Эти подходы в дальнейшем совершенствовались во время многочисленных внезапных проверок боеготовности, введённых министром обороны Сергеем Шойгу, и были применены с жёсткой эффективностью во время операции в Крыму. Тем не менее, сообщества экспертов и политиков стран-членов Североатлантического Альянса (НАТО) медлят с идентификацией потенциальных прорывов в российском военном мышлении и их применением в военном искусстве. Крым продемонстрировал всем Кремль, который нашёл должное сочетание политических, дипломатических, информационных и военных инструментов, чтобы, применив минимальное силовое давление, отторгнуть часть украинской территории. Кроме того, по мере развития кризиса на востоке Украины, новое сочетание политических и военных мер со стороны Москвы указывает на применение экспериментальных концепций с целью ассиметричного наращивания мощи России на международной арене (РИА Новости, 16 мая; «Ведомости» 12 марта).
Признаки, дающие понятие о масштабе повышения мастерства, экспериментов и обучения в Российских Вооружённых Силах были очевидны в ходе учений «Запад 2013» и ряде «внезапных проверок», которые происходили часто, начиная с февраля 2013 года. В ходе них проверялись новые подходы к командованию управлению, сочетание сил специального назначения из разных силовых ведомств для поддержки регулярных войск, кроме того, больший акцент делался на повышение стратегической мобильности. Равным образом ясно, что российский военный анализ конфликтов последнего времени, включая Афганистан, Ирак, Ливию, Сирию и другие, является антитезой западному прочтению. Путин во время учений «Запад 2013» заявил, что внезапные проверки боеготовности дают реальную картину боевой готовности и стали поворотным пунктом в повышении боевых возможностей. В январе 2014 года полковник Дмитрий Зеленков, исполняющий обязанности командира учебного центра боевой подготовки Западного военного округа (ВО), отметил: «Планирование боевых операций в реальном времени с организацией переброски войск и взаимодействие с коммерческими организациями – на железнодорожном, морском и речном транспорте, и переброски, осуществляемые в разных режимах, будут продолжаться» («Красная звезда», 31 января).
Важные проявления этой синергии мягкой и твёрдой силы России очевидны в её действиях, что приводит к замешательству и спекуляциям среди различных акторов. Тем не менее, США и ЕС продолжают накладывать санкции, обвиняя Россию в аннексии Крыма, а руководство НАТО предостерегает об угрозе Востоку Украины со стороны российской армии в виде развёртывания войск и скрытой интервенции. Присутствуют широкие спекуляции о следующей цели российской агрессии. «Зелёные человечки» воюют с «чёрными человечками» и регулярной армией Украины по всему её востоку и югу.
Конечно, имидж «зелёных человечков» или «вежливых людей» был разработан Спецназом ГРУ (российской военной разведкой), а операция в Крыму была так успешна, что эти выражения обошли и СМИ, и аналитические материалы по освещению этого кризиса (РИА Новости, 16 мая). Но их появление и использование в кризисе отметило элементы лежащего в основе сдвига в российском мышлении в сфере обороны и безопасности, которое стирает различие между войной и миром, сочетая широкий спектр политических инструментов для достижения стратегических целей. Следовательно, не удивительно, что среди первых, кого Кремль наградил после операции в Крыму, на самом деле были российские журналисты, находившиеся на переднем крае информационных операций 21-го века, проводимых Москвой (UN1.TV, 6 мая). К концу мая «Шпигель» признал масштаб успеха Москвы в информационной кампании.
Развёртывание российских войск и учения вблизи северных, восточных и южных границ Украины приковывают внимание международных СМИ к угрозе открытого вторжения а-ля Крым, когда эта возможность давно уже в прошлом. В этом месяце пресса сообщает о появлении очередных «зелёных человечков», которые оказали помощь мешанине из федералистских и сепаратистских про-российских боевиков в захвате, удержании и обороне административных зданий на Восточной Украине. Слухи о войне привели к разговорам о «странной войне» – где речь идёт скорее не о боевых действиях, а о демонстрации. 3 мая мир наблюдал поворот от насилия на улицах к заранее спланированному массовому убийству в Одессе («Интерфакс», 4 мая; «Восточное обозрение», 15 мая).
