Затем произошло нападение на Скрипаля с помощью нервно-паралитического вещества, в чём премьер-министр Тереза Мэй сразу же обвинила Россию. Многие страны, в том числе и США, выслали дипломатический персонал («шпионов»), а Россия соответственно ответила. Однако, «факты», предоставленные Мэй и Джонсоном, оказались противоречивыми, когда представители британской Портон-Даун набрались честности сказать, что не могут сказать, откуда появилось нервно-паралитическое вещество. Другие части этой истории тоже начали разваливаться, когда жертвы удивительным образом выздоровели после отравления веществом военного назначения. Теперь появились новости о предполагаемом нападении с использованием газа зарина против невинных семей в Сирии. Тут же были обвинены Асад и Путин. Никакого расследования Запад не проводил, и я не думаю, что будет проведено какое-нибудь открытое международное расследование. Факты испортили сюжет со Скрипалем, и я не думаю, что псы войны позволят такому случиться ещё раз.

Ещё одна причина, почему я не писал, более позитивна. Мы соблюдали Пост. Пост длится 40 дней, это духовная подготовка в Православии к Святой неделе, которая ведёт к торжественному соблюдению распятия и воскрешения Иисуса Христа. Это время изменения структуры питания и обычных дел, насколько возможно, чтобы сконцентрировать внимание на этих событиях. Подготовка важна во всём, что считается значимым. Итак, при том, что дурные новостные сообщения вязли у нас в ушах, мы старались сконцентрироваться на хороших новостях о том, что нам дорого, как верующим.

На прошлой неделе в аудиозаписи шоу Джона Бэтчелоу Стивен Коэн обратился к редакционной статье, опубликованной в «Вашингтон Пост» на той неделе: «Разве преступление поклоняться Богу? В случае России, да», привёл он выдержку из редакционной статьи. Коэн, еврей, указал, насколько глупо такое описание религии в России. Один из самый раздражающих моментов жизни в России заключается в постоянном потоке лжи о России. Эта цитата была одной из худших. Я знаю модный термин «фальшивые новости», но я предпочитаю быть более резким — это ложь. В предыдущем посте я предоставил общий взгляд на различные религии в России и как они влияют на общественную жизнь. Поскольку в Русском Православном Христианство намного больше прихожан, я и отвёл ему больше места. Факт есть факт, религия всё больше и больше становится частью общественной жизни в России, и исторически сложившиеся религии свободно исповедуются. В этой части блога я обращусь к более личному вопросу. Я иностранец и восточный православный. То, что я посещаю Русскую Православную Церковь и не имею предков ни русских, ни греков, некоторых русских удивляет. Когда они выясняют, что моя русская жена не убеждала меня становиться православным (это вообще было по-другому), люди ещё больше озадачиваются. Итак, я пишу и как внешний наблюдатель, и как участник.

Некоторые из моих прежних читателей уже слышали эту историю, но в качестве напоминания, ни я, ни Оксана не были воспитаны  православными. Она выросла в советской семье, так что перед ней никогда не ставились вопросы веры. Вера в Бога вообще не часто обсуждалась. Оксана приняла католичество, когда училась в университете Санкт-Петербурга. Она пошла в церковь послушать и пообщаться с носителями английского языка, поскольку это был основной предмет изучения. В итоге она присоединилась к церкви. С другой стороны, сам я вырос в крайне набожной южной баптистской семье. Мой покойный отец был проповедником южных баптистов. Оксана и я, мы оба некоторое время были вне церкви, когда поженились, но в конце концов начали посещать местную баптистскую церковь, а позже — открытую церковь христианских верований, когда жили в Америке. Мы возвращались к восточному Православию постепенно. Я много читал и начал посещать всенощные службы вечером в субботу. В итоге мы стали новообращёнными и годом позже приняли крещение в Православной церкви. Для нас переход в Православие не имел ничего общего я каким-то дурными чувствами в отношении кого-либо или протестантской церкви. Мы остаёмся близки с нашими друзьями-протестантами и ценим память о тех церквях, к которым принадлежали.

В нашей церкви в Южной Каролине были люди различных национальностей, в том числе несколько человек из Восточной Европы. Было несколько бывших католиков и протестантов, там что я, что Оксана чувствовали себя как дома. Это было по сути единственное сообщество православных где-то поблизости, так что мы были благодарны. Найти церковь тут заняло больше времени, чем мы думали, несмотря на то, что тут их много. В итоге мы пришли в совсем небольшую Русскую Православную церковь, которая и стала нашим духовным домом.

