Род Дрейер широко известен в христианских кругах своей книгой «Вариант Бенедикта: Стратегия христиан в пост-христианском мире». Книга была опубликована в 2017 году, но её идеи обсуждались задолго до того. Хотя Дрейер — представитель восточного православия, его книга широко востребована не только в православных кругах, но и среди протестантов-евангелистов и традиционных приверженцев Римской Католической церкви.  Книга  расширяет мысли римского католика философа Алесдера МакИнтайра «После Добродетели» и рассматривает добродетели пост-христианской Америки. Дрейер довольствуется традиционным христианским взглядом на мир, но исключает и поп-культуру миллениалов, и залы западных академий.

Дрейер решает принять вызов МакИнтайра и стать первопроходцем нового пути, следуя совету Папы Эмеретуса Бенедикта XVI жить по христианским традициям в христианских сообществах, которые во многом оторваны от более широких сообществ, в которых расположены географически (идея уходит во времена Бенедикта Нурсии). В предисловии Дрейер вспоминает, как в 1999 году при рождении первого ребёнка начали меняться его воззрения на американскую культуру. До этого он считал себя христианином и консерватором. Дрейер, как и многие только ставшие родителями, начал больше задумываться о будущей культуре, в которой будут расти его сыновья. Он начал замечать тревожные тенденции в американской культуре и задумался «что именно мейнстримовский консерватизм сохраняет». По Дрейеру временам зависимости от изменения моральных и духовных ценностей Америки через выборы новых политиков уже прошли. Призыв Дрейера вооружаться не в том, чтобы возродить «Моральное большинство» Джерри Фолвелла. Избирательный бюллетень больше не служит средством культурной трансформации.

Книга Дрейера и просвещает «Православных» (подчёркнуто с прописной буквы) верующих относительно нынешних культурных и социальных тенденциях, и призывает этих верующих объединиться в «контр-культурных» сообществах. Системе образования Америки, как и её политической системе больше доверять нельзя. Дело не в критике «отупляющих» образовательных ожиданий, сколько в том, чтобы родители поняли, что утрате классических принципов образования в школьной системе Америки зачастую сопутствует желание «социализовать» учащихся таким образом, который противоречит основным христианским ценностям. Я вспоминаю, как перед нашим переездом из Америки видел видео государственного образования, гордо демонстрирующее трансгендеров, приведённых в начальную школу для общения с учащимися и по всей видимости для снижения опасений в отношении подобных личностей. Консервативное христианство больше не является в Америке ведущим. Дрейер вслед за южным баптистом, сторонником этики и морали Расселом Муром повторяет, что церковь должна «утратить культурную респектабельность, чтобы стать в основе своей истинно верной».

Другие, пишущие не с христианской точки зрения, тоже отметили серьёзные изменения в американской культуре и неспособность большей части «общества» изменить эти тенденции. В своей недавней книге «Великое заблуждение» политолог Джон Мершеймер рассматривает, как сложно, если не сказать невозможно, для людей в либеральной культуре договориться о том, что такое «хорошая жизнь». Мершеймер не использует слово «либеральный» так, как часто делаем мы, чтобы описать кого-то, кто придерживается определённого набора политических взглядов, например по правам женщин, правам геев и так далее. Он использует слово «либеральный» в отношении веры в важность отдельного человека и его прав в противоположность, скажем, монархии или какой-то ещё системе, которая обесценивает место отдельного человека в политической и экономической судьбе страны.

Несмотря на акцент на правах отдельного человека, Мершеймер утверждает, что мы по природе своей глубокие коллективисты. Мы рождаемся и воспитываемся «в сообществе». Общество и культура являются существенными факторами нашего самоопределения. Он определяет главную проблему, с которой сталкивается либеральное государство: «Для общества, чтобы держаться вместе, необходимо значительное совпадение в том, как его члены думают о хорошей жизни, и они должны уважать друг друга, когда, а это неизбежно, возникают серьёзные расхождения». Я сомневаюсь, что человек, читающий или смотрящий обсуждение наших культурных ценностей в Америке, пришёл бы к выводу, что существует масса уважительных дебатов о наших глубоких расхождениях в определении «достойной жизни».

В том смысле, как Мершеймер определяет слово «либеральный», Конституция США подчеркивает либеральную страну. Америка была основана на правах отдельного человека, то есть свободе слова, свободе прессы, свободы заниматься бизнесом без государственного контроля. Это было то, что Мершеймер называет “modus vivendi” свободы. Таково «либеральное» мышление, характеризующее взгляды наиболее традиционных, обычно это республиканцы, американцев.