В ответ министр внутренних дел Украины Арсен Аваков заявил, что проблема в Одессе – это ужасная местная полиция, которую он планирует заменить на «Киев-1», группу «гражданских активистов», которые помогут этому черноморскому городу «в эти трудные дни». 9 мая – День Победы в память окончания Великой Отечественной войны – антитеррористическая операция Киева ударила по приморскому городу Мариуполю. Подразделения украинской национальной гвардии провели рейд в центре Мариуполя, используя тяжёлое вооружение, чтобы захватить «сепаратистскую полицию» в здании полицейского управления, причём было убито 20 человек, а здание сожжено до основания, потом, после того как их на улицах атаковали безоружные граждане, они ушли, погрузив город в полный хаос. В ответ на эти события министр Аваков сообщил, что около 20 «террористов» было убито, а четверо взято в плен во время штурма управления полиции в Мариуполе 9 мая».
Взгляд Авакова на антитеррористическую операцию как на битву не на жизнь, а на смерть, разделяют и другие, поддерживающие временное правительство. Игорь Валерьевич Коломойский, миллиардер-олигарх, которого временное правительство в Киеве назначило губернатором Днепропетровской области, использует свои личные средства для помощи в финансировании и оснащении специальных отрядов украинской национальной гвардии, чтобы проводить операции против поддерживаемых Россией военизированных формирований на востоке. Борис Филатов, вице-губернатор Днепропетровска, при поддержке своего босса, назначил вознаграждение за оружие, сданное украинским властям, и награду в 10 тысяч долларов за выданного им наёмника из числа «зелёных человечков». Через несколько дней Коломойский обозначил битву на восточной Украине: «Я хотел бы предупредить всех зелёных человечков, что, в отличие от некоторых других, у нас есть характер, и при попытках захвата зданий, принадлежащих органам государственной безопасности и полиции, мы будем открывать огонь на поражение. Каждый, кто хочет войны в нашем регионе, должен знать, что Днепропетровск станет для них вторым Сталинградом, но в этой борьбе украинский народ победит».
Вопрос, может ли квази-частная армия, финансируемая олигархом, быть законным инструментом обеспечения национальной безопасности, остаётся открытым.
Несомненно, такие меры, в сочетании с плохой подготовкой и недостатком дисциплины, могут привести к непредсказуемым последствиям. В Мариуполе Национальная гвардия оставила после себя новый политический ландшафт. Ринат Ахметов, основатель и президент компании «Систем Кэпитал Менеджмент» и владелец «Метинвеста», крупнейшего сталелитейного предприятия Украины, санкционировал создание безоружных «добровольных дружинников» из числа мариупольских рабочих, чтобы сотрудничать в восстановлении порядка в Донецкой области и не допустить здесь проведение Киевом «антитеррористической операции» (The Independent, 16 мая). Ахметов, похоже, лучше, чем киевское правительство, понимает, что атаковать безоружное гражданское население, значит подрывать легитимность де-юре и де-факто. Продолжающаяся антитеррористическая операция и растущее число жертв среди мирного населения представляет для легитимности новоизбранного украинского президента более серьёзную угрозу, чем и переход границы российской армией и «зелёные человечки», действующие на территории восточной Украины.
* * *
Ответ России на Евромайдан, который сместил правительство Виктора Януковича, включал в себя применение широкого спектра политических и военных инструментов, усиливающих влияние Москвы на формирование будущего на территории ближайшего соседа. Этот ответ застал западные правительства врасплох, вызвал ошеломление критиков, молчание аналитиков, и предоставил публике комментировать, исходя из реакции на каждый нюанс и поворот направляемого, хоть и не полностью контролируемого, кремлёвского изложения происходящего. Хотя Москва, несомненно, использовала эти инструменты для максимизации своей роли и влияния в разворачивающемся кризисе с Украиной, она явно не осуществляла полный контроль надо всеми «сепаратистскими» элементами, сошедшимися на восточных территориях Украины. Эксперимент Москвы в Крыму, возможно, с расширением в следующие недели на Восточную Украину, представляет собой шаг в направлении нелинейных методов ведения войны.
23 мая российский президент Владимир Путин осторожно выразил желание уважать результат президентских выборов на Украине 25 мая; но с тех пор Москва тщательно избегала полного признания результатов выборов. 2 июня в контексте разрастающегося насилия на Восточной Украине, Москва попыталась добиться поддержания Совбезом ООН резолюции, призывающей к прекращению насилия и организации гуманитарных коридоров. Эти усилия мало что дали, однако подтвердили взгляд Кремля на кризис, диаметрально отличающийся по сравнению со взглядами его западных коллег. Генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен охарактеризовал действия России на Украине как «безответственные и незаконные» и как «серьёзный вызов Европе в целом, свободе и миру» (РИА Новости, 3 июня).
