Одним из признаков экономического развития страны и конкретной территории является неспекулятивный рост цен на недвижимость. И если под этим углом взглянуть на ситуацию во Львове, который как местные, так и киевские власти продолжают позиционировать как «самый европейский город Украины», то ситуация окажется весьма парадоксальной.
Сначала немного львовской статистики. В 2018 году здесь было принято в эксплуатацию 415 тысяч квадратных метров жилой недвижимости, что составляет около 7 тысяч квартир разного размера. Несмотря на то что во Львове и во Львовской области на президентских выборах победил Пётр Порошенко, который на каждом углу рассказывал о росте экономики Украины, в столице Галичины в минувшем году произошёл спад жилищного строительства — на 16,8%. Да и в целом по области введено лишь на 1% жилья больше, чем в 2018-м — в основном за счёт сельской местности, то есть речь идёт не о многоквартирных домах, а об особняках на одну-две семьи.
Казалось бы, уменьшение количества новых квартир должно привести к их подорожанию, но львовская экономическая реальность вносит в это правило свои коррективы: по сравнению с концом декабря 2018 года средняя стоимость квадратного метра жилой недвижимости во Львове снизилась — с 717 до 702 долларов США. При этом на первичном рынке, в новостройках, вполне достаточно квартир ходового формата: более 100 однокомнатных, почти 120 двухкомнатных и почти 100 трёхкомнатных.
Почему же их не спешат покупать разрекламированные мэром Львова Андреем Садовым на всю Украину местные программисты? Ведь в августе минувшего года Садовый заявил: «Мы имеем динамику 20% роста IT-специалистов в год. Поэтому мы достигли хороших результатов, имея во Львове 30 тысяч людей, работающих в отрасли IT». Однако оба показателя не соответствуют действительности: по данным местного сообщества компаний в области информационных технологий Lviv IT Сluster, в 2015 году во Львове работали 15 тысяч IT-специалистов, в 2016-м — 17 тысяч, а у 2017-м — 20 тысяч, то есть в человеческом измерении рост составляет от 13 до 18% в год. Число же сотрудников отрасли и вовсе было завышено в полтора раза — несмотря на то, что местные вузы, среди которых рейтинговые Львовский национальный университет и Львовская политехника, каждый год выпускают тысячи новых специалистов этого профиля.
Кроме того, в эти 20 с небольшим тысяч (учитывая вероятный рост в 2018 году) входят не только программисты, но и технические специалисты, сотрудники кол-центров, различных аутсорсинговых компаний (диспетчерских, бухгалтерских, e-commerce) и т. п., которые зарабатывают значительно меньше. По оценкам профильных агентств, получающих более 1,5-2 тысяч долларов в месяц программистов уровней Middle и Senior во Львове не больше трёх тысяч, остальные (их число оценивают в 7-8 тысяч) — это «кодеры». Последние за несколько сотен долларов в месяц пишут куски программного кода по алгоритмам, спущенным посредниками, работающими с зарубежными заказчиками. В целом же во всей Львовской области зарегистрировано лишь 10% всех IT-специалистов Украины, которые работают как частные предприниматели.
Одной из особенностей львовского рынка программирования является то, что он обслуживает не только западных заказчиков (этим заняты такие компании, как Luxoft или Intellias), но и различные органы власти и местного самоуправления (наиболее известная — SoftServe, которую во Львове связывают с Порошенко и Садовым). И вот в последнем случае деятельность хвалёных львовских программистов оказалась абсолютно провальной: за несколько лет работы, получая весьма солидные суммы, выделенные из городского бюджета, они так и не смогли разработать алгоритмы решения транспортных проблем Львова и эффективного управления коммунальным транспортом. Более того, даже во время обычной локализации присланных из Киева программ расчёта коммунальных субсидий «Наш дом» деятельность местных органов соцобеспечения была парализована на несколько месяцев.
Поэтому неудивительно, что, по оценкам львовских застройщиков, программисты занимают лишь третье место среди их покупателей. И хотя они обычно выбирают квартиры большего метража, продавцы не очень любят эту категорию «инвесторов» из-за их привередливости: индивидуальный проект, качество стройматериалов, расположение, гараж, площадь двора и т. п. Значительно проще работать с людьми, которые составляют от 50 до 90% покупателей новых квартир и выкупают их чуть ли не на стадии котлована, — местными гастарбайтерами. Большинство из них рассматривает недвижимость как объект инвестиций заработанных тяжёлым трудом денег, однако в последнее время появились люди, которые заработали в той же Италии европейскую пенсию и собираются жить на неё — только уже не в родном селе или райцентре, а в городе, где можно выпить в кафе привычную утреннюю чашечку кофе. Во Львове таких людей пока немного, поскольку жизнь в этом городе самая дорогая в Западной Украине, а вот в соседних Ивано-Франковске и Тернополе они более заметны.
Однако во время общения со львовскими риелторами и застройщиками открытием для меня оказалось то, что на втором месте среди покупателей на первичном, а особенно на вторичном рынке жилья, являются различного рода мигранты. Причём речь не столько о платёжеспособных переселенцах из Донбасса, поток которых в последние годы уменьшился, сколько об уроженцах Азии и Африки, которых во Львове становится всё больше.
Легализоваться на Украине благодаря статусу студента или фиктивному браку — проще простого, а низкий с точки зрения москвича или варшавянина уровень жизни и заработной платы во Львове может показаться райским для таджика или сомалийца. Те из них, кто живёт здесь уже несколько лет, часто покупают квартиры не только для себя, но и для оборудования в них общежитий для своих новоприбывших соотечественников. То есть Львов действительно приобретает черты «европейского города» — только не из лозунгов на Майдане, а из реальной жизни, где нелегальные мигранты могут безнаказанно захватить аэропорт, как это случилось 19 мая 2019 года в Париже.