Другая крупная группа в американской культуре, которая тоже либеральна, характеризуется Мешеймером, как «прогрессивные либералы». Они согласны со значимостью индивидуальных свобод. Они указывают, однако, что все мы родились с различными возможностями реализовать эти свободы. Большинство людей согласятся, что определённые факторы чьего-либо рождения — белый вы или чернокожий, бедный или богатый, протестант или еврей — зачастую могут повлиять на американский опыт свобод. Прогрессивные либералы сегодня включают сюда и такие факторы, как сексуальную ориентацию и гендерную принадлежность. Понятие «расизм» расширилось таким образом, что либералы находят это сбивающим с толку. Так, в соответствии с прогрессивными либералами, правительство должно заниматься социальной инженерией, чтобы обеспечить, что отдельные люди, которым иногда отказывают в их правах, получили к ним полный доступ. Этот подход означает, что права тех, кто традиционно пользовался «привилегиями» над другими должны быть ограничены в возможных преимуществах. Таким образом, предпочтение может быть отдано другим, кому историческим было отказано в полном доступе. Правительство должно вмешиваться, чтобы сбалансировать разрыв. Ныне прогрессивные несут ответственность и в культурном смысле, и в политическом. Мершеймер, как и Дрейер, считает, что образ жизни либеральных приверженцев не может выиграть культурную битву  у избирательных урн. Он утверждает:

«Чтобы понять, как восторжествовал прогрессивизм, рассмотрим, как либерализм относится к основным политическим партиям в США сегодня. Правящая идеология Демократов — явно прогрессивный либерализм, и они действуют соответствующим образом, когда контролируют ключевые уровни власти в Вашингтоне. Если прислушаться к Республиканцам, можно подумать, что они следуют диктату  modus vivendi либерализма. Это обычно верно в отношении их риторики, но не того, как они правят. Будучи у власти республиканцы действуют так же, как Демократы» (стр.69).

Примером служит тот факт, что большая часть республиканских кандидатов вели избирательную кампанию «против абортов». Республиканцы получили большинство в Конгрессе и Сенате, равно как и власть в Белом Доме, в 2016-2018 годах, но абсолютно ничего не сделали, чтобы сократить правительственное финансирование Планирования Детей. Это финансирование продолжается даже после появления видео, демонстрировавшего, как члены программы продавали части тела эмбрионов, которое оказалось подлинным.

В статье Дрейера «Экспатриация Сердцем», о которой я упоминал в начале, он заходит несколько дальше, чем «контр-культура». Он приводит большую выдержку из письма читателя из Атланты, который «играл по правилам» того, как преуспеть в Америке. Когда он рос, он был бойскаутом, служил в войсках, отправил дочерей в христианские колледжи и усердно работал. В итоге он потерял бизнес, который помогал выстраивать, его захватили враждебные инвесторы, его жена бросила его «ради другой женщины», а суд отобрал его дом. В своей борьбе он нашёл свое место в православии, но понял, как американская культура изменилась так, что противоречит его вере. Он начал путешествовать и стал иначе смотреть на родную страну. Он бросил Америку. Дрейер определённо был впечатлён письмом этого мужчины, равно как и информацией, которую он получает от своих последователей.

Хотя толчком к написанию его «Варианта Бенедикта» стало рождение сына, Дрейер отмечает ещё один момент родительского «ах-ах». Его 14-летний сын упомянул о заинтересованности когда-нибудь стать военным. Дрейер был удивлён своей собственной реакцией. Он не смотрит на военных сверху вниз, но поморщился, когда подумал о том, как силы США вовлечены в постоянные войны по всему земному шару. Он не хотел, чтобы его сын в этом участвовал.

У меня не хватает места тщательно разобрать представление Мершеймера. Достаточно сказать, что он отмечает, насколько бесплодны и опустошительны наши войны после Второй Мировой. Поколению моего отца было сказано, что Корея достаточно важна, чтобы там воевать. Много жизней было потеряно, но мало что достигнуто. Следующему поколению было сказано, что за Вьетнам стоит бороться ради того, чтобы остановить коммунизм. Прошло много лет прежде, чем США признали, что дело проиграно и оставили страну в существенно худшем состоянии, чем она была, когда мы пришли туда. Многие жизни — и американцев, и вьетнамцев — были потеряны. Северо-вьетнамцы вернулись после ухода американцев, и сегодня в едином Вьетнаме одна политическая партия — и это коммунисты. Вьетнамская экономика, по-видимому, наконец-то восстановилась после американской интервенции.