Те, кто писал о крымском аспекте кризиса, упустили из виду большую часть важнейших элементов российского эксперимента по ведению нелинейной войны. Сочетание сил – включая все виды давно обсуждаемых сил быстрого реагирования по образцу Воздушно-десантных войск (ВДВ), но включающее также и морскую пехоту, спецназ ГРУ (силы специального назначения главного разведывательного управления) и вспомогательные маневренные бригады – выигравшие от природы условий, в которых им приходилось действовать, и наличие штаб-квартиры Черноморского флота в Севастополе. Переброска войск, ход операции и дисциплина во время Крымской операции – шаг вперёд по сравнению с вторжением в Грузию в 2008 году. Здесь почти не привлекались российские новобранцы, что отражает шаги, предпринятые в ВДВ и Сухопутных войск по реформированию более ранней модели в 2010-1012 годах, и батальонных тактических групп (БТГ), укомплектованных «kontraktnikami» (служащими по контракту) (Интерфакс, 15 апреля; RenTV, 4 марта).
На сегодняшний день западные и российские анализы Крымской операции и украинского кризиса в целом упускают ряд основных достижений российских военных сил и средств. Они включают в себя сочетание сил для таких операций, как Крымская, использование учений и внезапных проверок боеготовности для оказания давления в ситуациях локальных конфликтов, прогресс в комплектовании полностью состоящих из контрактников БТГ, а также использование новых тактик, условий и подходов к ведению войны, по сравнению с которым август 2008 года выглядит древней историей.
Можно описать такой конфликт как войну четвёртого поколения, которая размывает границы между политикой и войной и между комбатантами и гражданскими. Они сложны и создают «нечестные проблемы» для военных, которые должны с ними бороться. Эта борьба нелинейна (nelineynaya voyna), и включает применение всего спектра средств для влияния на центр тяжести конфликта, которым является само мирное население. Обе стороны будут стремиться использовать «человеческий ландшафт». Повстанцы будут пытаться скрыть свои активы и провоцировать на действия вооружённые силы противостоящего государства, стремясь изолировать центральное правительство от местного населения. Силам государства, с другой стороны, будет необходимо использовать «человеческий ландшафт» для того, чтобы убедить местное население в своих намерениях восстановить порядок, установить власть закона и защитить жизнь и имущество своих граждан. Некоторые аналитики и западные правительства приветствуют отвод российских войск от украинской границы, наивно игнорируя то, как быстро эти войска там появились и могут появиться снова на том же самом месте. Россия, в мире Владимира Путина, никогда не отступает от этой грани.
Этот вихрь планирования и мышления в сфере безопасности России вместе с её взглядами на будущую войну и продолжающиеся военные эксперименты и модернизация толкнули НАТО к тому, чтобы снова пересмотреть коллективную оборону. Кремль имеет в своём распоряжении новый инструмент – и, хотя в значительной степени он ограничивался специальными силами и элитными подразделениями в Крыму, в предстоящие годы, похоже, варианты и смешанные силы, находящиеся в распоряжении российских планировщиков, будут расширяться. Аналитикам и западным правительствам не удалось предсказать шаги России во время кризиса, а это требует более высокого уровня понимания касательно того, что Москва сделала такого, что является заметным новшеством, и как это было достигнуто. Это понимание является, в свою очередь, необходимым условием для прогнозирования вероятного направления действий России.
Если смотреть с точки зрения НАТО, этот кризис дал появление на периферии Евро-атлантического пространства ассиметрично действующего актора, размывающего различия между войной и миром, с непредсказуемыми и потенциально угрожающими последствиями.
Ещё предстоит увидеть, окончится ли сегодняшняя антитеррористическая операция быстрой победой в вооружённом противостоянии на Востоке Украины, приведёт ли она к эволюции этой борьбы в продолжительную гражданскую войну, либо даже приведёт к прямой, открытой военной интервенции со стороны России и намного более широкой войне. Недавно избранный президент Пётр Порошенко стоит перед нелёгкой задачей – добиться мира и реформ на Украине. У Владимира Путина много военных и политических козырей, которые можно разыграть этой опасной ситуации, и которые определят будущее Украины и проблему войны и мира для Евразии, включая и судьбу России.