Хотя все православные церкви пользуются одной и той же Литургией (понятно, что на разных языках) в Русских Православных церквях есть небольшие отличия, к которым нам пришлось приспособиться. Для меня это было большим испытанием, поскольку службы тут проводятся на церковно-славянском. Я мог понимать достаточно, чтобы следить, если Литургия на русском, на славянском было очень сложно. Итак, первое и главное отличие — язык.

Второе, все женщины в Русской Православной церкви покрывают голову и носят платье более традиционное, никаких штанов. В нашей церкви Каролины накрыть голову можно было по собственному выбору. Я не хочу создать впечатление, что тут есть стража у дверей церкви. Если женщина не имеет чем накрыть голову, ей вежливо и тихо предоставят косынку. Более того, наш священник часто напоминает прихожанам об опасности концентрироваться на внешних признаках.

Третье отличие в отношении Причастия. Получение Причастия, тела и крови Христа — центральная часть Литургии и в Американском, и в Русском Православии. Мы проходим вперед к концу Литургии, чтобы получить от священника частички. Первое отличие в этом вопросе — вероисповедание. Поскольку это настолько серьёзно, мы должны исповедоваться по крайней мере четыре раза в год — по разу в каждый крупный праздник. Вы можете заранее договориться так, чтобы выбрать нужное время. Очевидно, при необходимости можно прийти и в другое время. В Русской Православной церкви причастие есть каждую неделю. Вы не принимаете участия в Причастии, если не исповедовались. Я на прошлой неделе причащался дважды, так что и исповедовался дважды. Мне надо было переориентировать мое понимание причастия, поскольку всё, что я знал о нём ранее, исходило из Римского католицизма. В Православии священник — свидетель вашей исповеди перед Христом, своего рода ответственный участник — это для большего понимания моим друзьям-протестантам. Он может дать совет, проконсультировать или вдохновить в любой момент, но исповедуетесь вы не ему. Вы получаете священную просьбу об отпущении грехов после исповеди, но совершенно ясно, что именно Христос, а не священник, отпускает вам грехи и прощает их вам. Повторюсь, для меня проблему представляет язык. Я говорю со своим священником по-русски, но когда я исповедуюсь в грехах, я понимаю, если я неверно сказал что-то, то и исповедуюсь не в том. Одна из целей исповеди в том, что мы проверяем сердца прежде, чем получает тело и кровь Христа. Я проверяю моё сердце и одновременно мои навыки русского языка.

Второе отличие в том, что когда мы идём к чаше в Америке, то идём вместе, как одна семья. В России не так. Первыми идут младенцы и дети, затем мужчины и потом женщины. Всегда найдётся бабушка, которая убедится, что женщины не попадут раньше мужчин. Я не знал этого в первый раз и естественно уступил женщинам. Я научился и такой ошибки больше не сделаю!

Апогей года — Пасха, или как большинство католиков и протестантов говорят, Easter . Как я ранее говорил, мы следуем «аскетичному» питанию перед этим событием, что должно нас подготовить. Мы не едим мяса, молочных продуктов и животных жиров. Теперь никто не спрашивает, придерживаетесь ли вы поста. Это индивидуально, и людей поощряют «смотреть только в свою тарелку». В Америке нас обучали не обидеть кого-либо и не создавать впечатления, что мы лучше других, если придерживаемся поста. Если вас пригласили на не православное пиршество, вы должны есть то, что перед вами поставили, не упоминая о «посте». Об этом тут много не говорят, поскольку в России почти все понимают, что происходит. Тут есть продукты особо маркированные для поста в бакалеях и в нескольких ресторанах есть меню для соблюдающих пост. Скорее, это часть культуры, как и в Южной Каролине, где большинство людей на самом деле понятия не имеют о Восточном Православии. Если они тут придерживаются религии, то они вероятно протестанты и понятия не имеют, о чём вы говорите, когда вы упоминаете «Рождественском Посте» или «Петровом посте».

