11 ноября прошли выборы главы Донецкой народной республики, на которых предсказуемо победил Денис Пушилин. 20 ноября он вступил в должность, которую до этого занимал погибший в теракте Александр Захарченко. Почти сразу после инаугурации «РР» обсудил с Пушилиным некоторые из острых вопросов по ситуации в Донбассе — в частности, о «наездах» на бизнес и граждан, о комендантском часе и обмене пленными
Как вам власть?
Пока трудно оценить. Сейчас ситуацию можно охарактеризовать словами «много работы». Много работы, проблем, вариантов их решения — и каждый раз нужно выбрать оптимальный. Самое сложное — правильно расставить приоритеты.
Я видел ваш предвыборный плакат «Открываем производства». Что имеется в виду?
Наш край — край металлургов, шахтерский, угольный. Но сейчас для нас на первый план выходит развитие машиностроения и приборостроения, именно здесь основная прибыль.
А есть какие-то конкретные примеры?
Я сейчас намеренно ухожу от конкретики. В ряде случаев производство еще на стадии запуска, и мы предпочитаем вначале сделать, потом сказать.
А что сейчас с ЮМЗ (Юзовский металлургический завод, запуск которого был гордостью команды первого главы ДНР Александра Захарченко. — «РР»)? Работники сообщают нам об остановке производства и задержке зарплат при смене управления.
Мы нашли, как с этим справиться. Предприятие будет работать.
Цензура будет облегчаться?
Я бы здесь в целом пересмотрел подход. Но нужно найти баланс. С откровенно либеральными и оппозиционными СМИ… может быть трудно. Потому что трудно найти грань, за которой, можно считать, они уже откровенно работают на наших оппонентов. В то же время не хотелось бы, чтобы наши СМИ, в том числе телеканалы, перестали быть востребованными, рассказывая только о том, как у нас хорошо. Мы ведь знаем, сколько в республике проблем — если мы будем о них умалчивать, люди перестанут верить, перестанут смотреть и читать, а этого допустить нельзя. Будем пересматривать политику, вносить некие коррективы в работу министерства информации. Но ничего резкого, что может помешать противостоянию нашему врагу, Украине, не предвидится.
Можно ли ожидать отмены комендантского часа или хотя бы смягчения ограничений? (Комендантский час недавно был смягчен, но после теракта в отношении Александра Захарченко снова возобновлен. — «РР»)
Один из самых злободневных вопросов для граждан и для меня лично. Чтобы ночью не возникало никаких сложностей с передвижением граждан, с работой заведений и так далее. Но вопрос снимается сам собой, если вы выедете на линию соприкосновения, если посмотрите на разрушенные дома и инфраструктуру. Отсутствие комендантского часа — это атрибут мирной жизни, а у нас мир в полной мере не наступил. Из-за относительной прозрачности границ с Украиной (надо учитывать, что это гражданская война!) диверсантам не так уж сложно к нам проникнуть. И ряд задач они выполняют. Последнее свидетельство тому — теракт в отношении первого главы республики. И для диверсантов, как мы видим, случайные погибшие и пострадавшие ценности не представляют. Если бы вы знали статистику, которую дают органы МВД и МГБ по поводу предотвращения терактов, то вопрос бы даже не стоял.
Но теракты обычно происходили не ночью.
Тем не менее диверсанты готовят теракты, делают закладки часто ночью. Как бы мне лично ни хотелось смягчить условия комендантского часа, сейчас мы не можем позволить себе сократить его.
А когда общественность что-нибудь узнает про первые итоги расследования убийства Александра Захарченко?
