Попаданцы рвутся в 90-е

Ирина Алкснис

Российское общество никогда не устает создавать себе трудности, чтобы затем бескомпромиссно с ними бороться. Ярким примером феномена можно считать «ностальгию по 90-м».

Честно сказать, проблема мне кажется надуманной, поскольку на самом деле имеет место совершенно иное явление — действительно весьма заметное — современной России.

Вы в курсе, какой литературный жанр (вернее, поджанр) является едва ли не самым популярным и массово читаемым в текущий момент?

Фантастика про так называемых попаданцев, то есть людей, тем или иным невероятным образом оказавшихся в чужом для них мире. Это может быть другая планета, параллельная вселенная или иное время — как вымышленное будущее, так и реальное прошлое.

Вообще-то, ситуация могла бы стать довольным интересным предметом исследования для социальных психологов: чем обусловлен столь массовый интерес людей к сюжетам, в которых наш современник действует в антураже событий отечественной истории. Причем чаще выбираются, разумеется, те или иные наиболее яркие, знаковые и переломные моменты — революции, кризисы, войны. Кстати, это касается не только литературы, но и кино, и телесериалов.

Глупо спорить, что 1990-е годы при всей своей трагичности и катастрофичности для страны были чрезвычайно ярким периодом, обладающим своей харизмой, пусть и с явным налетом постапокалипсиса. К тому же нас от того времени отделяет уже двадцать лет. По человеческим меркам это много — по сути, четверть жизни.

Ничего удивительного, что эта эпоха — именно в силу своей нетривиальности и одновременно все большей удаленности от нас — ныне заняла свое место в списке наиболее интересных для многих людей, которые виртуально примеривают ее на себя. Особенно это касается совсем молодых, у которых нет собственного опыта проживания в ней. В результате то время вполне органично занимает для них свою строчку в рейтинге интересности где-то между Смутой, Великой Отечественной войной и СССР 1970-х.

Вот только не надо думать, что большинство из них на самом деле хотели бы оказаться на улицах Петрограда в 1918-м, в ржевских окопах 1942-го или в России 1993-го.

Несмотря на все фантазии, в которых герой обычно демонстрирует уникальные знания, навыки и возможности, достигает впечатляющих успехов и получает элитарный статус, в глубине души практически у всех есть понимание, окажись они, например, в царской России, им предстояло бы не на балу в Зимнем дворце танцевать, а быть поротым на конюшне.

Девяностые исключением не являются. Как бы людям ни нравилась идея поучаствовать в эпохе первоначального накопления капитала, они за редкими исключениями вполне осознают, что им уготована участь не самая завидная.

Мнение автора колонки может не совпадать с точкой зрения редакции «Вечерней Москвы»