По Афганистану, Ираку, Сирии и другим Мершеймер демонстрирует, насколько наши попытки экспорта «либеральной демократии» были плохо информированными.  Нам говорили, какой ужасный был Каддафи в Ливии, и не чувствовали никаких угрызений совести, когда «мы пришли, мы увидели, он умер». Теперь Ливия, которая когда-то процветала, опустошена продолжающейся гражданской войной и торговлей людьми. Наше правительство нам лгало. Оно давно нам лжёт.  Печальная ирония в том, говорит Мершеймер, что либералы очень мало знают о том, как справиться с практически невозможной задачей смены режима, но отказываются прекратить попытки. Они оказались неспособны провести смену режима , которую хотели, в Сирии, так что теперь хотят повторить попытку в Венесуэле. Я не так уж много знаю о Венесуэле, но прочитал достаточно, чтобы понять, что «западная информационная машина» уже выдает массу  фальшивой информации. Мы ввели значительные и несправедливые санкции против экономики Венесуэлы, скормили ложь американскому народу о наших действиях, а теперь хотим использовать нищету венесуэльцев в качестве предлога для вмешательства. Такие руководители, как Джон Болтон никоим образом не доказали понимания того, как быть истинными дипломатами. Болтон написал в своём еженедельнике о встрече выпускников Йеля 25 лет спустя после этого события, как он молодым человеком пошёл в ряды Национальной Гвардии, чтобы избежать Вьетнама. Его обоснование: «Я не хотел умирать на каком-то рисовом поле Юго-Восточной Азии». Хотя сам Болтон трус, когда речь идёт о том, чтобы пойти воевать, он не задумывается об отправке наших военнослужащих, мужчин и женщин, погибать в битвах, столь же бессмысленных.

Дрейер указывает на другие примеры, которые глубоко тревожат. Он фиксирует, как правительство США использует деньги налогоплательщиков, чтобы распространять литературу в пользу геев в других странах. Посол на Украине в прошлом году шёл в рядах митинговавших за права геев в той стране. Посольство США на Украине выпустило следующее заявление Госсекретаря Майка Помпео, разместив на своем вебсайте: «США присоединяются к людям во всём мире в праздновании Месяца Гордости ЛГБТ и вновь подтверждает свою приверженность защите и охране прав всех, в том числе и представителей ЛГБТ». Это наша миссия по всему миру. Может ли кто-то быть поистине «против культуры», когда наши доллары используются на поддержку всего — от Планирования Детей в Америке до прав геев на Украине?

Многие из нас согласны со словами и чувствами Дрейера, когда он признается, что всегда думал об Америке, как о силе добра в мире, но, и это печально, он больше так сказать не может. Он делает вывод: «Лично я не знаю, что означало бы «махнуть рукой» на Америку. То есть, я нахожу нашу страну всё более враждебным, чуждым местом в смысле направленности культуры и отсутствия чувства, что ещё осталось что-то, что ограничило бы её падение».

Он приглашает читателей отвечать своими собственными мыслями об том, чтобы оставить Америку или опытом тех, кто уже уехал. Ответов было много. Сами можете посмотреть (ссылка в начале), поскольку у меня не хватает места для обсуждения их. Я был удивлен, что были немногие, кто не согласился с основными пунктами об утрате Америкой добродетелей. Лучшее, что кое-кто мог сказать, что нигде не лучше. Я часто слышу такой ответ. В Америке всё ещё сильна вера в то, раз уж Запад взрывается изнутри культурно и морально, то и у всего мира надежды нет.

Это неверно. Тот факт, что прогрессивистские либеральные ценности и милитаризм доминируют в Америке и Западной Европе, вовсе не означает, что так и везде. Ни одна страна не имела столь «безбожной» армии, как СССР. Однако сегодня традиционная мораль, по которой тоскуют Дрейер и другие, жива  и прекрасно себя чувствует в России. Я знаю, американцам говорят, что Россия ужасная, недемократичная, агрессивная страна, возглавляемая бандитом. Я тут живу и часто задумываюсь, почему эта ложь подаётся вскользь. Мершеймер указывает, что один из способов удержать общество в целости — это «создать иностранное пугало, достаточно страшное, чтобы мотивировать членов общества вместе работать для защиты от угрозы» (стр.38). Я твёрдо убежден, что это основной мотив лжи о России в американских политических и медийных кругах. Им необходимо отвлечь внимание американцев от реальной коррупции и раскола внутри наших собственных границ. Если Владимир Путин — олицетворение зла в мире, то, возможно, американцы объединятся вокруг коррумпированного и коррупционного круга властей внутри Кольцевой в Вашингтоне.

Далее, Россия — не мировой агрессор. Недавно в Consortium News  появилась статья о военных базах США. Доклад Пентагона о Структуре Баз сообщает, что вне наших границ у США 514 военных баз. Знающие наблюдатели отмечают, что базы в Сирии, Ираке, Афганистане и многих других местах в докладе отсутствовали. На самом деле большинство экспертов даёт число баз вне пределов Америки как около 800 — но многие не включены в «официальный перечень». Даже члены Конгресса не знают о некоторых из них и определённо не осуществляют контроля над ними. За них несут ответственность только генералы. США официально не объявляли войну с 1942 года, но мы продолжаем отправлять наших военнослужащих в другие страны умирать, если необходимо, «за нашу свободу». Мершеймер подчёркивает, что у нас два океана на каждом побережья, которые представляют собой естественные линии обороны. Ни Канада на севере, ни Мексика на юге не имеют ни желания, ни экономических и военных средств, чтобы бросить вызов нашей гегемонии в Западном полушарии. У нас есть арсенал ядерного оружия, и мы объявили Западное полушарие запрещённым для любой враждебной державы. В чём смысл ведения войны американскими войсками за нашу национальную безопасность в таких местах, как Ирак, Афганистан и Сирия? Мы участвуем в войнах по всему миру и подталкиваем НАТО к границам России, но при этом настаиваем, что это именно Россия агрессивна.

