Глава МИД Сергей Лавров заявил, что условия для решения проблемы мирного договора с Японией пока полностью отсутствуют. Почему именно сейчас российское руководство выступило со столь резкими оценками? Означает ли это, что вопрос о мирном договоре и окончании территориального спора снова практически закрыт и в ближайшие месяцы переговоры будут идти лишь для вида?
В выходные на японском острове Окинава прошел референдум о строительстве новой американской базы. Точнее, о переносе одной из существующих авиабаз в другую часть острова. 70 процентов проголосовавших (а пришли на участки более 50 процентов) высказались против – на Окинаве давно звучат требования о полном выводе всех американских войск.
Однако американцы не собираются покидать остров. Да и сам референдум не имеет никакого значения, кроме пропагандистского, ведь Токио изначально не собирался считаться с его результатами. Но если игнорировать мнение своих граждан по поводу американцев японское правительство может без особых последствий для своего будущего, то вот с мнением России о роли американцев в Японии оно не может не считаться. То есть его тоже можно игнорировать, но тогда никакого мирного договора между Россией и Японией точно не будет. Такой вывод напрашивается из последних заявлений главы российского МИДа.
Через неделю после встречи с министром иностранных дел Японии Таро Коно, состоявшейся в Мюнхене, и спустя три дня после послания президента Путина Федеральному собранию, в котором говорилось о «готовности к совместному поиску взаимоприемлемых условий для заключения мирного договора с Японией», Сергей Лавров дал интервью китайским и вьетнамскому телеканалам.
Оно было приурочено к начинающемуся в понедельник визиту министра во Вьетнам и Китай – и вопросы журналистов касались самых разных тем, в первую очередь, конечно, отношений России с этими странами. Но последний вопрос затронул тему российско-японского договора – и тут министр был максимально откровенен.
Китайский журналист спросил Лаврова о надеждах Японии подписать рамочное соглашение о мирном договоре уже в июне, в ходе визита Путина в Токио, напомнив еще и о планах размещения в Японии системы американской ПРО. Ответ министра был недвусмысленным:
«Никаких договоренностей не было и не могло быть, потому что и мы никогда не являемся сторонниками неких искусственных сроков ни по одной проблеме. Мы многократно объясняли это нашим японским коллегам… Тем более никто и никогда не видел никаких рамочных проектов. Я не знаю, что наши японские соседи имеют в виду…
Наша позиция очень проста. Для того чтобы решать сложные вопросы, необходимо обеспечить не просто должную атмосферу, а реальное содержание отношений в экономике, политике, международных делах. Если мы посмотрим на реальную ситуацию, Абэ, выступая в Парламенте, говорит, что планирует обязательно решить вопрос с мирным договором на японских условиях. Честное слово, не знаю, откуда у него такое убеждение. Ни президент России Путин, ни я, ни кто-либо другой из участвующих в российско-японских консультациях не давал оснований нашим японским коллегам для подобных заявлений».
То есть Лавров отверг любую временную привязку достижения договоренностей. Тем более к началу лета этого года. Понятно, что у Абэ есть время до осени 2021-го, когда он перестанет быть премьером, но в реальности, учитывая в том числе и российские предвыборные циклы, выйти на какие-либо договоренности можно было не позднее первой половины следующего года.
Японский премьер очень хотел достичь договоренности уже в этом году – и теперь его достаточно четко осадили.
Конечно, Абэ во многом сам дал повод для этого: в его заявлениях, как и в словах некоторых министров, говорилось о приверженности постоянной японской позиции, а она как раз и состоит в требовании четырех островов и непризнании российского суверенитета над ними.
Именно поэтому дальше Лавров напомнил ключевое требование России:
«То, что в Сингапуре в ходе встречи «на полях» саммита «Большой двадцатки» Путин и Абэ объявили о необходимости ускорить работу над мирным договором на основе Декларации 1956 года, говорит об обратном: мы ведем разговор не на японских условиях, а на условиях этого документа. Там четко сказано: сначала заключение мирного договора. А это, как я уже многократно говорил, означает необходимость признания нашими японскими соседями результатов Второй мировой войны во всей их полноте, в том числе суверенитета Российской Федерации над всеми Курильскими островами.
Достаточно странно, что наши японские коллеги не хотят соглашаться с итогами Второй мировой войны в том виде, в каком они закреплены в Уставе ООН. Там сказано, что все, что сделали державы-победительницы, не обсуждается. Даже если у японцев есть своя интерпретация Сан-Францисского мирного договора и других документов, касающихся этого региона, Устав ООН они ратифицировали. Отзывать свою ратификацию некорректно. Так не получится».
Без признания итогов войны и суверенитета России над всеми Курильскими островами никакой договор невозможен. Это главное условие Москвы. И Лавров напомнил о нем Токио.
Но самого по себе признания российского суверенитета также недостаточно для того, чтобы сделать следующий шаг – то есть решить территориальный вопрос. Это решение, которое, исходя из Декларации 1956 года, подразумевает передачу Японии островов Хабомаи и Шикотан (на каких условиях – полного суверенитета, двойного или просто в пользование – это отдельная тема), может быть найдено только при соблюдении еще двух условий. О них Лавров также подробно высказался.