Наша первая Пасха в Южной Каролине была изумительным событием. Мы пошли в церковь поздно ночью, почти в полночь, накануне в субботу. Служба и Литургия длились до утра. Всё закончилось около 3 часов утра, и затем у нас была общая трапеза. Мы пошли домой и поспали, а затем привели мальчиков на службу и поиск яиц в церкви. В прошлом году Марина Грейс была маленькой, так что Оксана осталась с ней дома. Мы с мальчиками пошли, и они оба были помощниками. Особенный для них опыт.

Что нас особо тронуло, так это когда читали на разных языках Евангелие от Святого Иоанна. Любой, кто говорил на другом языке, мог прочитать небольшой отрывок Евангелия на своём языке. Я думаю, там было 18 языков, когда мы там были в первый раз. Наша церковь была небольшой, но люди там были буквально со всего света.  Мы были изумлены! Для таких пар, как мы, из разных стран, было так освежающе слышать подобные нам истории.

В этом году Габриэль был в восторге. Теперь он «официально» прислужник. На самом деле он единственный. В алтаре прислуживают ещё двое, но он был единственным ребёнком. Оксана на это надеялась, хотя мы  тревожились, как все это перенесет трёхлетняя Марина Грейс.. честно говоря, я не был в восторге. Стоять четыре часа на службе, когда ты не понимаешь ничего — это трудно. Я старался обратиться к нашему опыту в Америке. Но я верил, что важно делать именно так, так что так и шло.

Когда мы прибыли, я пошёл причаститься. Мои мысли были сложными, так что я их записал и передал священнику. Он взял свечу, прочитал, порвал бумагу и помолился за меня. Затем  позвал Оксану. Он хотел, чтобы я надел одеяние и прочитал всё на английском. Официальный «чтец» попросил меня о том, чтобы сделать это на английском, но я сказал, что не умею петь. Он свободно говорил по-английски, так что я подумал, лучше бы он сам это сделал. Священник не имел ничего против. Так что я вернулся к этому моменту и подготовился. Когда началась Литургия, я заметил, что церковь полна народа. Мне в голову пришла ложь «Вашингтон Пост» о религии в России, но постарался сконцентрироваться на более духовных моментах.

Это был интересный опыт. С понятия не имел, сколько всего происходит вокруг алтаря во время Литургии, поскольку большую часть времени двери были закрыты. Все делалось очень тщательно, особенно раздача хлеба и вина. Наш священник, батюшка Николай, убедился, что всё делалось верно и точно. Наконец подошло время чтений. Я подозреваю, что почти все там говорили по-русски и очень немногие знали английский. Читалось на следующих языках: 1) церковно-славянский, 2) русский, 3) английский, 4) белорусский (мой товарищ из Белоруссии) и священник сам читал на греческом.

Я чувствовал, что мне оказана честь, что меня попросили читать. И я ощущал себя частью прихода. Из-за языкового барьера я обычно чувствовал себя в изоляции во время Литургии. Даже в Трапезной (православное название общего застолья после Литургии) у меня находилось всего пара человек, с кем я мог поговорить. Мне не хватает уверенности начать разговор на русском. И большинство чувствуют то же самое в отношении меня, как я подозреваю. Однажды в воскресенье я сказал одной даме, которая принесла суп, что её суп был очень вкусным. Я сказал по-русски, она взглянула и улыбнулась. А потом она сказала моей жене, что не могла ничего сказать, так как испугалась. Оксана ей сказала: «Просто говорите немного помедленней и чётче, чем обычно, и он поймёт ваш русский. Просто говорите с ним. Он может». Она сказала: «Я не могу. Я хочу, но я никогда раньше не разговаривала с иностранцем». Так что понимаю, что волнение присутствует у обеих сторон.  Трапеза после Пасхальной службы (около 3-30 утра) была чудесна, первая и предвкушаемая после долгого поста. Там были «котлеты» (такие отдельные маленькие мясные хлебцы) в качестве закуски и ещё несколько блюд. Люди всё ещё не подходят ко мне поговорить, но я вижу больше улыбок и слышал комментарии о том, как здорово слышать Евангелие на новом языке. Наш священник, как обычно, пригласил меня сесть рядом с ним во время еды.

