Rzeczpospolita: Польше нужна Украина, чтобы вместе дружить против России

Чем для Польши должна стать Украина через 25 лет? В идеале — связанным со структурами НАТО и ЕС или другими альянсами, в которые будет входить Польша, политическим союзником в как можно более широком спектре вопросов; ключевым польским торговым партнером и страной, в которой будут активно работать польские компании, а также распространяться польская культура; государством, которое вернет себе оккупированные Россией территории в Донбассе и Крым.

Удастся ли достичь этих целей зависит не только от того, как будет выглядеть ситуация на Днепре, но и от того, смогут ли польские круги, придающие большое значение отношениям с Украиной, повлиять как на общественность, так и на политиков в Польше. Важно также, насколько эффективными окажутся дипломатические действия польского государства на Украине.

Стабильное развитие отношений с Украиной требует решения еще одной задачи: как убедить поляков в правильности курса Варшавы, последовательно старающейся заставить путинскую команду платить все более высокую цену за нарушение международного права. Непосвященному сложно увидеть, какую пользу извлекает Польша, играя роль «тормоза» в процессе нормализации отношений между ЕС и Россией, при этом ущерб от такой деятельности может казаться весьма серьезным. Даже если с объективной точки зрения, например, антироссийские санкции не оказывают негативного воздействия на польскую экономику, то у части избирателей все равно появляются опасения, что наша страна теряет якобы очень привлекательный российский рынок. Субъективное ощущение некоторых избирателей, полагающих, что националистическая «бандеровская» Украина ничем не лучше «сталинской» России, также может отбить у политиков желание поддерживать Киев. Кроме того, обладающее весом в Польше аграрное лобби все громче высказывает сомнения в необходимости поддерживать страну, которая может стать для нас опасным конкурентом в сельскохозяйственной отрасли.

В первую очередь следует осознать, что украинское руководство будет тем более склонно заниматься урегулированием споров на тему истории (в частности, касающихся эксгумации), чем сильнее будет в Польше консенсус по поводу стратегии в отношении Украины и преодоления проблем исторического свойства. На Днепре видят, что в этой сфере в польских кругах нет единомыслия, и поэтому киевские власти стараются затянуть решение насущных проблем, «выжидая», когда неудобное для них правительство уйдет.

Из этого следует очевидный вывод: наша политика будет эффективна лишь тогда, когда разные круги будут готовы преодолеть разногласия и действовать согласованно. Стратегия игнорирования настроений части общества, остро реагирующей на исторические темы, а в особенности нежелание относиться всерьез к проблеме Волынской резни, привела к радикализации этой группы и тому, что в последнее десятилетие она обрела реальное влияние на формирование политических процессов. Легко предположить, что рано или поздно какое-нибудь политическое движение уже официально выступит с лозунгами, направленными против украинских мигрантов и продвигающими антиукраинскую националистическую версию истории.

В такой ситуации первоочередной задачей, по крайней мере для всех кругов понимающих важность отношений с Украиной вне зависимости от их политической ориентации, становится выработка определенного кодекса поведения в области, связанной с восточной политикой. Как минимум следовало бы перестать навешивать ярлык украинофобов, националистов или агентов Кремля на тех, кто подчеркивает, как важен сейчас исторический диалог, но придерживается иного взгляда на историю Польши, России и современной Украины, чем тот, который представляют в своих работах украинские историки или польские украинофилы. Такой консенсус кажется вполне достижимым, тем более что если внутренние конфликты преодолеть не удастся, антиукраинские круги неизбежно усилятся.

Силы, стремящиеся оказывать влияние на польскую политику в отношении Украины, должны не только осознать взаимосвязь между общественными настроениями в Польше и размером поля для маневра во внешней политике, но и развить свою программу воздействия на польское и украинское общество. Самоупоения мифологизированной историей (Гадячский договор, союз Пилсудский — Петлюра, лозунг «Без независимой Украины не будет свободной Польши») и страха перед общим врагом, Москвой, уже давно недостаточно. Конкретные решения можно еще обсудить, но уже сейчас видно, что методы ведения диалога и используемый нами инструментарий следует адаптировать к произошедшим изменениям.

В польско-украинском диалоге мы наблюдаем преобладание формы над содержанием: мы больше говорим, чем занимаемся созидательным трудом. За почти 30 лет Польша не успела создать в Киеве Польского исторического института, о котором говорил еще Ежи Гедройц (Jerzy Giedroyc) (для сравнения: у Германии девять таких институтов, один из них с 1993 года работает в Варшаве). Также не появилось Центра польско-украинского диалога и согласия, который мог бы инициировать шаги, способствующие налаживанию диалога с Украиной по образцу аналогичного польско-российского Центра.

У нас нет даже портала, который бы снабжал украинцев качественной информацией на тему польских политических и идеологических дискуссий, истории или экономических вопросов, а таким образом помогал бы им понять своих соседей. Визиты польских журналистов в Киев или семинары с участием украинских аналитиков, посвященные проблемам отношений с Польшей, финансируются, в свою очередь… немецкими фондами. Между тем польскому государству следовало бы обладать инструментами, позволяющими профессионально заниматься публичной дипломатией в отношении Украины в масштабе, адекватном значению, которое имеет для нас эта страна.