8 лет назад, 3 ноября 2010 года, ушел из жизни Виктор Степанович Черномырдин.

Экс-премьер оставил россиянам бесценное наследство. Его крылатые фразы давно гуляют по стране и знакомы, безусловно, каждому. По ним реально можно изучать историю нашей страны.

А

А вот что касается, доживёт не доживёт — да все мы доживём. Доживём. В какой конфигурации? Должно быть, в хорошей конфигурации. И не надо делать из этого какой-то трагедии. (о выборах 2000 г.)

А кто попытается мешать — о них знаем мы в лицо! Правда там не назовёшь это лицом!

А мы еще спорим, проверять их на психику или нет. Проверять всех! ( О депутатах Госдумы)

А раньше где были? Когда думать было надо, а не резать сплеча семь раз… А сейчас спохватились, забегали. И все сзади оказались. В самом глубоком смысле. А Черномырдин предупреждал.

Б

Были, есть и будем. Только этим и занимаемся сейчас. (на вопрос, не собирается ли движение НДР самораспуститься в связи с неутешительными прогнозами на выборах в Госдуму)

Были у нас и бюджеты реальные, но мы все равно их с треском проваливали.

В

В нашей жизни не очень просто определить, где найдешь, а где потеряешь. На каком-то этапе потеряешь, а зато завтра приобретешь, и как следует.

В харизме надо родиться.

Вас хоть на попа поставь, хоть в другую позицию — все равно толку нет!

Ввяжемся в драку — провалим следующие, да и будущие годы. Кому это нужно? У кого руки чешутся? У кого чешутся — чешите в другом месте.

Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.

Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!

Вообще, странно это, ну, просто странно. Я не могу это ещё раз, я не знаю и не хочу этого. Это не значит, что нельзя никого. Ну, наверное, кого-то, может быть, и нужно. Кого-то вводить, кого-то выводить

Вот мы там всё это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазёром.

Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберем в одно место.

Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.

Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!

Вы посмотрите — всё имеем, а жить не можем. Ну не можем жить! Никак всё нас тянет на эксперименты. Всё нам что-то надо туда, достать там, где-то, когда-то, устроить кому-то. Почему не себе?! Почему не своему поколению?! Почему этот, как говорится, зародился тот же коммунизм, бродил по Европе, призрак, вернее. Бродил-бродил, у них нигде не зацепился! А у нас — пожалуйста! И вот — уже сколько лет под экспериментом.

Вы там говорили, а нам здесь икалось, но я и к этому отношусь нормально.

Всю теорию коммунизма придумали двое евреев…. Я Маркса с Энгельсом имел.

Г

Говорят, наш спутник без дела висит. У нас много чего висит без дела, а должно работать!

Д

Да такие люди, да в таком государстве, как Россия, не имеют права плохо жить!

Депутаты все высказались, чтобы я шёл — избирался, точнее.

Е

Его реакция, она всегда, увидим, будет этот или не будет. Если не будет — значит, такая реакция. Если будет — то никакая реакция. (о Примакове)

Если бы я всё назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!

Если делать — так по-большому!

Если я еврей — чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.

Есть ещё время сохранить лицо. Потом придётся сохранять другие части тела.

З

Зачем нам куда-то вступать? Нам не надо никуда вступать! Мы обычно уж если начнем куда-то вступать, так обязательно куда-нибудь и наступим!

Здесь вам не тут!

И

И знаю опять, как можно. А зачастую, и как нужно.

И кто бы нас сегодня ни провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и ещё многое что — не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений. Наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.

И с кого спросить, я вас спрашиваю? Эти там, те тут, а тех до сих пор никто ни разу…

Изменений, чтобы дух захватывало, не будет. Иначе, чтобы кому-то что-то делать, нужно будет у другого взять или отобрать.

И те, кто выживут, сами потом будут смеяться.

К

К сожалению, мертвыми душами выглядят некоторые наши коллективные члены.

Какую бы общественную организацию мы ни создавали — получается КПСС.

Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы ещё им поаплодируем. Но другое дело — Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить — не ходи! А пошел — отвечай. Если не умеешь… И мы доживем! Я имею в виду Конституцию!

Когда моя… наша страна в таком состоянии, я буду все делать, я буду все говорить! Когда я знаю, что это поможет, я не буду держать за спиной!

Когда трудно, мы всегда протянем… То что надо. (о «руке помощи» Украине)

Кого на следующих выборах изберут, мы будем с тем и работать. А кто там нам по сердцу, кто там ниже сердца — это уже другой разговор.

Кто говорит, что правительство сидит на мешке с деньгами? Мы мужики и знаем, на чем сидим.