Традиционные ценности, об утрате которых  столь многие в Америке сокрушаются, это по большей части ценности русской культуры, в которой я живу. Я пишу не как человек, которому это сказали. Я тут живу. Русская Православная церковь обладает большим влиянием на местном уровне жизни. В моём городе есть ещё и активные католическая и протестантская церкви. Церковь и государство вместе работают на национальном уровне. Например, и Церковь, и государство хотя сократить количество абортов, которое резко взлетело в эру коммунизма, поскольку использовались они для контроля рождаемости. Церковь мощно участвует в помощи женщинам при «кризисной беременности». Законы теперь больше ограничивают то, когда и почему можно сделать аборт. Смотря здесь новости  после того, как губернатор Куомо подписал законопроект, разрешающий в Нью-Йорке аборты на большом сроке, я был поражён контрастом между агонией в постах моих христианских друзей в Фейсбуке и улыбками и торжеством губернатора и законодателей в Нью-Йорке. В России аборты делают, но их количество постоянно сокращается и никто не улыбается, не смеется и не хвалится ими.

Я понимаю, что многие в Америке очень рады, что американское правительство вмешивается, и что понимание «морали» радикально изменилось. Они аплодируют свободам для геев, лесбиянок, трансгендеров и многих других американцев, права которых подавлялись. У них есть повод радоваться: они победили. Вариант Бенедикта — один из путей приспособиться для тех, кто по другую «сторону». Многие живут и стараются пережить. Другие, подобно мне, решили, что не в интересах нашей семьи рисковать будущим детей, оставаясь. После решения в Нью-Йорке об абортах я получил письмо от американской православной матери с вопросами о переезде в Россию. Она понимает трудности подобного шага. Однако, она написала: «Нам приходится переезжать. Неважно, насколько хорошо у нас дела с домашним обучением и церковью, мы не можем удержать государство вне жизни наших детей».

Я никогда не пытаюсь убедить кого-то приехать в Россию. Меня часто расспрашивают. Я пытаюсь как можно лучше, опираясь на свой опыт и изучение, дать честное описание и ответы. Я буду повторять то, что мои постоянные читатели слышали от меня уже много раз. Несмотря на плохие политические отношения между США и Россией, ни я, ни моя семья никогда не испытывали дурного обращения с нами.  Наши дети ходят в государственные учебные учреждения. Им приходится усердно учиться, но они выучили язык и хорошо себя проявили. Иногда мы не соглашаемся с тем, что преподают на  уроках естествознания (например), но ничто не подаётся так, чтобы противоречить тому, чему мы учим дома. Взгляды родителей уважают. Тут практически нет обсуждений гендерных вопросов или традиционных ролей мужчин/женщин. Некоторые из моих американских друзей посчитают это ужасным, а другие позавидуют. Жизнь в России определённо не лишена проблем и сложностей. Я продолжаю справляться с языком и другими аспектами жизни здесь. Тем не менее, я не ощущаю глубоко скрытого отчуждения, живя в этой культуре, что ощущают Дрейер и многие другие, живя в Америке.

Америка издавна считала себя «сияющим градом на холме». Мы стояли за свободы и внутри, и вне наших границ. В некотором смысле я соответствуют двум группам, которые сетуют на нынешнюю ситуацию там. Во-первых, многие, откликнувшиеся на статью Дрейера, из числа бэби-бумеров. Я тоже их таких. Мы смотрели по телевизору Оззи и Харриет и Папа Знает Лучше. Мы смеялись над смешными проблемами и чувствовали себя тронутыми любовью «традиционных семей». Однако тот мир не был идеальным. Там были безобразия и настоящий расизм, но мы продолжали давить, пока не улучшили культуру, которые, как мы думали, стоит спасти. И положение улучшилось. Теперь же сама культура, которую мы хотели спасти, многими считается печальным пережитком аморальной и гадкой жизни. Во-вторых, я ещё и член группы тех, у кого есть маленькие дети. У меня подросток, десятилетний ребенок и четырёхлетний. Прощание с моим тем миром и знание, что для моих детей  будет невозможно иметь то, что имел я, было крайне болезненным. Объятия той далекой холодной земли России были пугающими. Мы сделали свой выбор. Мы рады, что его сделали. Жизнь здесь далека от идеальной, но тенденции определённо положительные. Будущее выглядит ярким и освежающим. У людей есть надежда. Печально, но я не могу сказать того же о своей родной земле.