Первое – это создать новое качество отношений двух стран. Владимир Путин в свое время приводил в пример урегулирование российско-китайского пограничного спора, который был решен тогда, когда между двумя странами установились отношения доверия и даже стратегического партнерства. Никто не ждет от Японии полной самостоятельности, все понимают ее военную и геополитическую зависимость от США, сложившуюся за последние почти три четверти века. Но Москва хотела бы видеть как минимум демонстрацию стремления Японии к самостоятельности. Такие настроения есть в головах ряда японских политиков, в том числе и премьера Абэ. Но нужны и конкретные действия. А их мало или вовсе нет. Лавров напомнил и об этом:
«Япония присоединилась пусть не ко всем, но к целому ряду санкций против Российской Федерации. Едва ли это можно считать дружественной позицией. В ООН Япония голосует солидарно с США по всем резолюциям, направленным против России, выступает против или воздерживается по проектам, которые предлагает Российская Федерация, – в общем, координирует свою позицию в ООН с Вашингтоном. Мы не против того, чтобы Япония сотрудничала с другими странами, но США объявили Россию главным врагом – естественно, вместе с Китаем…
То, что у японцев есть военный союз с США, – это тоже немаловажный фактор. Американцы имеют право размещать свои вооруженные силы где угодно в Японии и уже размещают там свою систему противоракетной обороны, которая создает риски и для России, и для Китайской Народной Республики (мы многократно говорили об этом). Повторю, это происходит в условиях, когда США объявляют нас своим главным противником. Не видеть того, что вместо объявленной цели это не улучшает, а сильно ухудшает качество наших отношений, было бы не очень правильно».
Напомним, что все это было сказано в интервью китайским телеканалам. То есть Лавров объясняет китайцам, что в отношениях с Японией Россия не забывает о геополитическом альянсе с Китаем, об общих противниках и интересах. Китайское руководство это и так знает, а вот напомнить рядовым китайцам об этом нелишне, ведь в Поднебесной, как и в нашей стране, хватает тех, кто пытается посеять недоверие между русскими и китайцами, используя для этого в том числе и отношения с третьими странами: «Вот, русские наводят мосты с японцами – это против Китая», «Вот, китайцы договариваются с американцами – это против России». И китайскому, и российскому руководству важно отвечать на подобные домыслы.
Лавров не просто напомнил о том, что Япония зависит о США, он еще и отметил, что недавно было объявлено, что в конце мая Дональд Трамп собирается посетить Японию и «одной из тем переговоров будут вопросы мирного договора с Российской Федерацией»:
«Если несамостоятельность Японии демонстрируется до такой степени, то мне тут нечего добавить».
Второе условие России – создать позитивный образ друг друга в общественном мнении, обеспечив тем самым приемлемость условий мирного договора для народов обеих стран. Но и тут нет прогресса – Лавров отметил «очень хорошее культурно-гуманитарное сотрудничество» и «неплохие совместные экономические проекты», но уточнил, что «японский бизнес был бы чуть больше заинтересован в присутствии в российской экономике, но, как я понимаю, его немного сдерживают по официальной линии»:
«Периодически нам посылают сигналы о том, что, как только мирный договор будет подписан на японских условиях, на нас посыплется манна небесная в виде японских инвестиций. Это не то, о чем договаривались».
Однако главное препятствие для изменения отношения двух народов друг к другу лежит в другом:
«Решение по мирному договору должно быть таким, чтобы оно поддерживалось народами обеих стран. Когда же в Японии термины «северные территории», «незаконная оккупация» включены не только в школьные учебники, но и во многие правительственные документы, которые лежат в основе деятельности министерств и ведомств, – это как раз работа в противоположном направлении.
В последнее время, как вы знаете, японское правительство очень много говорит публично на тему того, что они вот-вот добьются результата. Если вы наблюдаете за тем, какую реакцию это вызывает в России, то знаете, что опросы общественного мнения показывают, насколько неправильно действовать так, как поступают наши японские коллеги, пытаясь навязать некое свое видение этого решения. Да еще и обещают не просить компенсации…».
Действительно, хотя в ходе недавнего отмечания «дня северных территорий» в Японии Абэ был сдержан в своих высказываниях, никакой ревизии позиции «возврата островов» на официальном уровне нет. Неудивительно, что в ответ Россия проводит такие демонстративные шаги, как опрос жителей Южно-Курильских островов (то есть тех самых четырех островов, на которые претендует Япония). Было опрошено две трети их взрослого населения, и 96 процентов высказались против каких-либо территориальных уступок.
При этом Москва сознательно не спрашивает отдельно о том, возможна ли передача четырех островов или двух (о которых только и идет речь в Декларации 1956 года) – потому что до того момента, пока Япония не согласилась на признание российского суверенитета и публично не отказалась о мечтах о Кунашире и Итурупе, в уточнении нет никакой необходимости.
Означают ли заявления Лаврова, что вопрос российско-японского договора снова, по сути, закрыт, а предстоящий этой весной его визит в Токио, как и июньская поездка Владимира Путина, лишь зафиксируют это? Нет. У Синдзо Абэ остается возможность признать очевидное, то есть российский суверенитет над четырьмя островами, чтобы перейти к следующему шагу и договориться о выполнении Декларации 1956 года и формате передачи двух островов. Как сказал Лавров, отсылая к президентскому посланию, «мы будем продолжать кропотливую работу, добиваясь выхода на договоренности, которые позволят создать условия для такого решения проблемы мирного договора, которое будет приемлемо для народов обеих стран».
И тут же добавил – «пока мы видим, что эти условия отсутствуют полностью».