Это началось сразу же после терактов 11 сентября 2001-го, когда я ещё был на службе, и почти сразу же стало известно под названием «Глобальной войны с террором». В Пентагоне это называли «долгой войной», не ограниченной временем, возможно вообще не имеющей конца, конфликтом с государствами и сетью террористов, главным образом радикально-исламистского толка.

Произошло возрождение доктрины противодействия повстанцам, похороненной из-за поражения во Вьетнаме, и появилось  новое толкование этого несчастья. За прошедшие годы главные характеристики стали ещё яснее: своего рода повторение «Дня Сурка». Как только вы подумали, что всё закончилось (Ирак, Афганистан), сразу же после объявленной победы, всё  началось сначала.

Теперь, поскольку мы оказались впутаны в Иракскую войну 3.0, разве есть лучший способ увековечить американский способ войны после событий 9/11, чем повторением. Вернемся в июль 2010-го, я тогда написал статью для TomDispatch  о семи причинах, почему Америка не может прекратить воевать. Более чем четыре года спустя, когда война с террором всё ещё продолжается, причём миссия так полностью и не выполнена, привожу свежий взгляд на семь основных причин, почему никогда не кончающаяся война – новая норма Америки. В этом сиквеле я даю только одно обещание: никаких деклараций о победе (и отметьте на календарях, я планирую вернуться с семью причинами в 2019-м).

1. Приватизация войны: американские военные прибегли к услугам частных подрядчиков, что усилило тягу к получению прибыли от ведения войн и их продолжению. В отличие от солдат-граждан прошлых эпох, мобилизованные боевые корпорации нового американского наёмничества – Halliburton/KBRs (почти $40 миллиардов только по контрактам в Иракской войне), DynCorps ($4.1 миллиардов на подготовку 150 000 корпуса иракской полиции), и Blackwater/Xe/Academis ($1.3 миллиардов в Ираке вместе с полным набором  противоречивых данных) – не настроены на  демобилизацию. Как и большинство корпораций, модель их бизнеса основана на росте прибыли, а этот рост быстрее всего происходит во время войн и подготовки к ним – предпочтительный вариант для Вашингтона.

«Свобода не свободна», как гласит популярная консервативный бамперная наклейка, – также и с войной. Мой отец любил говаривать: «Кто  платит, тот и заказывает музыку»; а сегодня корпорации, вербующие наёмников, отыгрывают множество военных маршей на $138 миллиардов только по иракским контрактам, как нам сообщает Financial Times.   И если вы думаете, что приватизация войны должна как минимум сократить затраты правительства, подумайте ещё разок: Комиссия по контрактам военного времени в Ираке и Афганистане оценила в 2011-м, что ущерб от мошенничества, растрат и злоупотреблений достигал $60 миллиардов только в Ираке.

Для сформированного стиля войны Америки наёмники должны быть или удалены, или сдаться. Европейские правители научились этому благодаря тяжкому опыту Тридцатилетней Войны в семнадцатом веке. В то время могущественные капитаны наёмников, вроде Альбрехта фон  Валленштайна, вышли из-под контроля. Только убийство Валленштайна и утверждение почти абсолютной власти монархов развернуло укрощение войны до того, как они в итоге обанкротились; трудная победа, ведь она была существенная для выживания и дальнейшей экспансии Европы. (Европейцы затем экспортировали свои войны к другим берегам, но это другая история).