Мнение экспата — Заключение

Я пишу заключение к прошлой заметке в блоге по двум причинам. Я писал в ответ на статью Рода Дрейера в The American Conservative, «Эспатриация сердцем». Дрейер обратился к тому факту, что некоторые из его читателей «махнули рукой на Америку» и рассматривают отъезд или уже покинули страну. Он предложил комментировать это и получил массу откликов. Первый черновик моего ответа был слишком длинным. И я его немного сократил. Так что теперь я хочу собрать некоторые удалённые моменты. Вторая причина в том, что мистер Дрейер был столь любезен, что упомянул в статье мой блог. Та статья оказалась отобрана несколькими изданиями, так что я случайным образом выбрал и прочитал несколько комментариев с различных сайтов. Итак, я работаю над ответами к комментариям к тем разделам, которые ранее удалил.

Прежде чем погрузиться в обсуждение, я бы хотел обратиться к одному вопросу, который был поднят в комментариях и который ни Дрейер, ни я не рассматривали. Несколько человек ответили (перефразирую): «Либо Фриман на самом деле не понимает, либо его не тревожит авторитарный характер возглавляемого Путиным российского правительства, при котором он живёт». Один из комментаторов выбрал картинку с моим изображением, которая была размещена в статье Дрейера о нашем решении перебраться в Россию. Он сказал о непреднамеренной иронии в том, что я внимательно читаю «Правду», издание коммунистической партии. На самом деле я ее не читаю. Моя жена  предложила мне позировать для снимка и разместила его на Фейбуке в качестве шутки вскоре после нашего переезда в Россию. Мои друзья здорово посмеялись, как вы можете себе представить.

Эта картинка и комментарии напомнили мне, что прошлой осенью на первой странице в «Правде» была статья, в которой Путина по сути назвали лжецом, который не заботится о своем народе. Там приводились слова Путина начала 2005 года, когда он сказал, что не будет поднимать пенсионный возраст. «Пенсионный» возраст в России был 60 лет для мужчин и 55 для женщин. Когда Путин сказал в 2018-м, что поддержит законопроект о повышении этого возраста до 65 лет для мужчин и 60 для женщин, «Правда» и другие издания тут же на него набросились. (Отметим — в закон были внесены изменения).

В защиту Путина, когда он изначально обещал сохранить тот же пенсионный возраст, он не предвидел резкого роста ожидаемой продолжительности жизни в России в последующие несколько лет (см.). Сегодня намного больше людей получают пенсии, и правительство «ощущает стеснённость в средствах».

Однако основной момент, на котором я хочу сделать упор, в том, что коммунистическая партия и многие издания свободно могут публиковать сильную критику Путина. Его тут критикую по целому ряду вопросов, в частности, из-за его, по мнению некоторых, пассивного ответа на западную агрессию. Такого не бывает в тоталитарном государстве. Если бы я не смотрел новости тут, в России, я бы судил по западным источникам, что я живу в закрытом сообществе, где никто не может критиковать руководителя. Путин, конечно же, сильный руководитель, но не диктатор. Диктаторы заглушают публичную критику. Я бы к тому же ошибочно пришёл к выводу, что у Путина близкие отношения с коммунистической партией в России — или что он тайком мечтает о возвращении к коммунизму. Руководитель, который хочет возврата к коммунизму, не говорит постоянно, как Путин, что у того, кто хочет возвращения коммунизму, нет мозгов. Западные публикации заявляют, что Путин не позволяет несогласия в России или является «тайным коммунистом», но они не основаны на реальных исследованиях того, что тут пишут и говорят. Они игнорируют или искажают и то, что Путин пишет, и то, что он говорит, и полагают, что иметь иные взгляды не разрешено. Они концентрируются на бездоказательных и алогичных обвинениях, что Путин несёт ответственность за смерти оппозиционных репортёров.

В целом, я думаю, что здесь новости представляют различные стороны большинства вопросов более честно, чем из американские коллеги. Я признаю, что превзойти честность и объективность американских ведущих СМИ нетрудно, барьер слишком низок. В новостях  и ток-шоу здесь слышишь различные точки зрения. У них даже есть американский журналист, Майкл Бом, который обычно высказывает проамериканский взгляд на основные международные события в одной из основных новостных программ. Можете ли вы представить основное новостное ток-шоу в Америке, дающее хорошо осведомлённому русскому свободно объяснять русскую «сторону» новостей?