Кто мне чего подскажет, тому и сделаю.

Курс у нас один — правильный.

Л

Локомотив экономического роста — это как слон в известном месте…

М

Много денег у народа в чулках или носках. Я не знаю, где — зависит от количества.

Может сбыться. Сбудется, если не будем ничего предпринимать.

Моя жизнь прошла в атмосфере нефти и газа.

Мы будем проводить иностранную политику иностранными руками.

Мы всегда можем уметь.

Мы выполнили все пункты: от А до Б.

Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит.

Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали — масла не стало. Потом на яйца нажали так, что их тоже не стало.

Мы с Вами ещё так будем жить, что наши дети и внуки нам завидовать станут!

Мы сегодня на таком этапе экономических реформ, что их не очень видно.

Мы об этих мерах скажем… Я об них и озвучу и предложу…… Ещё раз вам говорю: это комплексные меры, которые позволят вытащить, и решить, и остановить эти процессы.

Мы хотели как лучше, а получилось как всегда. (6.08.1993, на пресс-конференции по поводу денежной реформы июля-августа 1993)

Мы хотим идти вперед, но нам все время кое-что мешает.

Н

На ноги встанем — на другое ляжем

Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.

Надо же думать, что понимать.

Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.

На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.

Нам нет необходимости наступать на те же грабли, что уже были.

Нам никто не мешает перевыполнять наши законы

Народ пожил — и будет!

Нас пытались нагнуть, но неудачно.

Наш президент — он уже, по-моему, лет пять или десять денег в глаза не видел. Он даже не знает, какие у нас деньги.

Не надо умалять свою роль и свою значимость. Это не значит, что нужно раздуваться здесь и, как говорят, тут махать, размахивать кое-чем.

Некоторые принципы, которые раньше были принципиальны, на самом деле были непринципиальны.

Нельзя думать и не надо даже думать о том, что настанет время, когда будет легче.

Но если говорить о сегодняшнем заседании, то я дал бы конечно, удовлетворительную оценку. Я других оценок вообще не знаю.

Но мы подсчитаем, и тогда все узнают. И мы в первую очередь. А если кто слишком умный, пусть сам считает, а мы потом проверим. И доложим, куда попало.

Но пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.

Но я не хочу здесь все так, наскоком: сегодня с одним обнялся, завтра с другим, потом опять — и пошло-поехало. Да так и до панели недалеко…

Ночь прошла, они хватились. (О действиях команды Кириенко в ночь на 17 августа 1998г.)

Ну, скажите, у вас, ну, когда Черномырдин работал, что, была боязнь, что кого-то расчленят из естественных монополий? Эх, вы! Меня можно расчленить, меня можно убрать! А вот естественные монополии чтобы растащили — у вас даже и вопрос такой никогда не стоял перед вами, ибо это даже мысли такой никто не мог допустить, чтобы я, своими руками создавший эти отдельные монополии, и чтобы я был сторонником их уничтожить. Ну, зачем же вы так? Обижаете…

Ну столько грязи, столько выдумки, столько извращений отдельных политиков! Это не политики, это… Не хочется мне называть, а то сейчас зарыдают сразу.

Ну, кто меня может заменить? Убью сразу… Извините.

О

Обвиняют в чем? В коррупции? Кого? Меня? Кто? США? Чего они там вдруг проснулись?

П

Переживём трудности. Мы не такие в России, россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать.

Помогать правительству надо. А мы ему по рукам, всё по рукам. Ещё норовим не только по рукам, но ещё куда-то. Как говорил Чехов.

Посты вице-премьерские в такое время, как наше, — это все равно, что столб, на котором написано: Влезешь — убьет!

Правильно или неправильно — это вопрос философский.

Правительство — это не тот орган, где, как многие думают, можно только языком.

Правительство — это такой сложный организм, если его постоянно менять, тасовать — только худший будет результат. Я это знаю, это была моя работа.

Правительство поддерживать надо, а мы его по рукам, по рукам, все по рукам. Ещё норовим не только по рукам, но ещё куда-то. Как говорил Чехов.

Представлять Анатолия Борисовича нет необходимости. Все его знают, кто не знает — узнает. (о Чубайсе)

Президент показал и ещё покажет.

Прогнозирование — вещь сложная, особенно когда речь идет о будущем.

Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги.

Пусть это будет естественный отбор, но ускоренно и заботливо направляемый. (об увольнениях членов правительства)

Р

Работающий президент и работающее правительство — так это ж песня может получиться.

Рельсы мы за шесть лет проложили, теперь дело за локомотивом. И чтобы рулевой был… с головой. Чтобы не вагоны им двигали, а он их тащил.

