Север – полигон духа и символ чистоты

Вспомнил отчего-то, как подавал после школы документы в Институт Арктики и Антарктики. Не прошел стогую медкомиссию. Пошел на философию. Там железное здоровье не требовалось. Кстати, была у нас в семье культовая советская «Книга о вкусной и здоровой пище». Самый короткий рецепт в ней назывался «Философ». Дословно: «яйца с мозгами». Такое вот бытовало отношение к этой науке. Да и сейчас... Но не об этом.

У меня много лет лежали на столе знаковые для всех больных полярным томлением книжки: романы Виктора Конецкого и Олега Куваева, дневники Рауля Амундсена и Роберта Скотта... Поражение последнего в борьбе за первенство покорения Южного полюса я долго воспринимал как личную трагедию. Страдал, когда он, определяя, судя по запискам, стратегию покорения безмерного ледяного пространства, явно ошибался в выборе средств и ресурсов. Ну нельзя было заменять гламурными пони, неприхотливых полярных лаек! (Не отсюда ли возникла метафора гибели – «двинуть кони»?) А капризные мотосани вместо неубиваемых кедровых лыж? Зачем, зачем, Боб!? Кричать хотелось от абсурдных действий великого героя. Я тогда еще не знал англичан и не догадывался, что по своей природе им абсурд всегда ближе рациональности. Вот вам истоки и шарфика Березовского, и «новичка» Скрипалей. Впрочем, у каждого народа своя карма.

Вернемся к Северу. Я все же сделал рывок в эту сторону. Побродил с геологами по тундре. Работал с лесорубами в приполярной тайге. Но время менялось. Менялись приоритеты, страсти, мысли в голове и книги на столе. Появились другие – про маркетинг-шмаркетинг, форекс-шморекс и прочие инновации, презентации, махинации. Девяностые растворились в азарте выживания, нулевые – в азарте потребления. Азарту подвига, открытий, испытаний места совсем не оставалось. Арктика и Антарктика мерцали где-то за гранью сознания – фантомные боли, сон нерожденного ребенка. Друзья из Ассоциации полярников подарили мне когда-то роскошный альбом на эту тему. Я все реже листал его страницы, на которых Артур Николаевич Чилингаров водит хоровод вокруг Северного полюса, а мой замечательный знакомый Федор Конюхов готовится к первой своей ледовой эпопее. Там же пятеро смелых целый год идут вдоль кромки Ледовитого океана – десять тысяч кэмэ от Уэлена до Мурманска, не пользуясь даже палатками, чтобы уравнять свое соперничество с природой....

Черно-белые фотки из старого семейного комода. Выбросить жалко, а смотреть бессмысленно. И вдруг тема ожила! Скачало робко, но потом все настойчивее в медиа стали возникать сюжеты вроде бы из другого мира. Сквозь бесконечный лютый срач телевизионных ток-шоу об изменах как бы жен и украинских как бы братьев может уже проскочить сюжет о восстановлении в лютый холод фактории на Шпицбергене или антарктической станции. Появились цветные и яркие фото заполярных застав, похожих на космические станции. Пограничников, более стильных в отечественных антиморозных приблудах, чем понтоватые искатели приключений из Иностранного легиона и «блэквотер». А презентации в медиа новых дрейфующих модулей выглядят круче и футуристичнее, чем описание клубных комплексов на Рублевке.

Боюсь сглазить, но, может, страна выздоравливает?

Какие для меня важны симптомы выздоровления? Во-первых, любая честная перед собой и другими страна неизбежно стремится стать империей. Во-вторых, она считает имперскую модель не способом материального ограбления других, а способом расширения своей духовной ойкумены. Высокую культуру способна выносить в своем чреве только великая империя. В-третьих, у каждой империи есть свой «Север». Т. е. пространство, объективно тестирующее людей на мужество, выживаемость, терпение, трудолюбие и волю.

«Русский характер» закладывался в Сибири и Поморье. «Американский» – на Аляске. Кстати, Америку создал не Форд со своим конвейером, а Джек Лондон со своими рассказами о Клондайке, Доусене и Сороковой миле. Там он как опытный золотоискатель извлекал из душ авантюристов по крупице черты, которые создали архетип американских «рэмбо». В этом плане можно смело утверждать, что если б империя не продала им Аляску, то и не было бы современной Америки.

Я много летал над бесконечным Юконом и всегда наворачивались слезы. Не от впечатления грандиозного величия, а от ощущения дикой досады. Все было наше!.. Жалеть поздно, надо просто учесть, что вечно придется мериться силой. И искать для этого оптимальные формы, не разрушающие друг друга (гризли никогда не дерутся, т. к. слишком сильны для этого) и не унижающие других.

И наконец, «Север» очень близок к православию. Фактически это природный храм, где человек думает о главном. Где личность понимает, что испытание – это удовольствие, а удовольствие – испытание! Не могу не вспомнить, как говорил президенту Януковичу перед Майданом, что Украина, свернув свои арктические и антарктические программы, лишила страну мечты о территории, где все по «чесноку» и заслугам, где все чисто и не загажено, где дух расширяется до просторов северного сияния, а не скукоживается до размеров городской площади.

Я ему тогда рассказал жутковатую притчу о том, как эскимосы охотятся на волков. Они вмораживают в лед рукояткой вниз обоюдоострый нож, помазанный моржовой кровью. Волк начинает его лизать, режет язык, но думает, что горячая вкусная кровь сочится из ножа. И он лижет и лижет бритвенное лезвие, заглатывает всю свою кровь, пока не издыхает. Либо вы ― империя, дарующая другим свои лучшие черты, либо вы ― майдан, захлебывающийся собственной кровью. Выбор примерно такой.

Р. Дервиш,