Я приезжал сюда с 2002 года. Я много раз бывал в России и прожил тут в целом шесть лет. Я читал много биографических книг о Путине, прочитал как можно больше его речей, но я понятия не имею, какой он на самом деле, есть ли у него огромные суммы денег, спрятанные в офшорах (или есть какая-то «инсайдерская» информация о нём на Западе). Однако я сам вижу улучшения, произошедшие во время его президентского срока, и они весьма впечатляют.

В блоге я сказал, что даже не пытаюсь убедить кого-либо приехать в Россию. Я пытаюсь предоставить наилучшие ответы на вопросы, основываясь на моём опыте и исследованиях. В нескольких комментариях к первой  статье Дрейера некоторые читатели объясняли, почему они не могут покинуть Америку. Некоторые просто не верят, что смогут выучить другой язык. Я постоянно упоминаю, что здесь это проблема, поскольку русский язык очень тяжело учить. Возможно, наиболее часто упоминаемая причина — финансовая. Это совершенно понятно. Я понимаю, что решение о нашем переезде было принять проще, поскольку я мог раньше уйти на пенсию и её достаточно, чтобы покрыть расходы на жизнь здесь. Существует всё больше сфер работы для экспатов, приезжающих в Россию из-за перемен в электронных средствах связи, но каждая семья сама должна решать, могут ли они получить приемлемый доход.

Среди комментариев я прочитал о себе и нашем переезде предположение, что именно финансовые, а не культурные ценности стали настоящей причиной того, что мы переехали. Наш «стиль жизни» тут в некоторых отношениях лучше, чем в Америке, в некоторых — нет. Мы живём в очень маленькой квартире уже два с половиной года. Наша трёхкомнатная квартира составляет одну четвертую нашей дома в Америке. Тесно! К тому же мы всё это время без машины и зависим от общественного транспорта. Общественный транспорт тут хорошо развит и дёшев, там необходимости в машине нет, но очевидно, что своя машина дала бы нам большее удобство в путешествиях. С другой стороны, иметь ипотеку, выплаты за машину, коммунальные и медицинские счета в США означало, что мы редко могли пойти в ресторан, отпуска небольшие и редкие. Тут иначе. Мы можем пойти куда-то поесть, немного путешествовать, мы можем даже помочь другим семьям в стеснённых обстоятельствах, наши православные знакомые организуют такую помощь. Так что мы имеем меньше в смысле «материальных благ», но и стоимость жизни намного и намного ниже. Семьям надо решать самим, что они могут сделать, учитывая свои финансовые обязательства.

В Америке я работал на своего брата, и он предложил, что я могу уйти на пенсию, но продолжать работать на той же работе с частичной занятостью. Полный доход от социального обеспечения и работы с частичной занятостью был бы почти таким же, как моя зарплата при полной занятости, а я мог бы больше времени проводить с семьей. Меня заботило, сколько времени я буду проводить в офисе, но главным была растущая озабоченность направлением, в котором двигается американская культура.

Возник и другой вопрос о том, каковы именно те моменты в американской культуре, которые оказались для нас мотивом, чтобы уехать. Люди, которые об этом спрашивали, не оспаривали основные утверждения Дрейера (и меня) о моральном и духовном упадке Америки. Но «неужели эти проблемы так отличны в той стране, куда вы переехали, чтобы оправдать столь резкий шаг?». Я полагаю, что да. Я не много писал об этих тревогах в  ранних записях. Как я уже говорил, блог был начат в ответ на просьбы некоторых ребят из нашей церкви, которые просто интересовались какова жизнь в России. Ранее я говорил, что не стану избегать политических (или культурных) вопросов, но не они составляли главную цель. Далее, я на самом деле не стремлюсь критиковать свою страну. Однако поскольку ситуация в Америке ещё более ухудшается, а у меня всё больше и больше вопросов от людей, которые всерьёз подумывают о переезде сюда, то блог «развивается». Я думаю, более важно сейчас обратиться к конкретным моментам, которые подвигли нас рассматривать переезд.

Когда мы переехали из России в Америку в 2008 году, мы решили, что Роман, которому было почти 8 лет в то время, должен пойти в государственную школу. Сделали мы это главным образом для того, чтобы он мог выучить английский язык, и это прекрасно сработало. Кроме того, школа находилась в сельском районе недалеко от небольшого городка в Южной Каролине. Я полагал, что государственные школы остаются жёстко академичными, и я не предвидел никаких конфликтов «мировоззрения». Всё шло хорошо, насколько мне известно, но я выяснил, после того, как он закончил первый год в старших классах, что у него есть один учитель — открытый гей. Этот учитель иногда описывал места, куда он и его партнёр отправлялись на выходные или чем они занимались. Моя реакция была не сказать, чтобы прогрессивно широких взглядов. В то же время, когда я об этом узнал, меня проинформировали, что я сделать ничего тут не могу, кроме как забрать нашего сына из этой школы. Это открыло мне глаза и на то, как ещё меняется культура в моём маленьком городке.

