Для Украины точка невозврата не пройдена, она еще может вернуться «под крыло» Москвы. Соответствующий прогноз в эфире одного из местных телеканалов дал вице-премьер правительства Гройсмана Вячеслав Кириленко.

Но как раз этот вариант чиновнику очень не нравится…

Проблему он видит в том, что, несмотря на пять лет «евроинтеграции», «декоммунизации» и отказа от всего российского и русского, на Украине остается еще достаточно людей, считающих, что страна идет неправильным курсом.

Такое положение вещей свидомого вице-премьера всерьез беспокоит. Поскольку эти силы — чего он опасается — могут «отвернуть» «незалежную» от европейских ценностей. «Перерисовать назад», по его выражению, направление движения, и все делать иначе.

По мнению Кириленко, сейчас украинцы достигли и стоят в точке невозврата на пути к свободе. И им придется выбирать: либо двигаться вперед — к Европе, либо — назад к России.

«Все, третьего пути серединного у нас нет», — резюмировал чиновник.

К слову, в правительстве Арсения Яценюка Кириленко совмещал должности вице-премьера по гуманитарным вопросам и министра культуры Украины.

Одно из последних «достижений» этого «культурного» деятеля — снос памятника полководцу Александру Суворову, который более сорока лет стоял перед входом в Киевское суворовское училище (ныне Военный лицей им. Ивана Богуна). Монумент был открыт к 30-й годовщине Победы над нацистской Германией. Но нынешнему руководителю лицея генералу Гордийчуку памятник почему-то не нравился, и он давно добивался его демонтажа.

Мечта сбылась только после обращения к Кириленко, решением которого великого русского полководцы 24 января убрали с пьедестала.

Теперь вице-премьер-министр задумался над тем, что «символы русского империализма» все еще «обильно присутствуют на площадях многих городов Украины — от Екатерины до Потемкина», и собирается разработать новый закон «о деколонизации публичного пространства».

Но дело, конечно, не в этом конкретно украинском чиновнике — с ним как раз все ясно.

Вопрос в том, пройдена ли, действительно, та самая точка невозврата — т.е. может ли Украина еще вернуться к единству с Россией, или противоречия уже неразрешимы?

Вот Александр Лукашенко, президент Белоруссии, верит в то, что, несмотря на нынешнее движение в сторону Запада, «незалежная» все-таки вернется в единую семью с Россией и Белоруссией.

«Мы славяне, мы должны и будем жить вместе. Мы никому нигде не нужны. Об этом говорит вся наша история», — заявил он в четверг, 24 января, на встрече с губернатором Новосибирской области Андреем Травниковым.

Директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев не столь оптимистичен:

— Дело во времени — ведь у каждого мифа своя инерция. Да, сейчас украинцев убедили в том, что мы их «сожрать» готовы. Пока миф действует, даже если к власти придет политик, настроенный к России нейтрально, он ничего не сможет изменить.

Как Абэ хотел бы забыть об островах и взять в аренду Хабаровский край, но ему не дадут свои же. То же самое творится сейчас и на Украине. Однако в заметно более длительной перспективе, я думаю, возвращение ее не только возможно, но, скорее всего, и произойдет.

«СП»: — А нам это нужно?

— Вопрос правильный. Но все зависит, на каких условиях. Если речь идет о том, что мы, как это в России принято, снова будем покупать «истинную любовь» — то есть, кормить, поить и одевать лишь за то, чтоб нам рассказывали, как они к нам хорошо относятся, то — нет. Если мы хотим создать единый экономический комплекс, то, пожалуй, в этом случае ответ положительный.

Заместитель заведующего кафедрой государственной политики МГУ имени Ломоносова Максим Вилисов, в свою очередь, обратил внимание на то, что сама постановка вопроса: «либо туда, либо туда, а третьего не дано», ошибочная:

— Она отражает суть политического мышления (к сожалению, не только на Украине), — которое и завело, в общем, ситуацию в тот тупик, в котором мы сейчас все находимся.

Изначально постановка вопроса, что Украина должна либо следовать строго на Запад, либо оставаться «под крылом России», продуцировала тот конфликт, который существовал в украинском обществе, в украинской политической элите, и до сих пор имеет место между Россией и Западом.

Когда речь идет о том, что либо один победил, либо другой — т.е. либо Запад получил Украину (тоже сомнительный такой приз), либо, опять же, Россия эту Украину должна получить, — здесь возникает некий элемент соревнования и противостояния.

Причем, меня в поведении и высказываниях украинских политиков и чиновников больше всего удивляет то, что они никогда не задумываются: а какие они национальные интересы Украины, как таковой?

Если посмотреть шире на то, что происходило с бывшими республиками Советского Союза, то три из них — прибалтийские — все время, как известно, говорили, что боролись за суверенитет и за выход из СССР. Но, выйдя из одного союза, быстренько перескочили в другой.