2. Слияние государства национальной безопасности с двумя главными партиями: Джимми Картер был последним президентом, попытавшимся как-то контролировать государство национальной безопасности. Бывший инженер-ядерщик ВМФ, служивший при требовательном адмирале Хаймане Риковере, Картер сократил численность бомбардировщиков В-1 и боролся за то, чтобы американская внешняя политика основывалась на правах человека. Высмеянный всеми за разговоры о ядерной войне с младшей дочерью Эми, Картер впоследствии попал под огонь критики за «слабость» в обороне. Его поражение от Рональда Рейгана в 1980-м привело к 12-тилетнему доминированию республиканских президентов, что открыло финансовые шлюзы перед Министерством Обороны. Это стало уроком Биллу Клинтону и Совету руководства Демократической партии, заставив заворачивать государство национальной безопасности в привлекательную обёртку, что они и делают, несмотря на все неудобства. Такой выгодный «правый» поворот демократов в годы Клинтона послужил временной повторной иммунизацией, когда речь зашла о «мягкости» в обороне – пока республиканцы не повысили ставки, пойдя на «всё» в военных крестовых походах после событий 9/11.

После выборов 2008-го Барак Обама мало что сделал, чтобы изменить курс, проложенный предшественниками. Он тоже не решился бросить вызов господствующему в Вашингтоне катехизису войны.

Республиканцы, однако, ответили не приглушением критики, но повышением её уровня. А как же ещё объяснить приглашение спикером Палаты представителей Джоном Бенером израильского премьер-министра Бенжамина Нетоньяху обратиться к сессии Конгресса в марте? Это обращение обещает стать одобрением для республиканцев, равно как и  наказанием администрации Обамы и её «умиротворяющей» политики в отношении Ирана и исламского радикализма.

Серьёзный контроль, не говоря уж об оппозиции государству национальной безопасности Конгресса или какой-либо ведущей политической партии, без вести пропавшим на многие годы после фиаско сенатского Доклада о пытках (из-за которого ЦРУ стали сильнее, а не ослабли), надо полагать, скончался.  Недавние промежуточные выборы с триумфом ястребов-республиканцев и прогнозируемым подравниванием кандидатом на президентских выборах 2016-го не сулят ничего хорошего, если речь идёт о сдерживании государства национальной безопасности в предсказуемом будущем.

3. «Поддержка наших войск» как предмет размышления. Вы их видели повсюду – наклейки «Поддержите наши войска».На самом деле «поддержка» в этом лозунге в основном означает молчаливое согласие, когда речь идёт о войне в американском стиле. Истина в том, что мы превратили полностью добровольные вооружённые силы в нечто вроде иностранного легиона, размещая их снова и снова в отдалённых зонах боёв и направляя сверх всякой меры в войны, который можно считать глупостью. Вместо того чтобы признать ошибки, руководители Америки работают над тем, чтобы затушевать их, бесконечно расхваливая наших «воинов», словно вселенских героев. Это может успокоить наше коллективное национальное сознание, но всё же это – форма дешёвой благодарности, которая ничьих жизней не спасает, да и никаких войн не выигрывает.

Вместо этого стране нужно прислушаться к своим солдатам, особенно к критически настроенным, которые рисковали жизнями во время заморских войн. Организации, вроде  Ветераны Ирака против войны и Ветераны за мир – неплохое начало.

4. Ведение отредактированной войны. Война, как гласит недавний отчёт Комитета Сената по пыткам, в Америке редактируется. Её ужасы и ошибки запрещаются, патриотические информаторы наказываются, даже учитывая, что американский народ находится в демобилизированном государстве. Объявление войны больше не представляет собой волю народа, как представляли прежние декларации войны Конгрессом, как требует Конституция США. Вместо этого в недавние годы американцам было велено отправиться в мир Диснея (как предложил в начале 9/11 Джордж Буш) и продолжать покупки. Их поощряют не обращать слишком много внимания на жертвы и стоимость войны, особенно если эти расходы связаны с иностранными забавно звучащими именами (в конце-то концов, они, как американский снайпер Крис Кайл так нетактично высказал в своей книге, просто «дикари»).

Отредактированные войны скрывают правду об истинной цене постоянного убийств государством от американского народа, хотя и не от иностранных обозревателей. Невежественное и апатичное правление, пусть и в качестве государства национальной безопасности – по сути, теневое правительство, равняющееся на рост вашей безопасности.

