Выходные в Молдавии прошли весело и задорно – под митинги и призывы. Причем, митингующие и призывающие разделились на две части – одни (правоцентристы, ориентированные на Европу, Румынию и даже, частично, на отказ от государственности Молдавии в пользу её вхождения в состав Румынии) требовали отставки премьера. Премьер тоже из «евроориентированных», но он "не с того конца разбивает куриные яйца", и относится к «левоцентристам». Ещё требовали прекратить преследование оппозиции и расследовать «дело о похищенном миллиарде», которое для рядового жителя Кишинева и его окрестностей давно превратилось в культовое и легендарное. 

Левоцентристы проводили митинг против митинга правоцентристов. А ещё, как поговаривают, там раздавали гречку. Ну и, понятное дело, тоже хотели вернуть украденный миллиард, потому что будь ты хоть внуком Остапа Бендера или внучатым племянником Дарта Вейдера, в молдавской политике тебе вообще ничего не светит, если ты не обещаешь вернуть миллиард. 




Где-то за всем этим лукаво посматривал молдавский олигарх Владимир Плахотнюк, которого называют реальным хозяином Молдавии. Ему эта буза не очень нравилась, поскольку решительная победа любой из сторон не сулит ему ничего хорошего – ни отправляться под суд, ни становиться румыном ему, наверняка, не хочется. Поэтому главного молдавского олигарха вполне устроил именно такой расклад: два антагонистичных митинга, ни один из которых так и не перерос ни во что серьезное. 

К великому разочарованию организаторов протеста, им не удалось собрать заявленные 50 тысяч человек. И даже если сложить оба митинга вместе, пятьюдесятью тысячами все равно даже не пахнет – скорее, можно говорить о десяти тысячах протестующих на двоих. А этого мало даже для Кишинева – не очень большого провинциального города. Изобразить настоящий Майдан не получилось, «картинка» для ТВ не удалась, а робкие попытки разбить палатки и начать какое-то длительное противостояние власть, наученная горьким опытом Армении, быстренько разогнала. 

Наверное, об этом вообще не стоило бы говорить, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что ситуация в Молдавии является во многом типичной для постсоветского пространства. И на примере этой страны мы можем наблюдать, как типичное «государство-кордон», единственной целью существования которого является предотвращение возврата влияния России на определенной территории, вопреки всем объективным причинам и обстоятельствам продолжает, несмотря ни на что, сохранять общий антироссийский вектор своего развития.

Пример Молдавии особенно показателен именно потому, что победу там одерживали даже коммунисты, во весь голос кричавшие о необходимости налаживания связей с Россией! Но крики и предвыборные обещания оказались забыты сразу после прихода к власти президента-коммуниста Владимира Воронина. Более того – именно при нем Кишинев добился наиболее значительных (хотя и относительных, конечно) успехов на пути к европейской интеграции. 

Нынешний президент Молдавии, Игорь Додон, тоже на словах является прямо-таки пророссийским активистом. Иногда даже кажется, что у него под подкладкой пиджака зашит, до лучших времен, партбилет «Единой России» - настолько он симпатизирует нашей стране. Но на деле, увы, все не так радужно, и реальные успехи «пророссийской» политики Игоря Додона можно пересчитать по пальцам одной руки. 

Конечно, можно сказать, что президенту Додону сильно мешает парламент, большинство в котором принадлежит прозападной фракции демократов. Это верно, но все-таки один интересный нюанс…

В 2014 году имеющая ныне большинство в молдавском парламенте Демократическая партия получила на выборах всего 19 мест. Социалисты получили 25, а коммунисты 21 – казалось бы, вот отличная база для создания коалиции и проведения солидарного пропрезидентского (прододоновского, если можно так выразиться) курса. Но по состоянию на данный момент в парламенте доминирует фракция демократов, насчитывающая 42 человека, тогда как у социалистов только 24 места, а у коммунистов их осталось и вовсе всего шесть. 

Как такое могло случиться, пусть разбираются политтехнологи. Но рискну предположить, что антироссийские силы, кормящиеся из одного котла, были гораздо лучше скоординированы. Поступил приказ, и они, забыв о межпартийных распрях и претензиях на лидерство, смогли собрать всех, кто наивысшей добродетелью посчитал встать под антироссийские знамена. А фактический развал коммунистической партии довершил дело. 

Но у президента Воронина таких острых проблем не было. Во всяком случае, в первые годы его правления. Он и избирался парламентом. Причем, дважды, в итоге возглавляя страну с 2001 по 2009 годы. И коммунистическая партия в то время была ведущей политической силой Молдавии. 