Второе событие было связано с «трансгендерностью». Пока мы обдумывали переезд в Россию, сеть недорогих магазинов, Target, объявила, что туалеты не будут ограничены в отношении биологического пола. Теперь будут уважать то, к какому полу человек себя причисляет. Вскоре после этого прошло сообщение об инциденте  в одном из магазинов Target, он был очень близко от нас. Мама ждала свою девочку — та пошла в туалет — и увидела человека, который явно был биологически мужчиной (одетым как женщина), он вошёл в туалет. Она встревожилась и когда вошла в туалет, якобы увидела, что этот человек пытается войти в кабинку, где была её девочка. Я написал «якобы», поскольку сообщение в прессе было очень размытым. Трансгендеру было сказано уйти, но обвинений предъявлено не было. Мать была в ужасе. Я же боялся, что это не было отдельным случаем.

У меня есть дочь. Мне было 60, когда, после четверых сыновей, родилась она. У меня девочка! Я признаю, что слухи, что я обожающий, сверхвнимательный отец в возрасте, верны. Я был в ярости, когда прочитал эту историю. Я ещё более глубоко задумался о культуре, в которой моя маленькая девочка и её 7-летний брат будут воспитываться. Ранее на этой неделе я узнал, что недалеко от того места, где мы жили, в соседнем городке в Южной Каролина, обсуждалось могут ли «трансвеститы» вести свои программы «час чтения» для маленьких детей в местной библиотеке. Им было на это дано разрешение. Однако оно было отозвано, когда сотрудники библиотеки поняли, что группа «Счастливый час либеральных мам Южной Каролины», которая спонсировала это, потребовала купить билеты для посещения, что противоречит политике библиотеки. Тем не мене, группа изъяла требование о билетах и заново подала заявку. Их запрос был одобрен. Итак, маленькие дети получают возможность услышать трансвестита, которая считает, что может по её словам «дать им на кого смотреть».

Очевидно, никого не вынуждают приводить своего ребенка на это событие. Но со временем я узнал, что вы не можете полностью изолировать вашего ребенка от этой культуры. Я не эксперт как родитель, но у меня масса родительского опыта за время культурных перемен. У меня 5 детей. Моему старшему сыну 36, второму 34, пасынку 18, моему младшему сыну 10 и дочери теперь 4. Да, разброс в возрасте. Я узнал, как и многие родители, что во время взросления дети достигают момента, когда родители более не доминируют в их жизни. Они финансово независимы, но вам приходится иметь дело с тем, что на них воздействуют силы, которые вне вашего контроля. Мы стремимся подготовить их к большому — и иногда дурному — миру. Выпускать их в культуру, которая столь грубо противостоит традиционным ценностям, стало для меня новой и большой озабоченностью. Мы никогда не сможем сохранить их от дурного влияния, но такова новая эра в Америке. Трансвеститы не просто публично проводят парады в Сан-Франциско. Они есть и в Симпсонвилле, Южная Каролина — звене Библейского Пояса! Как продемонстрировал Дрейер, Америка больше не сила добра в умах некоторых из нас.

Однако тут не просто изменение ценностей. Тут цензура открытых обсуждений и вопросов. Даже когда человек пытается озвучить свои консервативные социальные взгляды явно рациональным образом, их редко выслушивают. Всё тот же старый переход на личности используется постоянно. Я вижу сообщения, что основные кампусы колледжей заглушают честные политические и социальные обсуждения. Я вспоминаю мой финансируемый штатом университет как место, предназначенное для честных и рациональных обсуждений. Итак, если мои дети в Америке достигли бы возраста поступления в колледж, это был бы не университет, обеспечивающий им качественные программы, дело ещё было бы в том, до какой степени этот университет заглушает тех, кто не идёт в ногу с нынешним духом времени. Неужели свобода слова ещё реальность в священных залах науки в Америке?

Здесь, в России ситуация очень отличается. Иногда различия небольшие. Русские в целом всё ещё одобряют традиционные роли мужчин и женщин, во многом как делали и американцы, когда я рос. Мужчины придерживают двери для женщин и помогают с тяжёлыми сумками. И они «следят за своим языком» в присутствии женщин. Некоторые американские женщины находят это обидным. А другие нет. В Америке трудно быть джентльменом — никогда не знаешь, не обидишь ли кого тем, что сделал или сказал. В более важных вопросах философия Путина по вопросам тех же гендерных отношений и гендерной принадлежности такова, что подобные решения не следует поощрять, пока человек не достиг взрослости. И огромное большинство русских согласны с этим. Таким образом, хотя хирургическая операция по перемене пола в России для взрослых законна, как и право геев и лесбиянок служить в войсках, но браки геев запрещены. Далее, суровые законы запрещают демонстрировать склонности таких людей в общественных местах, к которым есть доступ детям. Так что события вроде парада гордости геев и подобных действий обычно местные власти запрещают, хотя иногда в отдельных местах и разрешают. Я совершенно уверен, что доступ к общественным туалетам останется основан жёстко но биологическом определении пола, и никакие трансвеститы не появятся в местных библиотеках или школах. В более широком смысле традиционные православные ценности в целом поощряются.