Я не могу изменить политическую ситуацию во всем мире. Я не могу убедить Америку, что новости о России полностью неверны. Я не могу убедить Россию, что многие американцы добры и не хотят войны. Однако я могу дотянуться до некоторых. Россия — отнюдь не безбожная диктатура, где вероисповедание вне закона. Меня не волнует, что там говорится в новостях в Америке, я-то живу тут. Они лгут. Вера здесь снова вплетена в ткань жизни. Вы можете увидеть это в больших Соборах в Москве и Санкт-Петербурге, которые тут показывают по телевидению. (Да, в России Православная Церковь имеет свою сеть вещания, вы можете её посмотреть в любое время). Вы можете увидеть это в маленьких деревнях по всей сельской России. И в одной из этих деревень община видит настоящего, живого американца. Я пытаюсь говорить на их языке, мои дети ходят в ту же школу, что и их дети, я верю в того же Бога и так же его почитаю. Я — часть этого мира, хотя я понимаю иронию, будучи одновременно посторонним наблюдателем. Тем не менее, несмотря на барьеры между нами, которые многие на моей родине хотят поднять повыше, эта Пасха оказалась маленьким, но значимым шагом к тому, чтобы становиться более участником и менее внешним наблюдателем.

* * *

Быть экспатом — значит ли это быть экспертом?

Прошло уже некоторое время после моей предыдущей записи в блоге. В сфере политики президент Трамп встретился в Хельсинки с президентом Путиным. В личной сфере моя семья впервые после переезда в Россию два года тому назад съездила в США. Теперь я нашёл время поделиться ощущениями и политического и личного характера.

Политическое. Я был несколько возбуждён, услышав впервые о саммите Путина и Трампа. Я понимаю, что некоторых не волнуют политические события или ощущения. Я же, с другой стороны, признаю, что в некотором роде «политический наркоман», если можно так выразиться. Однако решения руководителей двух стран могут непосредственно влиять на семьи, подобные нашей — планы поездок, финансовые транзакции и так далее. Так что для меня было бы безответственно занять позицию «я не лезу в политику». Если вы — американец, живущий в России, то политика имеет значение.

На самом деле я подготовил эту запись в блоге ещё до саммита, но ждал до встречи руководителей, чтобы её закончить. Перед самым саммитом я смотрел, как выпуски новостей в Америке подготавливают нацию. 29 июня я смотрел интервью с Себастьяном Горка и Дэниэлом Хофманом на FoxNews  о том, как по их мнению Трампу надо проводить встречу. Всё оказалось куда хуже, чем я опасался. Хофман быстро ушёл от разговора об общих целях и заявил, что Трампу надо найти рычаг давления на Путина. Затем Горка примерил мантию «эксперта-аналитика по России» и использовал статистику как минимум 12-15 летней давности для описания России, например, ожидаемую продолжительность жизни мужчин, уровень рождаемости/смертности и так далее. Затем он завил, что Россия  находится в «больном мире» и «смертельной спирали». Его цифры и описание России ужасающе устарели, как известному любому, кто хоть изредка следит за Россией. Он представил Россию и Путина беспомощными и уязвимыми. Идея была понятна — Трампу необходимо воспользоваться очень слабой Россией.

Репутация Горки, как исследователя, была жёстко раскритикована ещё когда он получил свою степень доктора философии в университете Корвинус в Будапеште. Быстрый поиск в Гугл показывает, что множество аналитиков считают, что его диссертация не дотягивает до уровня бакалавра. Далее, Горка был привлечен администрацией Трампа в качестве заместителя помощника президента в январе 2017-го, но к концу августа его уже там не было. Он говорит, что решил уйти сам, поскольку его недооценивали люди, которые на самом деле на верили в лозунг кампании «Сделать Америку Снова Великой». Источники в Белом Доме говорят, что ему велели уйти, а охрана получила инструкции не позволять ему проходить в Белый Дом. Вы могли бы подумать, что такой парень всерьёз возьмется за исследования, но по сути в наши дни низкопробные исследования не мешают представляться экспертом в американских выпусках новостей. Есть масса свидетельств роста экономики России и её военной мощи, равно как и положительных новостей о значительном улучшении здоровья русских, как у же писал. Два момента, которые я понял из этого интервью, таковы: 1)Нет никакой причины работать с Россией или Путиным по общим или взаимовыгодным целям. Все дело в рычагах и контроле. 2) Россия остается такой, какой она была в 90-е. Многие вроде Горки и Хофмана хотят, чтобы Америка именно в это и верила. Это ложь, но её надо поддерживать, несмотря на огромное число доказательств обратного. К счастью, Трамп оказался лучше подготовлен к саммиту, чем эти двое к интервью.