Воронин, в случае избрания его президентом, обещал ввести Молдавию в состав Союзного государства России и Белоруссии, а также сделать русский язык вторым государственным. Однако, сразу после выборов, без очевидного политического давления, он отказался от идеи сделать русский вторым государственным языком, предложив взамен «существенно улучшить качество преподавания русского языка в молдавских школах».

С Союзным государством тоже как-то не заладилось. По плану Воронина, это должно было стать одним из этапов объединения страны, но приднестровский вопрос решаться «автоматически» не захотел. В итоге от этой идеи Воронин тоже отказался, предложив Дмитрию Козаку разработать план урегулирования приднестровской проблемы. План этот был разработан, и он даже известен как «Меморандум Козака», но и от его подписания Воронин отказался. Причиной стало наличие в меморандуме несогласованного пункта о сохранении в Приднестровье российских военных баз – вероятно, «пророссийского» политика Воронина присутствие российских военных сильно напугало. 

Казалось бы – на примере сразу нескольких избирательных кампаний в Молдавии мы видим высокую востребованность сил, открыто декларирующих курс на сближение с Россией. То есть, рядовому жителю Молдавии это достаточно близко, и очевидных русофобов там далеко не большинство. Более того – если говорить о приходе к власти пророссийских сил и политиков, Кишинев по этому показателю едва ли не чемпион на территории постсоветского пространства. 

А результата, который устраивал бы Россию, у всего этого великолепия все равно нет... 

Наверное, политологи могли бы долго разбираться в хитросплетениях внутриполитической ситуации в Молдавии. И даже наверняка нашли бы что-то интересное – как для самой России, так и для её попыток продвижения своего влияния на постсоветском пространстве. Но мы отметим только один важный момент.

У нас очень много и часто говорят о том, что Москва должна как-то улучшать работу с местными элитами. Подразумевают при этом разное – и покупать их, и вербовать, и взывать к благоразумию и взаимовыгодному сотрудничеству. И в этом, наверное, есть какая-то доля истины. Но из года в год, из раза в раз преследующие нас неудачи даже на постсоветском пространстве, где такая работа все-таки ведется, показывает, что уповать только на личный фактор – бесперспективно. 

И дело даже не в том, что в сопредельных государствах элиты состоят сплошь из предателей и русофобов – это не так, и пример Молдавии или даже Украины времен Януковича показывает, что такая точка зрения не особо верна. Людей, готовых адекватно воспринимать Россию и даже связывать с нею будущее своей страны, не так уж и мало.

Однако, у наших противников всегда под рукой отличный аргумент – слабость самой России. Мы живем хуже, чем Европа, и пока даже нет особых надежд на какой-то кардинальный перелом в российской экономике и социальной сфере. Наша власть коррумпирована, и жалкие попытки исправить это, вроде посадок некоторых губернаторов, выглядят не очень убедительно на фоне все сильнее жиреющего «списка Форбс». У нас высокая преступность, смертность, низкая продолжительность жизни и ещё много того, что наши идеологические противники могут использовать против России и тех, кто выступает за сближение с ней. 

Как бывало уже не раз, мы даже на этом примере убеждаемся, что проблемы не только вне нашей страны, но и внутри неё. И работать нам нужно не столько с элитами сопредельных государств, сколько с собственными. 

Кажется, даже Джохар Дудаев говорил, что прежде, чем наводить порядок в Чечне, России следовало бы навести порядок в Москве. И как бы плохо мы не относились к Дудаеву, в этих его словах есть изрядная доля правды.

Поэтому не так уж и важно, насколько «пророссийским» окажется тот или иной глава сопредельного с нами государства – у наших противников слишком много возможностей одурачить обывателя рассказами о страшной лапотной России, которая хочет все заграбастать в свои медвежьи объятия. И десять процентов радикализованного населения, при условии хорошей координации, вполне способны навязать свою волю оставшимся девяноста. 

Поэтому нам, наверное, не стоит так уж сильно ругать ВВП и его помощников за провалы на постсоветском пространстве. А вот за бестолковые реформы, за отсутствие свежих идей в экономике, за не очень умное упорство в кадровых вопросах, за отказ от настоящей борьбы с ворами всех мастей – стоит. 

Ситуация в Молдавии показывает нам не только тупик, в который зашло это государство, но и чуть-чуть высвечивает тот тупик, в котором оказались мы сами. И только если мы начнем смотреть на происходящее там через призму нашей собственной непривлекательности и неуспешности, нам наконец-то станет понятно, почему мы не можем довести до ума даже наши отношения с Молдавией, где регулярно побеждают лояльные России политические силы.