5. Инфляция угрозы: нет ничего нового в инфляции. Мы видели массу этого во время холодной войны (несуществующие ракеты и прорехи для бомбардировок, к примеру). Продаётся страх, и мы уже получили его дозу в двадцать первом веке, от ИГИЛ до Эболы. Но более важно то, что страх убивает разум, подавляет обсуждение.

Например, в прошлом сентябре сенатор Линдси Грэхэм предостерёг, что ИГИЛ и его радикальная армия идёт на Америку, чтобы убить всех нас. Конечно, ИГИЛ – региональная сила без каких-либо возможностей провести серьёзные операции против США. Но страх столь банален, столь эффективно поддерживается в этой стране, что американцы по обыкновению и весьма широко преувеличивают угрозу, представляемую аль-Каидой или ИГИЛ, или другим «дежурным монстром».

Многие десятилетия тому назад, будучи молодым журналистом на ВВС, во время холодной войны я побывал в горе Шайенн. Это было последнее бомбоубежище-цитадель, и те кто там бывал, полагали, что с 70%-й вероятностью оно выдержит пятимегатонный ядерный взрыв. Неудивительно, что я стал рассматривать реальную вероятность обмена термоядерными ударами с Советским Союзом, войны, что уничтожила бы жизнь в нашем понимании, да и большую часть жизни на планете из-за «ядерной зимы». Просите меня за то, что я не трясусь от страха, как осиновый лист, из-за ИГИЛ. Или из-за законов шариата, приходящий в мой родной городок. При все уважении к таким опасениям, Америке нужно, как сказала Хиллари Клинтон в – надо отметить – совершенно ином контексте, «вести себя по-мужски».

6. Восприятие мира, как глобального поля боя: в крепости Америка ныне все сферы стали сферами борьбы. Не только большая часть планеты, моря, воздух и пространство, как и границы государств и все более вооружающиеся полицейские силы, но мир мысли, внутри нашего мозга. Подумайте о 17 переплетённых разведывательных группах «разведывательного сообщества США» и их продолжающемся «борьбе» за информационное доминирование во всех областях человеческого общения, как и надзоре за всем и вся. И не забудьте о ведущей роли государства национальной безопасности в кибер-войне с реальностью. (В самом деле, Вашингтон запустил первую кибер-войну в истории, выпустив против Ирана компьютерного червя Stuxnet).

Подумайте обо всем этом, как глобальной матрице, которая покоится на войне, помогая капитализму несчастий и корпоративным комплексам, которые сформировались вокруг Пентагона, министерству национальной безопасности и разведывательному сообществу. Милитаризованную матрицу не обескураживает ни $1.45 триллион, отданный за Ф-35, единственный оправдавший ожидания истребитель, ни перспектива $355 миллиардов затрат в следующее десятилетие на «модернизацию» американского ядерного арсенала, оружия, которое Барак Обама клялся уничтожить в 2009-м.

7. Новая «норма» Америки – война: террористические атаки 9/11 произошли более 13 лет тому назад, что означает, что никто из подростков в Америке не может вспомнить то время, когда страна жила в мире. «Военное время» стало нормой, а мир – волшебной сказкой.

Что поистине «исключительным» в Америке 21 века, так это любое чётко сформулированное видение  того, как жить на Земле в мире с самим собой и с другими нациями. Вместо этого война, подпитываемая диетой страха, – фон, на котором взрослеет молодежь. Это фон их мира, во многом часть их жизни, и во многом они вряд ли понимают, что это такое. И это – самая коварная опасность для всех них.

Как же нам обезопасить наших детей от такого перманентного государства войны и самого состояния войны? У меня только одно предложение – просто остановить всё это. Целиком и полностью. Перестать вести нескончаемые войны и делать их частью нашей жизни, и ещё – прекратить это праздновать. Война должна быть областью крайности, ненормальности. Она должна стать смертью нормы, а не печальной обыденностью.

Никогда не поздно, Америка, вступить в эту благую борьбу