Следствие продолжается. И ту информацию, которая уже выдавалась в паблик, я считаю более чем достаточной для того, чтобы люди понимали, какая работа проведена на данный момент. Некоторые детали сейчас нет возможности раскрывать, чтобы не помешать следствию. Но давайте обсудим один из эпизодов, который, возможно, выпал из внимания — не все подробно следят за новостями. Была задержана одна из диверсионных групп, которая проводила диверсионные действия по отношению к Мотороле (Арсену Павлову). С помощью информации, полученной в ходе следствия, удалось предотвратить один из терактов. Если бы задержанные не указали место, то найти закладку не получилось бы — все было сделано достаточно профессионально. Это около трех килограммов тротила. В том самом здании, где мы с вами сейчас разговариваем. И таких групп, увы, не одна. Задержанные сообщили, что работают еще группы. Они очень условно знали о задаче закладки взрывчатки в кафе и ресторанах. Об этом нас предупреждали — и меня, и Александра Владимировича (Захарченко. — «РР»): воздержаться от посещения любых заведений. У них получилось это сделать в одном из заведений, про которое трудно было даже подумать. Мы знаем, что оно открывалось при поддержке Александра Владимировича, там руководили сотрудники его личной охраны… Поскольку у наших оппонентов получилось сделать закладку даже там, мы понимаем, сколько рисков и опасностей еще существует для обычных граждан. Возвращаясь к теме комендантского часа, отмечу: по нашей информации, у диверсантов есть задачи организовать взрывы в местах массовых скоплений граждан. Пока слишком много угроз.
Много говорили о том, что, судя по характеру теракта против первого главы республики, предатель должен быть из близкого круга.
Данных, которые бы подтверждали эту версию, сейчас не представлено.
Еще немного про комендантский час. Допустим, военные возражают против смещения его на более позднее время. Но можно ли что-то сделать с тем, чтобы простые граждане в 23.15 или ранним утром не рисковали попасть в кутузку и чтобы с ними обращались по-человечески, чтобы они не боялись полиции?
Работа ведется постоянно. У нас ведь есть люди, которые работают в ночную смену, решаем проблемы с пропусками и прочим. Но, увы, не везде — я это признаю — удается работать без перегибов: всегда есть человеческий фактор. Жалобы к нам поступают, реагируем соответствующим образом.
Еще по поводу отношения силовиков с гражданами. Ранее мы отмечали, что воюет против граждан именно украинская сторона, создавая на линии разграничения барьеры, проверки, поборы, многокилометровые очереди, а значит и опасность попасть под обстрелы. Но сейчас поступает гораздо больше жалоб граждан как раз на нашу часть границы. Особенно много жалуются на ситуациюв Александровке, пункт пропуска Каргил — граждане возмущены очередями, многие недоумевают, зачем надо так шмонать и мучить своих же.
Эта проблема мне известна, о ней я упоминал и в рамках предвыборной кампании. На данный момент в пункте пропуска уже появились дополнительные помещения и для сотрудников, и для более удобного прохождения досмотра гражданами. Но речь идет еще и о дублировании функций — это внутренние наши вопросы, которые будут решены в обозримом будущем, такие задачи Совету министров поставлены. Должны быть единая база, упрощенная процедура и прочее. Проблема для меня понятна, и она будет решаться.
Еще одна проблема — 30 дней административного ареста без предъявления обвинений. Только у меня двое знакомых отсидели в ДНР по месяцу, и в итоге им ничего так и не предъявили. Притом они провели в изоляторе тридцать дней! А это в том числе и уважаемые, известные люди, за них вступалась пресса — что же в таком случае делать простым гражданам? Не пора ли отменять эту норму?
Безусловно, здесь есть над чем подумать. Этот вопрос стоит в повестке. Но не могу обещать, что завтра-послезавтра он уже будет решен. Нужно досконально его проработать. Существует ряд других аргументов, которые озвучиваются правоохранительными органами. Их ресурсы и возможности ограниченны... здесь тоже надо искать баланс. Согласен, что ситуация должна как-то корректироваться, — мы над этим уже работаем, но это процесс не быстрый.
После убийства первого главы республики довольно быстро заговорили о нарушениях и преступлениях окружения Захарченко, в частности бывшего министра доходов и сборов Александра Тимофеева. Во-первых, не кажется ли вам, что это несколько неприлично — сразу после гибели первого главы его дискредитировать? Раньше-то многие и пикнуть не могли. Во-вторых, если были преступления и нарушения, расследуются ли они?