Реформы в России — это не автомобиль. Захотел — остановился, захотел — вновь сел и поехал! Так не бывает!

Россия — это континент, и нам нельзя тут нас упрекать в чем-то. А то нас одни отлучают от Европы, вот, и Европа объединяется и ведет там какие-то разговоры. Российско-европейская часть — она больше всей Европы вместе взятая в разы! Чего это нас отлучают?! Европа — это наш дом, между прочим, а не тех, кто это пытается все это создать и нагнетает. Бесполезно это.

Рубль при мне обвалился? Вы что, ребята? Когда ж вы это успели всё? Наделали, значит, тут кто-то чего-то, теперь я и рубль ещё обвалил! (о кризисе 1998 г.)

С

С налоговым сюрреализмом надо кончать.

Сегодня ничего, завтра ничего, а потом спохватились — и вчера, оказывается, ничего.

Сейчас историки пытаются преподнести, что в тысяча пятьсот каком-то году что-то там было. Да не было ничего! Все это происки!

Сейчас там что-то много стало таких желающих все что-то возбуждать. Все у них возбуждается там. Вдруг тоже проснулись. Возбудились. Пусть возбуждаются. Что касается кредитов — то понимаете, что касается кредитов и механихмов распределения — о чем они здесь? Где? Почему? Что и как они могут знать?

Сказано — сделано. Не понял — переспроси. Не понял с первого раза — переспроси ещё раз. Но выполняй. Не можешь — доложи, почему не выполняешь, по какой причине. Другого от вас ничего не требуется.

Слышите, что ждут от нас? С-300. Это мы знаем, что это такое. Это не дай бог. Сегодня С-300. А завтра давай другое. А послезавтра третье. Вот это что такое. (о балканском конфликте)

Стоит только Чубайсу рот открыть, ему тут же насуют, будьте любезны.

Страна не знает, что ест правительство.

Т

То, что там заявляют вот те, кого вы называете, я их даже не хочу называть этим словом, — их не должно быть там.

У

У меня к русскому языку вопросов нет.

У нас ведь беда не в том, чтобы объединиться, а в том, кто главный.

У нас ещё есть люди, которые очень плохо живут. Мы это видим, ездим, слышим, читаем.

Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! И это! Сразу как это всё! А что он знает вообще! И кто он такой! Ещё куда-то и лезет, я извиняюсь. (о предложении Зюганова объявить войну НАТО)

Учителя и врачи хотят есть практически каждый день!

Х

Хочу глубоко поблагодарить за выраженное доверие по поводу назначить меня послом на нашего соседского брата Республики Украины.

Ц

Цены нужно поднимать, вы видите как: стоит Чубайсу только рот открыть, ему тут же сразу насуют, будьте любезны

Ч

Черномырдину пришить ничего невозможно.

Что я буду в тёмную лезть. Я еще от светлого не отошёл! (По поводу участия в теневом кабинете)

Э

Эти выборы обернулись для нас тяжелым испытанием. Это никогда больше не должно повториться.

Это не тот орган, который готов к любви.

Этот призрак… бродит где-то там, в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих.

Я

Я бы не хотел, чтобы я тут кого-то сегодня охаивал там или там не признавал. Это уже дело председателя правительства.

Я всегда думал, почему Косыгин ходил хмурый, никогда не улыбался, хотя вокруг все и улыбались, и целовались аж взасос. А потом, когда я сам стал премьером, я понял как это тяжело…

Я готов и буду объединяться. И со всеми. Нельзя, извините за выражение, все время врастопырку.

Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех — и белых, и красных, и пёстрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и ещё кое-что.

Я на Зюганова не могу обижаться. И не обижаюсь. У нас ведь на таких людей не обижаются.

Я не думаю, что губернатор должен именно работать так, чтобы вредить.

Я не из тех людей, чтобы доводить до мордобоя, я извиняюсь за это слово. И мордобой-то опять не они же бы, не их же! Если бы их бы там навесить — это бы с удовольствием! А те мордобой-то, в мордобое люди же бы участвовали: народ как всегда.

Я не тот человек, который живет удовлетворениями.

Я ничего говорить не буду, а то опять чего-нибудь скажу.

Я проще хочу сказать, чтобы всем было проще и понять, что мы ведь ничего нового не изобретаем. Мы свою страну формулируем.

Я смогу работать с Селезневым, но с членами отдельными… я их в упор не вижу за их действия.

Я тоже несу большую нагрузку. И у меня тоже голос сел. А я ведь даже вчера не пил. И другого ничего не делал. Я бы это с удовольствием сделал.

Спасибо Вам, Виктор Степанович.

Без Вас это была бы совсем другая страна.