Focus: Под видом беженцев Германию наводнили чеченские преступники

Нет нужды заострять внимание на противоправном характере намерения, которое дало генеральной прокурате повод 9 августа 2018 выписать ордер на арест обвиняемого Магомеда-Али К. Но зато есть насущная необходимость пролить свет на его происхождение. На первый взгляд, это может показаться реакцией на ту бурную волну коллективной истерии, которую, как правило, вызывают сообщения о предотвращенных терактах. Но на самом деле сведения о происхождении задержанного помогут адекватно оценить меры, предпринятые силами безопасности.

Наша общественность вряд ли заметила, что в кругах салафитов Германии уже довольно давно доминируют чеченцы. Хотя их диаспора насчитывает в настоящее время не более 40 тысяч человек, эта этническая группа фигурирует во многих сводках земельных отделов Федерального ведомства по охране конституции. Например, в Бранденбурге было отмечено: «Исламистский экстремизм в Бранденбурге формируется преимущественно мигрантами с Северного Кавказа […] Органы безопасности исходят из готовности некоторых чеченских джихадистов совершать и в Германии самые тяжкие преступления».

То, что чеченские исламисты несмотря на свою малочисленность представляют собой серьезную опасность, не случайность, а следствие фатальных ошибочных решений. Когда в 2013 году волна чеченских мигрантов была близка к апогею, большинство из них заявляли, что на родине подвергаются политическим преследованиям. Вместо того чтобы проверять эти утверждения, например, запросив российские спецслужбы, чиновники дальнейших разбирательств не проводили. Кроме того, чеченцы в основном приезжали целыми семьями, и это обстоятельство мешало предположить, что среди них могут быть и лица, разыскиваемые в России органами правопорядка.

После того, как в многочисленных общежитиях для мигрантов стали вспыхивать конфликты с применением насилия между чеченцами и другими группами, стало смутно вырисовываться осознание того, что в страну впустили не только нуждающихся в защите. Правда, тогда еще не возникла явная необходимость установить связь предполагаемых правонарушителей с исламистским экстремизмом, так как людей, выступающих в Чечне с критикой политической системы, там тут же объявляют преступниками. Лишь когда в рамках военной экспансии ИГ* выяснилось, что чеченские боевики там занимают особое положение, появилось четкое указание на эту связь.

То, что предполагаемая связь между чеченскими исламистами и ИГ, с экспансии которого в Сирии началась фаза массового попрания всех норм гуманного и цивилизованного поведения, является не абстрактным предположением, а ужасающей реальностью, подтверждается отделением Ведомства по охране конституции в Бранденбурге. В его отчете за 2017 год можно прочитать: «Вызывают озабоченность чеченские боевые отряды, принимающие активное участие в войне в Сирии. Благодаря своим боевым качествам и безжалостности они считаются там элитными бойцами».

Этот анализ примечателен по нескольким причинам: он не только показывает аутентичную картину состава сил внутри ИГ, но и прогнозирует возможность запланированного чеченцами в Германии теракта как четко прописанного сценария. То, что сотрудники ведомства по охране конституции в Потсдаме описывают следующим образом, уже давно стало реальностью: «Предположительно они будут искать для себя новую сферу деятельности и примкнут в регионе к джихадистским группировкам. Но некоторые могут бежать в Европу».

Из всего этого однозначно следует, что круги чеченских мигрантов уже давно инфильтрированы исламистами. Далее можно с высокой вероятностью предположить, что открытие немецких границ в сентябре 2015 года привело к значительному увеличению числа чеченских джихадистов. Некоторое представление о духовной патологии этих людей, предводители которых годами открыто грозят западной цивилизации всеобщим уничтожением, дает и арест Магомеда-Али К.

Как сообщила генеральная прокуратура в пресс-релизе от 22 августа 2018 года, задержанный с 2016 года хранил в своей берлинской квартире значительное количество взрывчатого вещества ТАТР. Из него он хотел с помощью арестованного 18 апреля 2017 года во Франции сообщника изготовить бомбу, которую намеревался позже взорвать в Германии. В пресс-релизе специально подчеркивается, что целью обвиняемого было «убить и ранить как можно большее количество людей». То, что теракт не был осуществлен уже тогда, объясняется тем, что против Магомеда-Али К. были проведены полицейские мероприятия превентивного характера, вынудившие его отодвинуть осуществление своего плана, находящегося тогда в зачаточном состоянии.

В то время как СМИ лишь фрагментарно сообщают о надвигающейся опасности, исходящей от чеченских исламистов — в данном случае в теленовостях ошибочно сообщили о российском гражданине, немецкие органы безопасности уже давно уделяют им особое внимание. Когда в июне 2018 года в Потсдаме состоялся симпозиум Ведомства по охране конституции по теме «Угроза исламизма в Бранденбурге», речь там шла исключительно о деятельности чеченских экстремистов. Сообщалось, что в страну за последние два годы въехало пять тысяч чеченцев, из которых не уехал практически ни один.