То есть, суверенитет не был для них ценностью. Для них ценностью было стабильное существование в рамках какого-то более мощного образования, которое может их субсидировать. Евросоюз на тот момент оказался более привлекательным чисто с экономической точки зрения.

«СП»: — В этом смысле Украина от них мало чем отличается…

— Да, она тоже всегда претендовала на то, что «самостийность и незалежность» для нее как бы важнейшие ценности. Но, похоже, там тоже так и не сформировалась зрелая политическая элита, которая могла бы задуматься о том, каким образом будет развиваться государство Украина. Они, по сути, стараются следовать модели вот этих карликовых прибалтийских государств, каждое из которых в десять раз меньше, чем Украина. И пытаются втиснуться вот в этот Европейский союз, которому такая огромная страна на данном этапе просто не нужна в том состоянии ее экономики, социальной сферы, политики и т. д.

«СП»: — Однако с еще большим фанатизмом они, по-моему, стараются противопоставить себя России, доказать, что они «АнтиРоссия». И на всех парах идут как раз в этом векторе, не оглядываясь…

— Вот эти, скажем так, «подростковые проблемы» украинской политической элиты, они как раз являются во многом проблемой развития Украины и отношений вокруг нее.

Потому что они постоянно подают сигналы Западу: «Мы боимся России, нас нужно зачищать!» На Западе не очень умные и не очень дальновидные политики эти сигналы воспринимают и разыгрывают там антироссийскую карту. А в России есть традиционно глубокие опасения по поводу экспансии Запада, размещения военных баз и т. д.

В итоге все мы оказываемся в той ситуации, в которой сейчас находимся. И, в принципе, я считаю, что все идет к дальнейшему усугублению конфликта.

На мой взгляд, непосредственно возврат в состав России ни Украины, ни Белоруссии невозможен…

«СП»: — А к какому-то взаимодействию взаимовыгодному? К единству, но не в общем государстве, а, скажем, в союзе славянских народов?

— Если говорить о взаимодействии, о каком-то нормальном, зрелом партнерстве, то оно, конечно, возможно, и просто необходимо. Просто потому, что мы — соседи, потому, что в транзитном и ресурсном плане зависим друг до друга.

Естественным образом страны могут договариваться. Если уж Германия с Францией после почти векового (даже больше) взаимного противостояния сегодня могут договариваться и строить Европейский союз, то при наличии доброй воли всех сторон — России, Украины и Белоруссии — это тоже можно будет сделать достаточно.

Ключевой вопрос — воля и осознание собственных интересов.

Не желание паразитировать на российской экономике, не желание играть на противоречиях между великими державами, а желание именно конструктивно сотрудничать и понимать, каким образом они сами хотят развивать свои страны. И где здесь Россия может помочь, а где они справятся сами или с помощью других партнеров.

Вот она — ключевая проблема, которая, к сожалению, присутствует и в белорусской политике. Не в такой выраженной форме, но там тоже есть стремление, опять же, получать ресурсы для развития от России, не давая ничего взамен.

«СП»: — Как вы это объясняете?

— Это рудимент того самого имперского мышления, в котором нас обвиняют. Нас обвиняют в том, что у нас есть имперские амбиции, при этом политики, осуждающие Россию, сами ведут себя как вассалы.

То есть, они предлагают: «Мы готовы продать вам свою лояльность за деньги». А когда Россия говорит: «Нет, нам не надо, лучше расплатитесь за газ, нефть и т. д.», они начинают обижаться и причитать, что «вот сейчас-то точно Россия придет и нас захватит».

Поэтому, к сожалению, прогноз не очень хороший.

Пока мы находится в этой инерции постсоветского поиска, самостоятельных векторов развития этих стран и формирования в них ответственных элит — политиков, социальных групп, — вряд ли нам можно говорить о какой-то стабилизации ситуации.

Что касается общественного мнения, то, действительно, на Украине есть люди, которые традиционно поддерживают Россию, хотя их, конечно, намного меньше за пять лет стало. По разным причинам, в том числе, влияет пропаганда, или, может быть, есть какое-то разочарование.

Но структура общественного мнения тоже очень волатильна.

Иными словами, люди, которые не понимают, как их собственная страна будет развиваться, они не понимают, и кто ее союзники, кто ее партнеры, кто ее противники. Это мнение будет структурировано в зависимости от того, какой политический вектор страна выберет.

Если, как говорят украинские политики, они все-таки точку невозврата пройдут, то, скорей всего, количество сторонников более тесных отношений с Россией, постепенно будет уменьшаться. Но до какого-то уровня не будет заходить, потому что это уровень здравого смысла и понимания того, что с соседями, в любом случае, нужно взаимодействовать, нужно работать.

Если другие политические силы придут к власти и начнут оказывать влияние, то общественное мнение пойдет за ними.