:

«Никто понятия не имеет, как выглядит это «Вне».