Несколько дней спустя я был ещё больше сбит с толку. Мы готовились к поездке в США, а я прорабатывал очередной урок русского языка. Я пошёл за чем-то на кухню, а по телевизору шел выпуск  CNN International. Я сразу же увидел, что интервью давал Дэвид Ремник, редактор  The New Yorker. Это была сама середина разглагольствований Ремника о том, как всё в России плохо. Затем он начал высказываться против «диктатора» Путина. Завершая перечисление ужасов о Путине, он заявил, что никому в России не позволено услышать дурное, вроде того, что он только что говорил. Путин контролирует СМИ, и русские не могут услышать эту правду. Теперь представьте эту картину: я нахожусь у себя дома в России и слушаю, как Дэвид Ремник рассказывает зрителям, что люди в России не могут услышать те выводы, что он делает о Путине. У меня нет спутникового телевидения. У меня есть Интернет и местное телевидение, которое обслуживает 90% жителей этого маленького русского городка. Не нужно быть академиком, чтобы понять, что Ремник либо лжёт, либо совершенно  не информирован.

Мне следовало бы остаться и посмотреть, когда это интервью было сделано. Насколько оно давнее? Но на самом деле это не имеет значения, поскольку когда я сюда приехал в 2005 году, я часто слышал, как Путина критиковали на российском телевидении, как и сейчас. Ремник и другие западные авторы любят рисовать Путина, как старого коммунистического диктатора, которые не терпит публичной критики. У меня есть выпуск газеты «Правда» за прошлый месяц (август 2018-го), это официальный орган Коммунистической Партии Российской Федерации. Они жёстко критикуют Путина прямо на первой странице. Интервью Горка задело меня просто потому, что я знаю массу людей, которые слушают  Fox и доверяют Горка. С другой стороны, я понимаю, что многие знают о репутации Горка, как неряшливого исследователя. Но Дэвид Ремник — прекрасный автор и мыслитель. Я помню, как читал  Lenin’s Tomb (а позже Resurrection), осмысление его пребывания в СССР, когда он был корреспондентом The Washington Post  (конец 1980-х). Он бегло говорит по-русски и жил здесь. Его наблюдения того времени весьма впечатляющи, и мне нравились его юмористические зарисовки повседневной жизни, к  которым определённо я мог бы иметь отношение. Как может автор быть настолько оторван от реальности? Неужели и он, и Горка просто лгут потому, что знают, что описание России как поистине ужасного места в наши дни очень популярно? Неужели это всего лишь подход Дж. Р. Эвинга, что «когда вы теряете цельность, остальное становится просто»? Или они просто обленились и не хотят касаться запутанности российской политики и культуры, каковы они сегодня?

Конечно, после саммита я услышал гнев и град упреков в адрес Трампа из-за того, что он вообще встретился с Путиным. Защитников у него было немного, да и тех по большей части заглушили. В сообщениях, которые я слышал, не было никакого упоминания того, что Трамп сделал именно то, что делали все президенты США со времен Эйзенхауэра. Он встретился с президентом страны, единственной столь же крупной ядерной державы, и у них был цивилизованный разговор. Если бы Дональд Трамп был виновен в «предательских» или «возмутительных» действиях, то разве не был бы «предателем» Джон Ф. Кеннеди из-за встречи с Хрущевым? Дж.Ф.К. определённо провёл тот саммит так, что выглядел намного хуже, чем Трамп с Путиным. Я заранее знал, что Трампа будут критиковать, но представления не имел, что реакция будет столь нелепой. За неделю до саммита я слушал, как Питер Стржок, который отвечал за расследование действий Трампа и Хиллари Клинтон, описал Трампа в наиболее вульгарных и предубеждённых выражениях прежде, чем началось его расследование выборной кампании. Он был представителем ФБР, ответственным за расследование. А затем Трампа осудили за то, что он не защищал наши «разведывательные агентства» на встрече с пресс-конференции после саммита.