Не хотелось бы предъявлять голословные обвинения. Проводятся расследования, и информация будет донесена до общественности. По данным, которые у меня сейчас имеются, да, были перегибы. Насколько это было корректно или некорректно, преждевременно или нет, — мне трудно судить… Вы много говорите о демократии и свободе СМИ. Но что нам делать было — запретить говорить о людях, которые своими поступками наносили урон имиджу и главы республики, и самой республики? Это вопрос риторический.
Наши наблюдения последних лет говорят о том, что условия ведения бизнеса действительно ухудшались в последние год-два. Росли поборы, усиливалось давление со стороны госорганов. Будут ли здесь изменения?
Это комплексная проблема. Отчасти подобные претензии можно предъявить и другим странам. Но мы отвечаем за свою республику и за те действия, которые совершаются различными органами. Что касается бизнеса, мы знаем, что Миндох по многим направлениям перегибал палку. Это факт. Часть проблем была связана с государственными предприятиями, которые являлись не совсем, наверное, государственными — была только вывеска. Искусственные монополии, которые своими действиями нарушали принципы конкуренции. 80 процентов государственных предприятий были учреждены Миндохом. Это даже звучит нелогично: «Министерство доходов и сборов учреждало предприятия». Сейчас мы приходим к тому, что Министерство доходов и сборов будет чисто фискальным органом. Приходим и к тому, чтобы убрать административные барьеры, упростить ведение бизнеса — это часть моей программы. Несколько лицензий мы уже отменили, отменим еще ряд лишних ограничений. Это часть плана по развитию экономики. Без роста экономики мы не сможем обоснованно говорить о повышении заработной платы бюджетникам, размера социальных пособий и прочем. Инвестиционный климат нужно улучшить, провести прозрачную работу по устранению препон. Больше всего претензий было к Министерству доходов и сборов. Была даже легализованная коррупционная составляющая — 30 процентов от собранных штрафов по налогам шло в премиальный фонд. Мы отменили эту норму. К сожалению, есть и арестованные — это связано с коррупцией, превышением служебных полномочий. Будем продолжать исправлять ситуацию.
На линии разграничения под обстрелами живет довольно много людей. Были попытки их эвакуировать. Люди часто отказывались. Есть идеи, что им можно предложить, чтобы уговорить их выехать?
Вопрос сложный, учитывая уже наработанную практику. Начнем с того, что у нас немало внутренних переселенцев. Они находятся в общежитиях. Трудно сказать, что это жилье удовлетворяет всем потребностям. Ведется работа по улучшению этих условий. Но есть и перегибы в другую сторону. Некоторые люди, не будучи переселенцами, пытаются воспользоваться льготами, предусмотренными для этой категории, — не платить за электроэнергию и другие коммунальные услуги, получать пособия и прочее. Поручения по поводу улучшения условий для переселенцев уже розданы. Что же касается Зайцева и других территорий, то, как правило, старики отказываются уезжать, что бы им ни предлагали. Не хотят покидать свои дома. Не силой же их увозить!
Но общежитие не является для них равной альтернативой. А если предложить им такой же частный дом, чтобы можно было перевезти туда скромный, собранный за всю жизнь скарб, собаку и кошку?
Все упирается в развитие экономики. Где взять ресурсы?
Многие уехали, жилье пустует.
Отбирать у людей дома? Вы считаете, это выход?
Думаю, конечно, что лучше строить.
Безусловно, надо уважать право собственности. Кто возьмет на себя ответственность определять, уехал ли человек по необходимости и куда уехал, вернется ли? Такого мы себе позволить не можем, это неправильно.
Да, но все же человеческая жизнь дороже бюджетных ограничений. Нельзя ли договориться об инвестиционных деньгах на строительство жилья и инфраструктуры с российскими партнерами?