По этому поводу сотрудники Ведомства по охране конституции констатировали: «Среди них есть лица, исповедующие исламистско-экстремистские убеждения и тесно связанные между собой […]. Они активно создают закрытые сообщества и помогают друг другу. Подобные клановые солидарные структуры весьма привлекательны для новых переселенцев с Кавказа, а также для чеченских боевиков, прибывающих из зон боевых действий. Если эти структуры будут пополняться, то следует ожидать дальнейшего повышения исламистско-экстремистского потенциала этих людей и соответственно обострения положения с безопасностью».

Тем временем и у других федеральных земель возникают серьезные трудности. В центре этого клубка проблем находятся сразу несколько регионов. Вот что написано в последнем отчете Ведомства по охране конституции: «С недавних пор в салафистских кругах Германии все большее значение приобретают выходцы с Северного Кавказа — в первую очередь из российской республики Чечня. Это в особенности относится к восточным и северным федеральным землям. Еще одна проблемная точка — Северная Рейн-Вестфалия».

Уже несколько лет спецслужбы пытаются понять причины непропорционально высокой опасности, исходящей от чеченских исламистов. Но так как они искусно оберегают свое сообщество от внешнего вмешательства, все попытки объяснить их потенциал неизбежно оставались на уровне предположений. Однако существует ряд факторов, оказывающий влияние на это явление, и их необходимо знать. Действительно некоторые чеченцы обладают военным опытом. Они приобрели его, участвуя в разных конфликтах, прежде всего в чеченских войнах, в Кавказском Эмирате, а также в ИГ.

Но было бы неправильно предполагать, что их опасность объясняется только или в основном этим фактором. В действительности распространенный в Чечне ислам из-за его суфистской направленности довольно умеренный. И хотя религия тут с конца XVIII-го века постоянно играла роль одной из движущих сил антиколониального сопротивления России, политическая идеология ИГ и его беспрецедентная практика насилия и террора были бы в этом контексте невообразимыми.

Тот факт, что прежде всего молодые чеченские мужчины восприимчивы к идеологии радикальных исламистов, коренится в здешних условиях жизни. Члены их сообщества связаны между собой по всей Европе, поэтому довольно быстро единомышленники находят друг друга. Государство не проводит репрессий в отношении салафитов. К этому добавляется то обстоятельство, что их проповедники работают по хорошо продуманному сценарию.

С возвышенной отрешенностью они концентрируют свои миссионерские усилия преимущественно на людях, не обладающих основательными религиозными знаниями. В результате возникает парадоксальный феномен, что радикализация в Германии происходит успешнее, чем в Чечне.

Это таит в себе страшную опасность, потому что убеждения этих людей состоят из той же идеологической смеси, сыгравшей в Сирии роль детонатора и превратившей направленный на уничтожение народов огонь террора ИГ во всепоглощающий пожар. Трудности немецких спецслужб в получении информации о внутренней жизни этих кругов возникают еще и потому, что в мечетях больше не говорят о конспиративных вещах. Тут происходят разве что мимолетные контакты.

Вместо этого чеченские исламисты тайно встречаются в небольших заведениях типа баров «Shishas». Еще более осложняется эта и без того запутанная ситуация из-за размытых границ между салафистскими кругами и организованной преступностью. Так возникает органический симбиоз, обладающий всевозрастающим деструктивным потенциалом. Инстинктивное предположение, что чеченские исламисты являются одновременно и обычными преступниками, до сих пор почти всегда оказывалось верным.

Ярким примером смешения криминальных дел и исламистской идеологии стал Бремен. 13 сентября 2017 года там был задержан 28-летний чеченец, обвиненный прокуратурой Гамбурга в том, что он воевал в Сирии в рядах ИГ. Из достоверных источников стало известно, что многочисленные лица из окружения этого человека неоднократно были замечены в правонарушениях.

Но и в самой Чечне есть проблемы. То, что ИГ и там способно совершать теракты, подтвердилось в последний раз 20 августа 2018 года, когда сторонники этой террористической организации совершили четыре теракта. В то время, как в 10 часов утра команда одного из военных постов была протаранена легковой машиной, несколькими минутами позже террорист-смертник подорвал себя вместе с бомбой.

Затем в 10 часов 30 минут в Грозном был обстрелян полицейский патруль, один из сотрудников погиб. Последнее нападение произошло в селении Шали. Там два брата попытались в центре селения взорвать бомбу, находившуюся в багажнике их автомобиля. Когда взрывчатка сдетонировала лишь частично, братья устроили дикую игру в догонялки с полицией, в результате которой оба были застрелены. Самым шокирующим в этом инциденте было не то, что ИГ сумело скоординировать несколько терактов, а то, что преступниками оказались подростки. Самому старшему было 17 лет, самому младшему только что исполнилось одиннадцать.

Таких серьезных происшествий в Европе пока еще не было. Однако неудавшийся теракт в Берлине — явный признак того, что чеченские джихадисты рассматривают Германию уже не как место для передышки, а как оперативное пространство. Политики обязаны на это реагировать: они должны в хорошо просчитанных дозах демонстрировать действенную силу и жесткость правового государства, но помимо этого и иметь эффективную стратегию действий против северокавказских экстремистов. Если это не удастся, то эрозия нашей внутренней безопасности уже скоро станет необратимой.