|
Иран не интегрируется в ЕАЭС, он интегрируется с ЕАЭС, а решение вопроса о присоединении Ирана к Евразийскому экономическому союзу отнесено на некоторую перспективу. Осуществляется своего рода уникальный эксперимент по выстраиванию модели отношений, что требует утряски определенных нюансов и поиска компромиссных подходов.
В ближайшее время Иран и Евразийский экономический союз (ЕЭАС) начнут работу в режиме Зоны свободной торговли (ЗСТ). Соглашение уже ратифицировано парламентами стран ЕЭАС (России, Белоруссии, Казахстана, Армении и Киргизии), а 10 июня нынешнего года — и парламентом Ирана. Оно начнет действовать через 60 дней после получения последнего уведомления о завершении всех необходимых процедур.
Напомним, что 17 мая 2018 года в Астане было подписано временное (сроком на три года) соглашение, ведущее к образованию ЗСТ между государствами — членами ЕАЭС и Ираном. Переговоры на этом направлении велись с 2016 года. Они шли непросто, ратификация растянулась еще на год. Так, если российская Государственная дума ратифицировала временное соглашение с Ираном еще 15 ноября прошлого года, то парламент Казахстана — только в апреле нынешнего года. Дело в том, что давали о себе знать некоторые привходящие внешние факторы. Председатель коллегии Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) Тигран Саркисян определял их следующим образом: "Это важный для нас документ, потому что, с одной стороны, мы видим, что изменилась позиция США по отношению к Ирану, это вызов для многих компаний. С другой стороны, Европейский союз разрабатывает новый механизм работы с Ираном, чтобы применяемые новые меры США не отражались бы на компаниях европейских, которые работают в Иране. И, конечно же, наши компании, которые сильно заинтересованы в иранском рынке, будут испытывать определенные сложности, связанные с санкциями против Ирана".
Смысл создания Зоны свободной торговли заключается в том, что договаривающиеся стороны снижают или вообще отменяют таможенные пошлины по согласованному списку товаров. Именно их перечень, а также размер таможенных тарифов были наиболее сложными вопросами в процессе переговоров. Сейчас они решены, а условия соглашения приближены к правилам ВТО. Оно выгодно всем, так как появляются новые возможности для развития торгово-экономических связей как в двустороннем, так и в многостороннем формате, ведь до недавнего времени уровень товарооборота между Ираном и государствами ЕАЭС был довольно низким — в 2017 году он составлял всего 2% от всего внешнеторгового оборота Ирана, не дотянув даже до полутора миллиардов долларов. При этом товарооборот Ирана с Китаем и странами ЕС приближался к 40 миллиардам и 13 миллиардам долларов соответственно. Многое тут было связано с тем, что в Тегеране на определенном этапе осторожно относились к интеграционным процессам в Евразии. Но не только.
Иран с 1979 года находится под санкциями. Его экономика в целом адаптировалась к такой ситуации. Тем не менее, срабатывал и фактор ожидания иранскими элитами восстановления сотрудничества с Западом после ожидаемой отмены санкций. Под это Тегеран выстраивал и экономическую стратегию страны. Однако сейчас, когда США вышли из ядерного соглашения и стали вводить новые и более болезненные санкции, в Иране поняли, что такая политика Запада приобретает долговременный характер. Соответственно, пора действовать, не полагаясь исключительно на различные маргинальные варианты обхода санкций. Поэтому для Тегерана вопрос сотрудничества с ЕАЭС стал приобретать особую актуальность. Ведь появляется не только огромный рынок для сбыта продукции, но и возможность доступа к тем технологиям, которые оказываются под санкциями, особенно военные, да и в целом можно будет обеспечить режим политико-экономического благоприятствования на севере. В свою очередь страны ЕЭАС могут использовать транзитные возможности Ирана для выхода на государства Ближнего и Среднего Востока.
Отметим некоторые важные особенности. Из всех стран ЕЭАС только Россия подвергается санкционному давлению со стороны Запада. Находится под прессингом санкций и Иран. В принципе, две страны способны сформировать единую линию сопротивления, что, кстати, может не совсем устраивать другие страны ЕЭАС, в частности, Казахстан, считающий, что альянс не должен превращаться в антизападную коалицию. Астана может не поддержать идею членства Ирана в ЕАЭС хотя бы потому, что в компании "Тенгизшевройл", которая ведет основное направление экспорта казахстанских углеводородов, доля США достигает 75%. Но Иран не интегрируется в ЕАЭС, он интегрируется с ЕАЭС. Решение вопроса о его присоединении к Евразийскому экономическому союзу отнесено на некоторую перспективу.
Осуществляется своего рода уникальный эксперимент по выстраиванию модели отношений, что требует решения определенных нюансов и поиска компромиссных подходов. Все еще впереди.
Станислав Тарасов
|