Хорошие сериалы редко заканчиваются хорошо. Не в смысле «со счастливым концом», а в смысле качественно, выпукло, зрелищно и так же художественно убедительно и достоверно, как на основном своём протяжении.

Это неизбежная беда всех хороших, рейтинговых сериалов. На пике популярности продюсеры продолжают заказывать всё новые и новые сезоны, безотносительно того, в форме ли сценаристы или уже выдохлись. Но то, чем закончил некогда чрезвычайно популярный «Карточный домик», нельзя назвать естественной смертью от опустошения и исчерпания креатива. Это, скорее, самоубийство или даже убийство по идеологическим мотивам. Качественный художественный продукт пал жертвой идеологической кампании и надвигающейся цензуры. Явление не новое в мировой истории, но в сегодняшних американских реалиях крайне показательное.

В ноябре 1926 года Эйзенштейн заканчивал монтаж своего очередного фильма «Октябрь». До премьеры, приуроченной к очередной годовщине революции, оставались считанные дни, когда в монтажной режиссера неожиданно появился Сталин и потребовал показать картину. После просмотра, вождь велел вырезать все эпизоды с Троцким. И великому режиссеру ничего не оставалось, как покромсать свой почти готовый фильм в рамках правильной идеологии и партийной борьбы.

Главного персонажа «Карточного домика» Фрэнка Андервуда тоже вырезали из картины не в рамках развития сюжета, а в рамках идейного противостояния. Причём, дело даже в персонаже, а в актёре. Кевина Спейси вычеркнули из списка живых (читай: снимаемых актёров, что для актера и является жизнью) в рамках откровенно идеологической кампании по борьбе сексуальными домогательствами и дискриминацией женщин.

Ему не предъявили официальных обвинений, ни один суд не признал Кевина Спейси виновным, но актера всё равно выкинули из профессии, из индустрии, из общества на основании жалобы одного молодого (уже немолодого) человека, сообщившего, что Кевин Спейси домогался его, когда он был в подростковом возрасте, то есть, что Кейси – педофил.

Кевина Спейси вырезали из уже почти готовой картины «Все деньги мира», заменив другим актёром, Кевина Спейси вырезали из «Карточного домика», попросту «убив» его персонажа и выведя в главные героини и на первый план его супругу – Клэр Андервуд. С этого момента увлекательный политический триллер о тайных пружинах власти, вашингтонских интригах и мировой закулисе стремительно и беспощадно редуцировался до громогласного и примитивного феминистского манифеста.

Весь последний сезон «Карточного домика» это, по сути, один большой манифест или даже гимн торжествующего феминизма. Главной героиней становится президент США Клэр Андервуд, расправляющаяся со всеми своим противниками со скоростью и ловкостью, немыслимыми даже для её покойного мужа.

Главными оппонентами Клэр тоже являются сильные и влиятельные женщины, одна из которых по ходу сюжета перехватывает бразды правления в компании у своего умирающего брата. (Как тут не вспомнить грустную шутку доктора Хауса из последнего, подлинно «мужского» сериала Голливуда: «Мы – исчезающий вид, и вымрем, потягивая виски и гоняя на крутых тачках»).

Когда Клэр меняет состав кабинета, все члены её новой администрации являются женщинами. Когда становится известно о её беременности, акцент делается на том, что ребенок – девочка. Когда Клэр осмеливается кто-то возражать из её окружения, это всегда женщина. Мужчины в новой реальности на заднем плане, они лишь прилагаются к той или иной сильной женщине, и единственный более-менее влиятельный и самостоятельный мужчина, вызывающий хоть какое-то уважение, это старомодный президент России Виктор Петров, выглядящий как дон Кихот, остатком былого рыцарства. Но он уходящая натура, очевидно, что Клэр Андервуд победит и его, и наступит новая эра – эра торжествующего феминизма.

Мощнейший идеологический заряд, заложенный в этот последний сезон, обнуляет все его художественные ценности, включая здравый смысл и сюжетную достоверность. Кстати говоря, возможно в этом кроется и ловушка, устроенная авторами сериала. Да, на первом плане они пропели гимн феминизму, но на втором плане этот феминизм выглядит отнюдь не так привлекательно, как представляется его адептам.

В смысле политической чистоплотности и разборчивости Клэр ничуть не лучше своего покойного мужа. Она так же, как и он, обманывает, интригует, шантажирует, предает и убивает. Приказывает убивать и убивает собственноручно. Так же, как и он, не терзаясь угрызениями совести, так же, как и он, не страшась никаких последствий.

Более того, в отличие от Фрэнка, в критические моменты способного на компромиссы с президентом России, Клэр без колебаний (причины данного поведения давно уже изучены психологами, поэтому, в частности, резонно, что в некоторых мусульманских странах женщинам запрещено занимать ответственные посты) готова развязать небольшую ядерную войну, дабы погасить и перекрыть внутриполитический конфликт.

Радикальные феминистки, наверное, будут в восторге от такого президента. Всем прочим становится довольно неуютно при взгляде в это новое (настолько «светлое», что лучше нынешнее «мрачное» маскулинное) феминистическое будущее, нарисованное авторами «Карточного домика» - стремились ли они к этому эффекту сознательно или так вышло помимо их воли.          

Источник:ИА REX