Ещё один значимый вопрос возник  в комментариях к статье Дрейера обо мне: «Разве мы не верующие, призванные быть солью и светом там, где мы есть?». Что если каждый с нашими убеждениями уедет? Что тогда случится? Не следует ли нам применить некий культурный «категорический императив»? Это справедливый и важный вопрос. Итак, как ответит кто-то вроде меня?

Во-первых, некая личная история. Когда мне было 18, я пошёл в морскую пехоту США. Я отчётливо помню, что после того, как я подписал контракт, я  отправился на предварительное психологическое и физическое обследование. Это было не тогда, когда я прибыл в учебный лагерь, надо было убедиться, что годен. После прохождения обследования и отправился на проверку. Сержант говорил в обычной грубой манере: «Фриман!» Я кратко ответил: «Да, сэр?». Он сказал: «Наша страна в состоянии войны в месте, которое называется Вьетнам. Поклянешься ли ты, что желаешь взять оружие для защиты своей страны до самой смерти?». Я никогда не слышал, чтобы выражались именно таким образом ранее, но твёрдо ответил «Да, сэр!». Он кивнул «Отлично, подпишись тут и ты уволен. Тебя известят, когда явиться в  Пэррис-Айленд (Центр приема новобранцев морской пехоты)».

Я прослужил более трёх лет на действительной службе, но меня так и не отправили во Вьетнам. В то время я искренне так думал, когда сказал, что не против воевать. Теперь я думаю, что это трагедия, когда молодые люди вроде меня были отправлены воевать в той бессмысленной войне. Как я уже говорил в прошлом блоге, Джон Болтон не жаждал делать то, что я другие тысячи молодых людей желали делать, но он и другие в руководстве продолжают посылать молодых мужчин и женщин в подобные места.  Я ненавижу и лицемерие, и небрежность, с которой руководители и политики жаждут отправить американцев рисковать жизнью за то, что оказывается политической позицией и продажами вооружений. Гибель в Афганистане или Сирии не гарантирует безопасность американских границ или американского образа жизни. Во времена моей юношеской наивности я жаждал рисковать своей жизнью ради своей страны. Зная то, что я знаю теперь, я не желаю рисковать моими детьми.

Я не призван спасать американскую культуру от самой себя. Пэт Баченен написал «Самоубийство Сверхдержавы: выживет ли американская цивилизация до 2025», где он описывает упадок и возможную гибель американской цивилизации. Его отрицательный отзыв об американской культуре вызвал его увольнение с MSNBC. Он взял заголовок от Арнольда Тойнби: «Великие цивилизации не могут быть убиты. Они совершают самоубийство». Я не стану жертвовать будущим своих детей на алтарь самоубийственный тенденций Америки. Бог не призывал Лота изменить Содом. Он велел покинуть его.

Ещё раз, я не пытаюсь убедить кого-либо переехать в Россию я думаю, что если кто-то решит остаться в Америке, то вам надо серьёзно подумать о Варианте Бенедикта. И быть готовыми заплатить возможно очень высокую цену за то, что вы против культуры. Решит ли или нет семья уехать, маршрут Варианта Бенедикта на Стероидах (как какой-то остряк назвал переезд в Россию) есть у любой семьи. Ясно, что переезд в Россию не означает, что я более привержен своим ценностям или более духовен, чем другие. Это то, что мы изучали, о чём молились, искали советов и пришли к тому, что поверили, что это правильно для нашей семьи.

Эмиграция явно требует размышлений о многих факторах, и это не просто неудовольствие упадком культурных ценностей, которые считали своей или своими внутренними ценностями. Переезд из Америки в Россию не для каждого, но многие семьи это всерьёз рассматривают. Явное большинство их них — православные.  Существует духовная связь России и православных церквей и их приверженцев. Это не семьи, действующие из каприза. На меня произвело впечатление их усердие в изучении. Некоторые посетили Россию, у других это в ближайших планах. Те, с которыми я общался, это семьи, понимающие много больше о России чем те, кто их обычно критикует. У них нет иллюзий, что Россия идеальна и свободна от проблем или преступлений. Этих людей не стоит сравнивать с «наивными» предшественниками прошлых лет. Они считают, что правительство США продолжит влезать в частную жизнь граждан и стремиться повлиять на будущее поколение таким образом, который противоречит ценностям, которые они считают самыми важными. Жизнь в России создает иммигрантам сложности, проблемы и разочарования. Однако тут не заинтересованы в том, чтобы оторвать их веры и ценностей своих родителей, которые желали передать их следующему поколению.