Наши оппоненты добиваются того, чтобы линия разграничения опустела. Об этом они говорят открыто. Чем меньше там людей живет, тем легче им оправдать свои преступления. Что касается переезда из опасных районов, то не было такой семьи, которой бы этого не предлагалось. По условиям переезда — работа продолжается. Но это затяжной процесс. Заставлять людей силой мы не можем. На то, чтобы строить дополнительное жилье, нужно время. И если мы найдем средства — заемные или какие-то еще — на строительство, то возникнет много других вопросов. У нас много молодых семей, есть семьи военнослужащих, которые на передовой, есть медики без жилья... Это комплексная проблема, которая не решалась со времен распада СССР. И в одночасье она не решится. Мы будем смотреть по ситуации, где аккумулировать на это ресурсы. Но данная задача безусловно в центре внимания.
Понятно, что всего сразу не решить. Но народ в Донбассе устал, ему хочется увидеть движение, нужны хорошие новости. И да, про военнослужащих: в ДНР все еще нет закона об ополчении, а в ЛНР есть...
Вы, наверное, недостаточно следите. У нас уже есть закон о поддержке семей погибших ополченцев — по сути, это и есть в основе своей закон о статусе ополченцев. Тут только стоит вопрос, как мы будем дальше добавлять льготы и преференции для наших военнослужащих. Так что неправильно говорить, что закона об ополчении не существует.
Да, я слышал о поддержке семей погибших. Но даже и здесь бывают жалобы на бюрократизацию процесса: надо еще доказать, что человек погиб на войне.
Процедура постоянно корректируется и дополняется. В 2014–2015 годах у нас вообще не стояло такой задачи. Кое-кто, наверное, может использовать данную возможность не по справедливости, поэтому и нужна определенная система.
По поводу бойцов на линии. Донбасс — промышленный регион, многие предприятия работают далеко не на полную загрузку, но при этом на линии разграничения не хватает даже элементарного. Все-таки с украинской стороны есть хотя бы экскаваторы, а у нас часто нет и лопат. Нельзя ли сделать так, чтобы экономика и вправду работала на фронт — вернее, на то, чтобы спасти жизни бойцов?
Здесь надо смотреть в сравнении. В 2014 году у нас было разрозненное ополчение, сейчас — полноценная армия. Полностью ли она обеспечена? Конечно, нельзя сказать, что наша армия сопоставима с армией России. Но и бюджеты несравнимы. Ресурсами первой необходимости армия обеспечена. Бульдозеры, трактора и прочее — это вопрос, который решается. Но чтобы купить бульдозер, придется отложить выплаты сотням бюджетников или пенсионеров. Откуда-то же надо брать деньги.
До президентских выборов на Украине не стоит ждать никаких подвижек в Минском процессе?
Нет.
А что с обменом пленными? Недообменяли же в конце прошлого года. Менять российских иностранных граждан Украина отказалась в последний момент.
Украина на данном этапе блокирует процесс. Такая уже сложилась практика, Украина почему-то пытается к чему-то приурочить обмен — надеюсь, что к Новому году это произойдет. Но без инсайда, это мои ощущения. Всего в наших списках на обмен 277 человек, в отношении 80 человек установлено местонахождение и прочее. Однако Украина пока не подтверждает. Мы продолжаем настаивать на обмене «всех установленных на всех установленных».
А как устанавливаются люди на обмен? Политических заключенных на Украине больше, чем 277 человек.
277 человек — это люди, про которых мы знаем и которые связаны с конфликтом.
Входят ли в список, например, россиянин Евгений Мефедов и другие заключенные в Одессе по делу 2 мая?
Он в списке.
Есть проблема с прошлым обменом. Часть людей — по-моему, 60 человек — оказались без документов, украинский представитель Ирина Геращенко перед обменом порвала их паспорта. Большинство получили паспорта ДНР, но у некоторых их до сих пор нет. Мне рассказали, например, про Максима Гармаша, который почему-то не получил.
Все получат свои документы. Они на разных стадиях оформления, но без документов никто не останется.
А для обычных граждан ускорится выдача документов?
Есть ограничения в мощностях производства паспортов на территории республики. Ускорение выдачи стоит в повестке, но как один из важных вопросов. А сколько мы с вами вопросов уже обсудили? Это как раз про приоритеты — очень сложно их правильно расставить.