Я ушёл. Как я уже сказал, я думаю, что мне надо следить за новостями и политикой, но я дошёл до предела. Я выключил телевизор. Как я уже упоминал ранее, большую часть взрослой жизни я провёл в академической обстановке. Так что я решил выключить новости с их «псевдо-экспертами» и почитать что-нибудь более научное. Я выбрал новую книгу Ричарда Саква под названием Russia and the Rest. («Россия и остальные»); я раньше читал Саква, он тщательно приводит свои источники и весьма логичен в наблюдениях. Мне это было необходимо.

Я продвинулся не далее вступительных строк первой главы (на стр.11) и наступил тот момент, когда говоришь «Ага!». Наблюдения Саква за теми, кто анализирует Россию, меня потрясли.

«Соревнующиеся сценарии холодной войны приняли характер основополагающих мифов. Политический миф — это способ заморозить момент во времени и придать ему постоянную значимость. В этом контексте миф — не совсем ложь, а скорее фикция или придуманный сценарий, который обеспечивает некую интерпретацию доказательств».

Это помогло мне понять, что Горка, Ремник и остальная журналистская братия на самом деле не лгут, по крайней мере, в том, как они понимают ситуацию. Нет никакой «фальсификации», поскольку они в самом деле видят Россию такой, какой она была в иные времена. Для Горка оказалась заморожена статистика 90-х. Нет необходимости проводить новые исследования; для Ремника Россия представляет собой всё ещё СССР 1988-го, а Путин просто такой же, как все остальные. Истинные исследования несут в себе риск создания когнитивного диссонанса, который для них невозможно представить. Горка и Ремник представляют собой два противоположных полюса американского политического спектра. Горка — консерватор, который пришёл на FOX и несмотря на прошлые  стычки с Белым Домом, он поддерживает Трампа. Ремник, типичный либерал с CNN, видит Трампа в одном свете — он олицетворяет всё плохое. Что их объединяет, так это общий миф о России. И они на самом деле верят в этот миф.

Личное. Когда  кто-то на самом деле живёт в этой стране, он не может жить с мифами, какие бы они ни были. Вы живёте в мире, каков он есть. «Истинный экспат» вынужден жить со всем и хорошим, и плохим. Говоря  «истинный экспат»,  я исключаю тех, вроде пары семей, с которыми сталкивался в Санкт-Петербурге много лет назад, которые делали всё, что в их силах, чтобы жить в своего рода «пузыре», защищённом от повседневной российской жизни. Они работали среди русских, но в действительности общались с другими экспатами, их дети ходили в английскую школу, они ходили в церковь или местные пабы с другими приехавшими в Россию. Под истинными экспатами я  имею в виду большинство, ребят вроде меня (как я ранее говорил, я предпочитаю термин «культурный беженец», но он тоже слегка громоздок). Вы выбираем жить так, как живут все остальные в России. Некоторых сюда направили работодатели, но все мы выбрали стать частью русской жизни, а не устраивать квази-колонию. Мы стремимся выучить язык, наши дети в школу или в церковь ходят с другими русскими детьми. Мы не делаем вид, что мы русские, но пытаемся  погрузиться в жизнь здесь. У многих из нас русские супруги, но все мы хотим стать частью этой культуры. Нам нравилась наша жизнь в Америке, но теперь мы живём здесь.

Итак, теперь я подошёл к вопросу, который поставил в заглавие: Быть экспатом — означает ли это быть экспертом?». Краткий ответ: «Нет, но...» Очевидно, надо объяснить. Просто жить здесь — это не делает вас экспертом по России в полном смысле слова. Вы, возможно, не умеете бегло говорить по-русски или не можете назвать всех членов династии Романовых. На самом деле, вы можете не знать ВВП, военное участие в данный момент или уровень инфляции. Тем не менее, если некто — экспат в том смысле, как я описал, то вы в целом следите за новостями, что есть на полках магазинов и как меняются цены на продукты. У вас есть общее представление того, до какой степени Владимир Путин или правительство России участвует или не участвует в вашей жизни. Таким образом, вы способны ощутить ошибки в описании России теми, кто считается на Западе экспертами. Вам нет нужды знать определённую статистику, чтобы понять, что описание Горки абсурдно. Я приезжал в Россию с 2002-го и прожил тут в те годы более пяти лет. Мне не нужно проводить исследования, чтобы понять, что страна отнюдь не в «больном мире» и не в «смертельной спирали». Конечно, есть и проблемы, и бедность, но что-то слишком много строится новых магазинов и жилья, чтобы называть это смертельной спиралью. Живя в маленьком городке, я вижу улучшения в этом городе почти каждый месяц. Разговоры с местными жителями несут намного более позитивный «настрой», чем ранее. Я знаю, что Дэвид Ремник неправ, поскольку видел множество программ, в которых то, кто хочет критиковать Путина, получают для этого массу возможностей. Ремник описывает нечто, что он хочет или ему необходимо, чтобы это было правдой. Тем не менее, учитывая тот факт, что столь многие так много вложили в то, чтобы его анализ был верен, он будет экспертом.

У людей вроде меня и моих друзей нет послания, которое большая часть политических и медийных фигур большого западного мира хочет услышать. Тем не менее, я всё же думаю, что важно делать то, что мы можем, чтобы дать людям понять, какова здесь жизнь на самом деле. Я понятия не имел, начиная вести этот блог, что всё так обернётся. Я думал, я-то буду описывать личные события и трудности. Я намеревался немного уделить внимания политике, но полагал, что Россия уйдёт с американской политической сцены. Я понятия не имел, что Россия останется  характерной частью американской политической жизни. Так что я не претендую на то, чтобы быть экспертом, но я знаю, кто такие эксперты. Я продолжаю читать Сакву, Коэна, Доктороу и других, чьи описания и понимание России соответствуют опыту тех из нас, кто тут живёт, и кто помогает нам лучше понять, что именно происходит. Я слежу в общем-то за российским фондовым рынком, ВВП, цифрами экспорта/импорта и тому подобным. Я буду продолжать учить язык изо всех сил. И я внимательно прислушиваюсь к «обычным людям». Каков у них настрой? Что они говорят о своей жизни? Это не делает меня экспертом, но я полагаю, приложив усилия, и я, и многие мне подобные могут быть честными и информированными наблюдателями и участниками жизни в России, кто передаст другим, каковы тут дела на самом деле.

Я полностью осознаю, что доступная мне аудитория намного меньше, чем у Горка и Ремника, она просто ничтожна в сравнении. Так что в действительности может сделать кто-то вроде меня? Чего беспокоиться? После того, как я дочитал книгу Саква, я смог получить The Power of Impossible Ideas, Шэрон Теннисон (2012). Шэрон несколько недель назад написала мне электронное письмо. Она похвалила мой блог и вдохновила продолжать. Я в тот момент не знал, кто она такая, но после этого мы несколько раз переписывались, и я ближе познакомился с её работой. Надеюсь встретиться с ней лично на следующей неделе в Санкт-Петербурге. Ещё в 80-е Шэрон очень встревожила мысль о ядерном уничтожении. Её книга отражает её усилия и поездки ради изменения отношений между США и Советским Союзом. Она начала проводить «Дипломатия снизу вверх». Она основала НКО, которое теперь называется «Центр Гражданских инициатив». Её книга написана не широким мазком; она дает подробности мест, времени, имена, даже во что люди были одеты!. Когда я читал её отчеты о том, сколько американцев объединились с русскими и советскими людьми, чтобы узнать друг о друге, а затем после коллапса СССР, как эти американцы помогали русским восстановить свою жизнь, я был изумлён. Сообщения о «совпадениях» при её случайных встречах с отдельными людьми и в России, и в Америке, которые имели определяющее значение для её усилий меня поразили. Она встречала так много людей и столь многие жизни — и русских, и американцев — изменились. Владимир Путин включил бы предложения её организации в некоторые из его обращений к нации. У меня нет такой энергии, находчивости или определённых организационных навыков, однако, я делаю то, что могу сделать. Я уже упоминал ранее, что жизнь здесь ещё больше повлияла на то, как я рассматриваю войну. Тут была война. Нацисты пришли и захватили этот город. Вы можете увидеть места, образы и услышать истории жизней, которые были разрушены. Следующая война, если она случится, не ограничится этим местом. Вооружения уже другие. Она затронет и американскую землю.

Я хочу, чтобы такие вещи, как торговля и студенческий и культурный обмены между моими двумя мирами вернулись к тому, какими они могли быть. Я бы хотел увидеть, что страны объединились для борьбы с настоящим терроризмом. Но мысль о войне между Россией и Америкой из-за того, что лжи позволено вытеснить правду, неприемлема. Я благодарен Шэрон Теннисон за то, что она мне напомнила, что и усилия одного человека — важны.